Сергей Федотов - Паутина

— Ты посмотри, что я обнаружил! — воскликнул Петров. — Этот предок произвел, оказывается, биоэкологический взрыв! Не из-за нашей ли утечки?

Комаров как раз подкреплялся пирожком.

Думаешь, создал парадокс? — хмыкнул он. — Да ты глянь в любой учебник, там эта фамилия упоминается. Сказано, что этот чудак стоял у истоков мощного экологического движения. Так что, дорогой коллега, нам гордиться нечем. Парадоксы невозможны, это известно любому младенцу.

Кстати, к сверхразуму, который мы создаем, — перевел разговор на другое Петров, — нужно подключить интеллекты всех разумных существ Вселенной.

Открыл Америку, — вспомнил архаизм Комаров. — С технологией матрицирования ознакомлены все известные нам цивилизации. Потому и считается, что возникнет Мировой Разум.

— Я, кажется, понял… — сказал Петров. Комаров протянул руку за вторым пирожком.

Если верна теория кинозала, — Петров откусил кусок яблока, — то я догадываюсь, кто в нем киномеханик.

А существуют ли такие миры, из которых можно вывезти все, что угодно, кроме информации? — спросил Комаров и протянул руку за третьим пирожком. Спросил просто так. Когда руки его не были заняты делом, в голову лезли праздные мысли.

Петров задумался, даже яблоко отложил. Потом повернулся к компьютеру, ввел программу, стер и набрал новую, принялся уточнять ее, корректируя словесными командами. Минут двадцать не отвечал на вопросы друга.

Есть такие миры, — наконец сказал он и опять взялся за яблоко. — Но предметы из них вывезти нельзя.

Ни предметов, ни информации, — подытожил Комаров. — Очень занимательно. Пришел ни с чем — ушел ни с чем. Интересное кино! И что же — из этих миров невозможно вообще ничего вывезти?

Предметы — нельзя, потому что невозможно вывезти информацию. Можно — химически чистые элементы, на которые эти предметы разделятся при переходе через межпространственную мембрану.

Тоже неплохо, — решил Комаров. — Дешевый способ сепарации и получения химически чистых веществ. Синтезаторы требуют большого расхода энергии. А сколько ее требуется для переноса через мембрану?

Пока Комаров раздумывал, не взять ли четвертый пирожок, Петров советовался с компьютером. Информационных запасов домашнего мудреца не хватило. Пришлось подключаться к планетарному.

Сведений об энергозатратах товарищи так и не получили. Способа проникновения в параллельные миры современники Петрова и Комарова — увы! — не знали! Светлое будущее для друзей-историков слегка омрачилось, и радужные перспективы померкли. Утешало одно: во время расчетов выяснилось, что запрет на вывоз информации из параллельного мира нарушить нельзя, зато можно обойти. Межпространственная мембрана пропускает все живое. Любое существо, обладающее биополем, способно проникнуть в иной мир безо всякого для себя ущерба. При переходе туда информация не теряется, стирается она при возвращении обратно. Уходящий в чужой мир уносит знания о нашей Вселенной, но ничего не возвращает взамен, если…

Если в параллельных мирах имеются мыслящие существа, они могут прийти к нам и рассказать о своей жизни.

— Но придут они в наш мир голыми и босыми, — сказал Петров.

Комаров съел-таки с досады четвертый пирожок.

Раз способа проникновения в параллельные миры не знают в настоящем, — решил он, — стоит поискать его в прошлом. Или пусть разгадку подскажут твои киномеханики. Сверхразуму должны быть доступны минувшие и грядущие тайны.

Солнце скрылось за макушками трехсотлетних кедров, но небо еще оставалось по-дневному прозрачным, хотя и набирало густоту, словно впитывая горечь длинных хвоинок. С берез слетали первые позолоченные листья и неслышно опускались на поляну. Лес пронзали прозрачные паутинки, связывая стволы мириадами невидимых нитей. Можно было легонько постучать пальцем по любой из них, и тайная твоя речь передалась бы до западной границы Лесного княжества, до реки Большая Вода, или до границы восточной, где кончалось плоскогорье, а вместе с ним и тайга, и начиналась степь.

Там раскосоглазые люди гонялись друг за другом на своих низкорослых мохнатых лошадках по степному разнотравью, а зимой пересаживались на низенькие санки, куда впрягали оленей. Жили они вдоль второй великой реки, названной Темной. У истоков ее шумели гигантские валы Богатого озера. Были бы они безобидными соседями людям из лесного рода, кабы не их злой дух Чучуна.

Разрубленный, он раздваивался, четвертованный — учетверялся и так далее, пока не собирался в несметную рать. Тогда он вздымал единственной рукой копье или нож из Плохого железа, мигал одиноким глазом (копье чучуны неплохо метали в цель: одноглазому и зажмуриваться не нужно) и смело шел в бой, прыгая на единственной ноге быстрее оленя. Огня чучуны не знали и ели зверей и людей сырыми. При этом не больно-то разбирались, где свои, а где чужие: пронзали копьями, а затем разделывали ножами и раскосоглазых подопечных, и большеглазых лесичей. Ростом чучуны были чуть ниже лиственниц.

Если уж говорить о злых духах, то чулмысы западных соседей ничем не лучше чучун восточных. Чулмысы имели в неограниченном количестве спиртное убойной силы, настоянное на мухоморах, и спаивали до смерти любого встречного-поперечного. Они приставали к людям то в виде мужика с козлиными ногами и пучком золотых волос на затылке, то в облике прекрасной девушки. Против девушек особенно трудно было устоять голубоглазым и светловолосым жителям леса. И не раз обманывались они, раздевая девушку-чулмысы, против чего та никогда не возражала, но требовала сперва «залить шары». Так злые духи называли большие голубые глаза высоких лесичей.

Когда же захмелевший муж оказывался сверху чулмысы, а она вскрикивала и стонала под ним, то в миг величайшего наслаждения любовник терял сознание и, не приходя в него, умирал. Спасались лишь те, кто желал любви звериным способом, потому что видел девушку со спины, а спины-то у чулмысы и не было. Если нетрезвый человек при зрелище вздувающихся и опадающих легких, биения сердца и копошения в кишках орал благим матом от ужаса и кидался прочь, коли мог унести заплетающиеся ноги, то порою оставался жив.

А еще чулмысы курили трубки и всем предлагали разок «дернуть» табачку. Что такое табак — никто не знал, потому что из Америки его еще не завозили, но знали, что южные желтокожие соседи курили. Но те-то курили опий, вызывающий чудесные видения, а про табак и желтокожие не слыхали. Правда, ходили такие слухи, болтали досужие языки, что табак готовится из утробной крови женщин. Потому-то курить его никто и не пробовал: брезговали. Не находили западные духи сторонников табакокурения в Лесном княжестве.