Сергей Шведов - На Муромской дороге

– Откуда, – нервно дёрнулся поборник либеральной свободы. – Белявский один из самых видных наших олигархов, а я всего лишь мелкая сошка.

– Похвальная скромность в человеке, вышедшем на борьбу за Свободу, Равенство и Братство, – вскольз заметил Коля. – Уж чья бы корова мычала, – обиделся Кузякин. – Вы аферисты, вы украли у нашёй партии полмиллиона долларов.

– Это мы украли! – завибрировал Коля. – Да это вы украли у нас полмиллиона. А мы условия договора выполнили буква в букву. Вот ведь люди, ну ни стыда, ни совести.

– А кстати, где деньги? – вспомнил Балабанов. – В банке, разумеется, – пожал плечами Портсигаров. – Мы с Колей решили учредить фонд помощи жертвам виртуальных репрессий. И у господина Мыскина есть все шансы стать как соучредителем фонда, так и его первым клиентом.

Пораскинув умом, Балабанов пришёл к выводу, что идея Портсигарова заслуживает самого горячего одобрения. Он сейчас уже мог подсказать шоуменам фамилии людей, которые вот-вот станут этими самыми жертвами. Взять хотя бы ни в чём не повинного подполковника Оловянного с его двумя детьми. Да и Балабанов с Гонолупенко запросто могли отправиться в результате очередных потрясений на виртуальном уровне в места не столь отдалённые, оставив жён и отпрысков без копейки. А потом, не отдавать же эти полмиллиона партии Либеральной Свободы, находящейся в оппозиции к самому президенту. Чай не обеднеют либералы если малая толика, выброшенных ими на ветер средств достанется пострадавшим в борьбе с нечистой силой сотрудникам правоохранительных органов и их потерявшим кормильцев семьям.

– Одно условие, – сказал Мыскин. – Деньги будут перечислены на счёт фонда не раньше, чем я избавлюсь от реальной опасности угодить за решётку. – Замётано, – сказал Портсигаров. – За дело берётся спецотряд по борьбе с привидениями, и пусть трепещут силы Зла!

У Балабанова были некоторые сомнения по поводу возвращения в собственную квартиру. Если Генералитет уже принял решение по поводу заподозренного в связях с террористами майора, то там его, скорее всего, ждёт засада. Марианну с ребёнком Балабанов ещё рано утром отправил к хорошим знакомым с наказом, не возвращаться домой в течение двух-трех дней. Ведьма с дипломом, надо отдать ей должное, лишних вопросов не задавала, очень может быть, что всё уже вызнала сама у звёзд и кофейной гущи. Майор хотел было навести кое-какие справки у Хулио-Игнасио, но потом передумал. Чего доброго доблестные коллеги вздумают припаять деду участие в сатанинско-террористических мероприятиях. А старый Игнат уже не в том возрасте, чтобы получать удовольствие от игр в российском Диснейленде.

В квартире никого не было, и Балабанов смог без забот провести вечер у телевизора, выискивая на многочисленных каналах приметы надвигающегося шторма. Надо признать, что таких примет было с избытком, и хоть шли они вперемешку с рекламой мыла, пива и прокладок, Балабанов, приобретший за два года опыт общения с виртуальным миром, без всякого труда отделял мух от котлет. Интервью Масальского Киселидзе наделало среди политологов и политических деятелей немало переполоха. Некий глава новообразованной партии под на редкость актуальным названием «Жизнь отдам за президентское дело», фамилии которого Балабанов не расслышал, требовал мер срочных и по возможности жёстких, тем более накануне визита потомакского лидера, когда промедление смерти подобно. На робкий вопрос журналистки-дебютантки, против кого должны приниматься эти жёсткие меры, лидер партии Жизни, человек, видимо, недостаточно искушенный в российской политике, ляпнул что-то сразу и против праворадикального и против леворадикального крыла. И тут же получил по мордасам двумя крылами сразу. Его обвинили в разжигании социальной розни и пригрозили законом об экстремизме. Место неофита тут же занял закалённый в политических баталиях депутат Жигановский, который, мягко пожурив своего неопытного коллегу, добрые пятнадцать минут в граничащих с непристойностью выражениях обличал Запад за скудоумие и призывал потомакского лидера Жору разуть зенки и взглянуть ими, наконец, в глаза правде. Что это за правда, депутат Жигановский умолчал, а у запуганной им журналистки не хватило духу уточнить. Глава партии «Народная свобода» депутат Райский долго и нудно говорил о негативном влиянии сексуальных меньшинств на морально-политический климат в стране и призывал Думу и президента ополчиться против этой напасти. На филиппику Райского против сексуальных меньшинств депутат от партии «Яблони в цвету» господин Сухомлинский со свойственным ему чувством юмора заметил, что в огороде растёт бузина, а в Киеве живет дядька, и пора-де уже пропрезидентским партиям усвоить эту нехитрую истину. За партию «Народная свобода» обиделись депутаты-медведи, которые стали обвинять яблоневого депутата в попытке поссорить нас со стратегическим партнёром в лице Вольной Украины. Итог дискуссии подвёл дёпутат Кандыба, заявивший от лица всего левого электората, что этот номер господа правые у вас не пройдёт, и что фракция левых аграриев вся как один человек встанет на пути закона о приватизации яблоневых садов и овсяных полей, вытоптанных медведями до полного безобразия.

Балабанов, слегка ошалевший от безбрежного политического плюрализма, отправился спать уже в первом часу, но отдохновению предавался недолго. На этот раз проснулся он не от звука шагов, а от деликатного покашливания двигателя внутреннего сгорания под окнами. Балабанов отмобилизовался мгновенно, и встревоженным соколом взлетел с постели. Предчувствия его не обманули: под окнами стоял «Воронок» и кажется даже тот самый, который увёз в ночь Семёна Мансурова. Пака Балабанов натягивал на себя одежду, уверенные шаги зазвучали уже едва ли не у самой его квартиры. Однако стука в дверь Балабанов так и не дождался. Зато кто-то откровенно наглый стал беспардонно ковыряться в замке то ли ключом, то ли отмычкой. Прикинув в уме возможное соотношение сил, Балабанов пришёл к выводу, что самое время спасаться бегством. К сожалению, путь к спасительному лифту пролегал через коридор, где шаркали по линолеуму чьи-то грязноватые подошвы. Недолго думая, Балабанов завернулся в простыню и натянул на себя снятую со стены жутковатую африканскую личину. Личины, к слову, были привезены с Чёрного континента покойным папой Марианны, который по роду профессии был этнографом, и имел отношение к загадочным культам. В любой другой ситуации Балабанов ни за что бы не стал прятаться за личину специфического назначения, но в данном случае у него просто не было выбора. Взломщиков было трое, они почему-то не рискнули включить свет в чужой квартире и сейчас осторожно шарили по стенам электрическими фонариками. Конечно, это могли быть и просто воры, но предчувствие подсказывало Балабанову, что, скорее всего, взломщиков привёл к нему в гости политический интерес.