Сергей Федотов - Паутина

— Запомни, Жиж, и другим патрульным передай, что Кам Рой вашу службу по охране границ уважает и стражников из-за угла не режет. А что ютов не люблю, так за что их любить? Они наш народ не уважают, за придурков держат, так чего ради я их уважать должен? Вот я им вчера уши и пообрезал. Потом назад приделал, и зря, выходит. Они это, верно, за слабость мою приняли: понарошку, мол, я им уши режу Ладно. Этим не стану взад пришивать, пусть так походят, чтобы люди сразу видели: Кам Рой с ютами шутить не намерен.

Никто не заметил, что еще один ютант у стены очнулся, выхватил нож и метнул его Рою в горло. Маг подпрыгнул и пнул летящее холодное оружие, да так ловко, что нож взвился к потолку, описал дугу, а потом с хрустом вонзился в доски пола. И не просто воткнулся, а отрубил правое ухо тройника. Присутствующие в кабаке лесичи ахнули. А маг спокойно продолжал разговор, будто и не прерывал его.

Что же до рассказа юного чародея, то он правдив от начала до конца, а проверить его, Жиж, довольно просто: как сменишься, то расспроси вашего вещуна Шипицына, он всему свидетель. И передай своим товарищам по службе, чтобы они юного чародея не шибко бы ловили: не виноват он, что не желает сложить свои кости в Ютландии. И еще пусть запомнят, что Лес — как-никак чародей, а всяк знает, что разгневанный чародей небезопасен. Да и я не соломенное чучело. Я, Кам Рой, нанялся к чародею стражем тела и стану защищать его до последней капли ютовой крови. А своей пролить не позволю, как бы того им ни хотелось. Понял меня?

— Чего уж там понимать, — кивнул дюжинник. — Не дурак, чай.

— Вижу, что не дурак: не стал зря мечом махать, когда я ютов с громобоями военными пуговицами уложил. И хорошо сделал. Теперь и лесичи все целы, и сучьеухих убивать не пришлось, чуть подстричь-подровнять. Нечего им было за громобои хвататься. Да и вообще негоже в избе огонь палить. А я видел, да и все остальные подтвердят, что бельмоглазы совсем уж было собрались своих товарищей по оружию огнем порезать, лишь бы нас с Лесом уничтожить. А потом на нас же все убийства бы и списали. А чтобы никто про их незаконные действия не рассказал, они наверняка бы всех поубивали, свидетелей бы не оставили. Вот и получилось бы так, что трусливый вор от страха уложил десятерых профессиональных стражников да с дюжину мирных лесичей. Вот что, Жижков, передай своим, что мы с Лесом объявили ютам войну до тех пор, пока в Лесном княжестве ни единого юта не останется. Пусть убираются в свою Ютландию и сами с бердами и стов-ратами разбираются. А лесичам ни к чему лезть в чужие свары. Не зря говорится: двое дерутся, третий — не лезь. И последнее. Тебе, Жиж, удалось хоть раз в жизни громобой в руках подержать?

— Да ты что, Кам Рой? Разве они нам свое секретное оружие когда доверят?

— Тогда вот что сделаем…

Кам склонился к опять зашевелившимся тройникам и, приподняв за волосы, влепил каждому по паре затрещин.

— Это я сделал, — доверительно сообщил он дюжиннику, — для того чтобы они нас не подслушали. У меня с тобой будет дело от ютов секретное. Бери, Жиж, эти громобой да снеси нашим оружейникам из лесичей. Пускай они чертежи с оружия огневого боя снимут и попробуют сами такое же изготовить.

— Вот это дело, Кам Рой! — обрадовался Жиж Ков. — Я давным-давно к громобоям приглядываюсь, да все не знал, как к ним подступиться. Думал, может, в схватке какой юта пришибут, тогда и воспользуюсь случаем. Дудки! Юты поодиночке никогда не бывают. Хотя бы двумя тройками ходят, а ежели с одним какая беда и случится, то второй всегда сможет о том начальству по громкой связи сообщить… А тут оружие само в руки идет! Вот уж спасибо.

— Только предупреждаю, — сказал маг, — что изготовить огневые заряды оружейникам будет не под силу. Но были бы громобой, а запас зарядов можно раздобыть, если совершить налет на Дом ютов. А еще лучше не батареи брать, а уволочь агрегаты, на которых эти заряды делают. Согласен будешь мне помочь в этом деле?

— Да ты только шепни, что настала пора грабить ютские секреты, я не прилечу, так приползу, коли жив буду. И не один. Друзей с собой приведу, которые так же думают. А друзей у меня много. И все считают, что давно пора дать по соплям сучьеухим, показать — кто в стране хозяин. А то совсем без совести обнаглели. Ты, да и мальчишка твой волшебный мне прямо глаза раскрыли на их мерзкие пакости. Раньше я обидой мучился, что мне ни оружия, ни железных вещунов не доверяют, а теперь понял, что они всех лесичей ни во что не ставят.

Кам передал ему оружие, и дюжинник бережно укрыл метатель огня в складках плаща.

— Заберешь эту падаль, — Рой кивнул в сторону ютов, — и доставишь куда положено. А начальству скажи, мол, битва была страшная, этих еле отбили. Они возразить не сумеют. Продрыхли все время, ничего не слышали, не видели. Да и наглядное доказательство, как говорится, на лицо — вон их ушки, которые уже не на макушке…

Лес неожиданно для себя развернулся, схватил малый кувшин и обрушил его на голову кабатчика. Тот упал, обливаясь малиновым вином.

— Что случилось? — спросил Жиж, глядя на залитого красной жидкостью кабатчика.

— Вот он — ренегат, — объяснил Кам. — Принялся передавать в Дом стражи, что вы громобои забрали, а отдавать не собираетесь. Хорошо, не успел. Чародей сумел вовремя вещун-донос прекратить.

Ну, кто еще хочет перед ютами выслужиться, доложить про то, что здесь видел? — грозно спросил дюжинник. — Много ли среди вас других прихвостней? Кто желает, чтобы сыны лесичей уничтожались за паутинной границей? И чтобы вы, их отцы, боялись произнести слово правдивое и говорили его только шепотом, да и то под одеялом? Кто за то, чтобы лесичам быть гонимыми в собственной стране?

— Нет таких! — закричали посетители кабака.

— Смерть ренегату-кабатчику!

— Вот я его сейчас! — закричал мужичонка из тех, что все сражение провел, забившись под стол в самом дальнем углу, а сейчас выхватил нож из-за голенища и бросился к мычащему в луже вина вещуну-доносчику.

— Нет! — рявкнул Кам. — Назад! Я с ним сейчас сам разберусь. Слышишь ли меня, работник питания? Отвечай!

— Слышу, — прохрипел тот с пола и уставился полными ужаса глазами в лицо Рою.

— Готов ли отвечать мне правду?

— Готов отвечать, как в свой час перед Батюшкой и Матушкой.

— Тогда скажи, давно ли ютам передаешь услышанное от постояльцев, прохожих и проезжих?

— Да сколько владею кабаком и комнатами для спален. Ставил я крест под ютской бумагой, что обо всех подозрительных делах и людях обязуюсь в Дом стражи сообщать, а взамен получать по длинной деньге за каждое сообщение.

— Так он за длинную деньгу-то, пожалуй, и врет без зазрения совести на ближних своих, — предположил кто-то. — Чем больше народу обвинит облыжно, тем деньга длинней выйдет.