Сергей Федотов - Паутина

— Да ты что, Кам Рой! — невольно вскрикнул юноша. — Эдак ты всех ютов в княжестве без ушей оставишь!

— Неужели это не первые, кого он ушей лишил? — заинтересовался один из бородачей.

— Четвертый! — ответил Лес, чувствуя неизвестно откуда вдруг взявшуюся гордость за парикмахерские подвиги мага. — Стрижет их почище брадобрея!

Посетители, стражники во главе с дюжинником и даже половой с кабатчиком притиснулись к юноше и попросили рассказать, с чего это его спутник на острые уши взъелся. Нов, гордясь своим другом магом, принялся с воодушевлением пересказывать события прошлого вечера. Слушатели перебивали вопросами, взрывами смеха и сочувствующими возгласами, голубые глаза их широко распахнулись и горели энтузиазмом. Ну чисто дети, невольно подумал Лес.

— Вот же Матушку в лоб! — развел руками дю-жинник. — А нам в ориентировке это дело совсем не так представили. Сказали, что трусливый вор и грязный убийца Кам Рой, который стражников без разбора из засады режет, чтобы открыть границы для захватчиков с севера, в стране объявился, но тщательно скрывается, а при приближении патрулей убегает так быстро, что еще никто лица его не видел. «Вышеупомянутый злостный вор и поганый убийца, — процитировал дюжинник, — особо опасен, поелику владеет нечестными приемами группового боя и находится под защитой беглого чародея Леса Нова… Посему надлежит обнаружению и неукоснительному уничтожению, а тако же и ренегат-чародей, коего надлежит связать негорючей ловчей сетью и доставить в Дом ютов…» Это ты, что ли, беглый ренегат-чародей? — спросил он у Леса.

— Выходит, что я, — признался Нов.

— Батюшки-светы, совсем мальчишка. Откуда ты такой взялся?

— Из школы ютов сбежал.

— Ах вот оно, выходит, как. То-то я и думаю: с каких это пор чародеи у нас в княжестве беглыми стали? Откуда и куда беглыми? Да еще и ренегатами… Дела…

— Ренегат! — возмутился Нов. — Что я им — берд какой?

Про бердов ни один из лесичей не слыхивал, но все дружно согласились, что — слава Батюшке! — берды были с утра, а не к ночи упомянуты. При этом вся честна компания приложила правые ладони к сердцам и поклонилась в сторону юга — легендарной прародины.

— Я — житель Лесного княжества, лесич, — гордо заявил юноша, — а не беглый ренегат! Не крив душой и не рогат. А что из ютшколы смылся, так на то имеются причины. У меня отец погиб за паутинной границей, брат Нож школу кончал и двадцать пять лет воевал в Ютландии. Всего дважды за все время на побывке в родной Берестянке побывал. А домой вернулся в тридцать с небольшим совсем стариком — рана на ране, живого места не сыскать. У меня дед — ведун, а значит, и травознатец великий, уж как пытался внука от смерти спасти, даже змеиной травкой, прострел-травой, которая и мертвое тело срастить способна, натирал брата. В настое припутника купал, обращал в волка — на звере, как всем известно, раны заживают быстрее и надежнее, но и это крайнее средство не помогло. Сволокли Ножа на погост. А теперь пусть мне хоть кто-то объяснит: за что он четверть века бился в чужой нам всем Ютландии? Что мы, лесичи, там потеряли, что оставили, за что животы кладем? Эти бельмоглазы превратили наш свободный народ в банду наемников! Вот вы, патрули, пограничным трактом пересекаете всю страну с севера до юга. И скажите мне теперь, о каких захватчиках с севера у вас в ориентировке речь шла? Что за опасные такие враги на севере объявились, которым можно было бы границы открыть? Неужели оленные люди нам вдруг угрожать вздумали?

— Помилуй, Батюшки, — всплеснул руками дю-жинник, — да какие же из оленных людей воины? Да и как же им воевать, верхом на олешках, ли чо ли? У них и волосатых лошадок, как у восточных соседей, не имеется.

— Ну, тогдча, может, Харги из-под земли наконец вылез и к границе двинулся, но пересекать не пересекает, пока ее кто-нибудь не откроет? Сидит там в облаке комаров, мухоморы грызет, своими же ящерицами закусывает…

— Да пущай грызет-закусывает! Нам с того ни холодно ни жарко.

Ладно, составим северные границы в покое. Ясно, что брехню вам пытались выдать за истину. Не уважают нас юты, врут до того нагло, что аж противно. Жрите, мол; дерьмо, что мы вам подсовываем, и говорите — слаще меда!

— Дерьмо и есть дерьмо, — согласились стражники.

— А скажете мне вот еще чего: вы и в городах, и в деревнях бьваете. Много ли ведунов встречаете? Хорошо ли они вас лечат, праведно ли судят, верно ли опасности предсказывают?

Да какие там ведуны, — махнул рукой дюжинник. — Чего ведуны, чародея стало днем с огнем не сыскать, одни колдуны да ведьмы остались. Батюшка с ними, с судоим да предсказаниями, заболеешь — без опаски обратиться не к кому. К ведьмакам-то сходить всегда можно, да ведь боязно: вместо лечения могут и хомут наложить, только быстрей сдохнешь от такого-то леченья. Люди они, колдуны да ведьмы, не самые плохие, часто и хорошие, а все же не чародеи, такие противоречивые, что сами у себя молоко крадут, а ежели Соседа-колдуна обороть не могут, то со злости свои же хлеба градом побивают. Ведунов же вдоль западного тракта всего двое: один много севернее Дома стражников обитает, другой где-то южнее столицы, но мы там не бываем, там Южный Дом границы стережет. Есть еще, конечно, ведуны в Холмграде, но про тех чего толковать? В стольном граде завсегда все самое лучшее собирается.

— А куда чародеи подевались? — спросил Кам, да сам же и ответил: — Поизвели их сучьеухие, мальцов хватают и насильно в ютшколу волокут. А чтобы родня не вякала, отсыпят родителям раз в год золота шапку. А пацанов обучат так-сяк — ив Ютландию: бейтесь, детушки малые, с врагами нашими лютыми — бердами да маржохами, отбирайте ворота у сто-вратов! А мы посидим, поглядим. Нам, ютам, самим драться ни к чему: убьют ненароком. А пацанов-леси-чей не жалко, раз родители у них дураки, да и народ лесной мальцов своих за мелкую монетку продать рад! А пацанов учат: бейте мечом и чародейством бердов, стовратов и прочий народ, который нам не по ндра-ву! И почему берды — ренегаты? Кого они предали? Пусть всяк бросит в меня нож метательный, если во всем княжестве найдется хоть один, кому стовраты, худое сотворили! А ориентировку слыхали? Я ни одного стражника не убил, а уж наврали с три короба! Я что — чучело соломенное, чтобы в меня мечом тыкать, огнем жечь? Я хоть одного юта извел? И эти живы, и вчера троих отпустил, даже уши назад приставил прежде. Вон Лес не даст соврать, да вы его рассказ слышали. А говорят, что я трусливый убийца, но очень уж опасен. Такой вот опасный трус… Это я-то собрался открыть границы захватчикам? Во-первых, кому? А во-вторых, зачем? Чтобы моих братьев-сестер поубивали? Вот что, дюжинник, как тебя звать-величать?

— Я — Жиж Ков.