Андрей Льгов - Непобедимый Олаф

Кабни кивнул и, подсев к новоиспеченному вельможе, занялся привычным делом.

- Ваше величество, на грамоте распишешься или мне твою подпись подделать? - обернулся Кабни к королю.

- Какая разница,- отмахнулся Олаф.

Торкланд с трудом переносил вид этих грамотеев, особенно когда они, нацепив на себя умный вид, что-то царапали на пергаменте.

- Сигурд, отправь кого-нибудь вниз посмотреть, все ли сгорело? Может, найдется хоть один нетронутый огнем дом, где мы сможем переночевать?

Ярл пошел выполнять приказание, а Олаф опять задумался о загадочной группе, ушедшей в глубь его страны. На этот раз он трезво рассудил, что снова гнать людей в ночь нет смысла. Неизвестно, какой дорогой пошли враги. А они могут в темноте сбиться с пути и тем самым потерять гораздо больше времени.

Следующее утро выдалось на редкость премерзкое даже для этой мрачной страны. Но, закутавшись в плащ, Олаф все же вывел отряд на дорогу. Торкланд твердо решил преследовать наглецов, посмевших так насмеяться над ним. Да и домой, не добыв их головы, возвращаться не очень хотелось. Впервые за последние три дня воины выехали утром, сытые и выспавшиеся. Кони были напоенные и отдохнувшие.

Торкланд, надеясь на лучшее знание местности, рассчитывал быстро догнать неприятеля. Викинги поднялись в гору и, покинув полусгоревший разграбленный город, выехали на дорогу. Через две мили воины подъехали к развилке. Тут дорога расходилась. Правая и левая ветки лежали вдоль побережья, одна вела к Ситауну, другая - в крепость Бардур, за которой и пролегала граница между саксонским Инглендом, которым сейчас правил Торкланд, и областью Датского Права.

С первого взгляда было понятно, что жизнь в королевстве бурлит вдоль побережья моря и еле волочится в поросшей непроходимыми лесами глубинке. В отличие от хорошо накатанных прибрежных дорог, третий путь, лежащий прямо, был плохо утоптан и сплошь зарос невысокой травой. Именно туда и предстояло ехать королевскому отряду. Следы преследуемых были четко видны на дороге.

Постояв немного в раздумье, Олаф решительно тронул поводья, воины въехали в лес.

Это был довольно скучный переход. Кругом стояла дремучая чаща, чем дальше, тем гуще. Густой колючий терновник окаймлял дорогу с обеих сторон, и, случись на дороге засада, людям просто некуда было бы деваться. Но впереди ехал сам король, и это немножко успокаивало привыкших к морским просторам викингов. Они свято верили в счастливую звезду своего вождя и всегда следовали за ним, не забывая, что возле Олафа всегда есть чем поживиться.

Наконец миль через семь кустарник кончился и по обеим сторонам тракта появились небольшие ухоженные огороды, окруженные со всех сторон все тем же девственно-дремучим лесом.

Вскоре из-за подлеска вынырнули соломенные крыши приземистых крестьянских хижин. Их было немного. Олаф смог бы сосчитать их, не прибегая к помощи Кабни.

В поселке раздались крики. С того расстояния, на которое подъехали клееной деревеньке викинги, было видно, что там царит настоящая паника. Перепуганные саксы хватали что поценнее и бежали в лес.

- Эй, парни! - крикнул конунг.- Поймайте мне кого-нибудь живьем. Но смотрите, не слишком усердствуйте, чтобы он хоть говорить еще мог.

Уставшие от однообразного раскачивания в седле, воины весело взялись за дело. Свернув с пути на огороды, они, рассыпавшись веером, помчались в лес, беря в кольцо несчастных бедолаг. Лес вокруг деревни не был густым. Подлесок сожрала и вытоптала местная скотина, а сухие и упавшие деревья и ветви выволокли сами крестьяне на растопку очагов. Поэтому всадники въехали под кроны величественных дубов и ясеней, не придерживая своих почувствовавших свободу жеребцов.

Может, кто-то из саксонских керлов и умудрился проскользнуть между охотниками и раствориться в зеленой чаще. Однако большинство жителей глухой деревушки попало в живое кольцо, которое, непрерывно сжимаясь, гнало их обратно к дому. Викинги, смеясь, щелкали кнутами, наводя ужас на трясущихся недотеп. Правда, Свейну пришлось обнажить меч и снести голову одному не совсем испуганному керлу, который, по словам викинга, с заостренным колом бросился на него. Конечно, кровожадный Свейн, нарушив приказ короля, мог и приврать, но кого это сейчас интересовало?

Людей согнали на открытое место, в их собственные огороды, беспощадно вытаптывая произрастающие на них растения.

- Эй ты, чуха! А ну давай посмотрим, что за сокровища ты пыталась унести от меня! - весело прокричал ярко-рыжий хирдман.

Он свесился с седла и вырвал у неопределенного возраста женщины, одетой в лохмотья, узелок, который она крепко прижимала к груди. На вид крестьянка была настоящей старухой, но при этом настолько резва, что могла дать в беге фору любому юноше.

Воин развернул грязную тряпку, и ему на руку выпало источенное огниво, огарок восковой свечи и деревянные бусы, нанизанные на льняную нитку.

- Ха! Ха! Посмотрите, братцы,- вот эти сокровища леди спасала, рискуя головой! Бьюсь об заклад, что и у остальных богатство не ценнее этого! прокричал воин.

Уставшие от трехдневной скачки, хирдманы поддержали игру своего товарища. Они по очереди отнимали у крестьян бесценные в глазах бедняков безделушки, в последний момент захваченные из дома, и демонстрировали рыжему. Но, к великой радости того, у других керлов вещички оказались еще более убогими. Вдруг пожилой викинг Горм поднял руку.

- Эй, Хлов, ты проиграл! - крикнул он рыжебородому.-Я нашел настоящую монету.

Горм под всеобщие возгласы одобрения подъехал к Хлову и разжал ладонь. На его могучей руке лежала маленькая медная монетка, настолько затертая, что на ней трудно было разглядеть достоинство. Однако чеканка была двусторонней, что было редкостью, и на второй, гораздо лучше сохранившейся стороне красовался человек с довольно мужественными чертами лица, но завернутый в какую-то тряпку и с веником вокруг коротко остриженной головы.

- Он что, только из бани? - пошутил кто-то из столпившихся викингов.

Раздался всеобщий смех, шутка понравилась. Воины не заметили, как сзади подошел Кабни, как всегда не принимающий участия в подобной утехе, и, протиснув голову у кого-то под мышкой, проговорил:

- Вот это да! Кто хозяин монеты? Меняю этот медяк на серебряную.

- Ну я хозяин,- вызывающе ответил Горм.- Давай монету.

Кабни не задумываясь извлек из кармана серебро и бросил викингу, тут же, получив свой медяк с изображением мужика с веником, довольный, собрался было уходить.

- Эй, Кабни, постой,- окликнул его наблюдавший эту сцену король.- Покажи мне ту безделицу, за которую ты отдал целый серебряник.

Кабни молча повиновался.

- Кто это нарисован? - удивленно спросил Торкланд.- Никогда не поверю, что ты, старый пройдоха, купил себе в убыток.