Сергей Федотов - Паутина

Неужели бить станут, испугался Нов.

— Сидайте плиз, — сказал Виш.

— Суперфиниш вам с кисточкой, — помахал рукой Сим и указал на два стула с дырками в сиденьях. — Присаживайтесь к столу, а хотите — так на полу.

На столе чего только не было. Проще перечислить, что было. Была неимоверной величины прозрачная посудина (называлась она бутылью, или четвертью, потому что вмещала четыре пузыря, как позднее узнал юноша) с мутной жидкостью, шесть кружек с таинственной надписью «20 лет РККА» и неизвестные плоды светло-коричневого цвета. Нов невольно облизнулся при виде плодов, потому что за время путешествия с магом напробовался много незнакомой вкуснятины из самобраного сундучка. А еще на столе стояла миска с солью и навалом — ломти каравая.

— Хлеб-соль, — сказал Рой. Наверное, это было традиционное приветствие.

— Я ем свой, а ты подальше стой, — также традиционно, по мнению Нова, ответил Виш.

После обмена приветствиями хозяин кузни уверенной рукой поднял бутыль и набулькал в кружки. Поднял свою и торжественно произнес:

— За тех, кто в море, на заборе, на запоре, в разборе и в раздоре, в коридоре и в лав стори! Передайте привет Жоре, который пришлет нам мулаток вскоре!

— Помню Жору Амаду, — перебил конюх, — и бразильских какаду!

— Ах, мулатки-шоколадки, — вздохнул коновал, — ножки, попки и лопатки!

— Ай, фирли-фьють, тирли-тютю, пык-мык — аж задница в дегтю! — поэтически возрадовался домовой. Рифмуя, он в поэтическом восторге подпрыгивал со своей безногой скамеечки до потолка. — Узурпатор, как вибратор, лупил Сенечку лопатой, — не по теме, но складно выкрикивал он, стукаясь маковкой о матицу. Приземлялся он мимо откидного сиденья, потому что во время прыжков оно неизменно притягивалось к столу.

Упокойница здравицы не поддержала, а заливисто захрапела в своей домовине. Ют тоже заснул, трубя носом в кружку. Зато хозяев поддержал Кам Рой.

— Всяк вызывает уваженье, — заявил он, — стиха необщим выраженьем. Но наилучшие речевки слагаются в селе Драчевке.

— Браво! — одобрили старожилы и вопросительно посмотрели на Леса: а ты, юноша?

— Я послушал вас, друзья, но не понял, — бодро начал Нов, но в ужасе захлопнул рот, понимая, в какую ловушку загнал сам себя попыткой соревноваться с Драчевскими старожилами.

— Не больно оригинально, зато самокритично, — одобрил и ободрил его кузнец.

— Самокритиков мы любим, — добавил коновал, — завсегда их палкой лупим.

— Кто понимает, что ничего не понимает, — мудрено высказался конюх, — тот понимает побольше того, кто не понимает, что он понимает.

— Моя твоя не понимай, — по-восточному высказался домовой Сенечка.

— Тоже мне китайский купеза, — обиделся Виш.

— Так выпьем же за это дело! — не выдержал долгих разговоров Сим.

— За это дело я всегда рад, — сказал Кос.

— Этому делу — час, а потехи — полные штаны, — сказал конюх.

— Да приступим мы когда-нибудь к веселому разгулу? — рассердился кузнец.

— Приступить бы к приступу, да не было б заступа, — сказал Виш.

— У кого приступ? — всполошился фершал. — Сейчас я его вожжами полечу! Сознавайтесь, не то коровий сычуг пришью…

— И хрен с ним, — не вынес Сим и присосался к кружке.

Прочие поддержали товарища. Смело глотнул и Лес, полагая, что в кружке привычный березовый квас. У него перехватило глотку и глаза на лоб полезли. Наверное, это убойный напиток чулмысы, подумал юноша и решил, что пришел его смертный час.

— Что… это… — прошептал он на вздохе.

— Обычный самогон, — объяснил кузнец. — Само-гонус вульгарис.

— Откуда… он… такой… взялся?

Нов ожидал, что ему расскажут о происках чулмысы (на картинках в заезжей он видел, как мужики с лосиными ногами выливали в раскрытые рты женщин напитки из бычьих рогов), о том, как старожилы с ними боролись, неся потери с обеих сторон, как в неравной битве пала в домовину упокойница Семеновна… Но не тут-то было.

Сим поднялся, раскинул руки и пошел по избе, выписывая ногами петли. При этом он пел без голоса:

Если это был ответ на Лесов вопрос, то маловразумительный, как прорицание слабого ведуна. Тут из-за стола выскочил конюх и принялся кружить вкруг кузнеца, оглаживая собственные бока, как бы дроча жилистый стебель своего тела.

Это вышел в круг коновал. Снялся приплясывать.

выкрикивал Кос, распахивая полы халата и эту «орудию» демонстрируя.

подхватил кузнец, —

Фершал пустился вприсядку, дробно отстукивая ритм «орудией» по полу.

Даже домовой не выдержал такого веселья. Подпрыгивая на откидной скамейке, прокричал:

— Кам, а кто такой верблюд? — спросил Нов.

— Это горбатый конь, какие у желтокожих водятся.

пожаловался из-под потолка Сенька.

проскрипела из домовины Семеновна и захрапела, будто и не просыпалась. А может, и впрямь во сне чушь порола.

— Кам Рой, скажи старожилам, — попросил Нов, — чтобы они мне квасу дали взамен этой чул-мысовой отравы.

— Извини, Лес, я совсем из виду упустил, — сказал маг, — что ты не пьешь водку.

— Воду я пью, — сказал юноша. — А больше всего люблю брусничную.

Старожилы вернулись к столу, и Рой попросил принести для юного чародея березового кваса либо брусничной воды.

— Эй, Сенька! — хлопнул в ладоши Сим. — Слетай-ка в погреб и принеси березового квасу со льда и брусники моченой.

— Мухой слетаю, — заверил домовой и выпорхнул в дверь, распахнув ее плешивой башкой.

— А ты пока картохой закусывай, — посоветовал кузнец.

Нов взял из чугуна горячий светло-коричневый плод и вонзил зубы, но едва не подавился: таким рыхлым и пресным оказался незнакомый фрукт.

— Картошку в мундире не так трескают, — объяснил Сим. — Сперва с нее нужно мундир снять, разжаловать, а затем в соль макнуть, как француза под Москвой мордой в снег.