Хеннинг Манкелль - Глухая стена

- Сегодня получим результаты, - сообщил криминалист. - В частности, мы разослали отпечатки пальцев по стране, чтобы проверить, не обнаружатся ли они и в других местах.

- Что же, собственно, произошло в машинном отделении?

- Лично я не завидую патологоанатому. Тело совершенно раздавлено, все кости переломаны. Да ты сам видел.

- Соня Хёкберг была мертва или без сознания, когда угодила под напряжение, - сказал Валландер. - Но так ли было с Юнасом Ландалем? Если это он.

- Да, он, - быстро вставил Нюберг.

- Значит, есть подтверждение?

- Личность удалось установить по необычному родимому пятну на щиколотке.

- Кто организовал эту процедуру?

- По-моему, Анн-Бритт. Во всяком случае, я говорил с нею.

- Стало быть, нет никаких сомнений, что погибший именно Юнас Ландаль?

- Насколько мне известно, сомнений нет. Родителей его тоже удалось разыскать.

- Итак, сначала Соня Хёкберг, потом ее парень.

Нюберг озадаченно посмотрел на него:

- Мне казалось, вы считаете, что именно он и убил ее? А в таком случае скорее напрашивается вывод о самоубийстве. Правда, способ уж больно дикий.

- Возможны и другие трактовки, - заметил Валландер. - Главное для нас сейчас, что удалось точно установить: это он.

Валландер прошел в кабинет, снял куртку, мельком успел пожалеть, что выбросил письмо Эльвиры Линдфельдт, и тут зазвонил телефон. Лиза Хольгерссон требовала его на ковер, сию же минуту. Охваченный дурными предчувствиями, он отправился к ней. Прежде Валландер охотно беседовал с Лизой. Но с тех пор как неделю назад она откровенно выразила ему недоверие, он сторонился ее. Давнее взаимопонимание кануло в Лету. Лиза сидела за письменным столом и встретила его улыбкой, правда едва заметной и вымученной. Валландер сел. В нем закипала злость, которая поможет отразить нападки, каковы бы они ни были.

- Скажу без предисловий, - начала Лиза, - внутреннему расследованию по поводу случившегося между тобой, Эвой Перссон и ее матерью, дан ход.

- Кто его проводит?

- Прислали человека из Хеслехольма.

- Человек из Хеслехольма… Звучит как название телесериала.

- Он сотрудник уголовной полиции. Кроме того, на тебя подали заявление инспектору по юридическим вопросам. И не только на тебя. На меня тоже.

- Так ведь ты ей затрещины не давала!

- Я в ответе за все, что здесь происходит.

- Кто подал заявление?

- Адвокат Эвы Перссон. Клас Харриссон.

- Понятно. - Валландер встал. Он не на шутку разозлился, утренняя энергия грозила исчезнуть, а этого ему совсем не хотелось.

- Я пока не вполне готова.

- Сложное расследование убийства - вот за что мы в ответе.

- Вчера я разговаривала с Ханссоном и знаю, что происходит.

А мне он ни слова не сказал, подумал Валландер. Его снова одолело неприятное ощущение, что коллеги шушукаются у него за спиной и норовят кое о чем умолчать.

Он снова грузно опустился в кресло.

- Ситуация непростая, - сказала Лиза.

- На самом деле нет, - перебил Валландер. - Инцидент, происшедший между Эвой Перссон, ее мамашей и мной, был именно таков, каким я его описал с самого начала. Могу повторить, слово в слово. Вдобавок ты же видела и видишь, я не потею, не нервничаю, не возмущаюсь. Меня злит другое - твое недоверие.

- Что же я, по-твоему, должна делать?

- Я хочу, чтобы ты мне верила.

- Но девчонка и ее мать утверждают другое. И их двое.

- Да хоть тыща. Ты бы должна верить мне. К тому же у них есть причины врать.

- У тебя тоже.

- У меня?

- Если ты ударил ее без оснований.

Валландер снова встал. Резче, чем в первый раз.

- Я не намерен комментировать эти твои слова. Но воспринимаю их как оскорбление.

Лиза попыталась возразить, но он ее оборвал:

- У тебя есть другие вопросы ко мне?

- Я по-прежнему не понимаю…

Садиться Валландер не стал. Между ними повисла тягостная напряженность. Капитуляции она не дождется, но ему хотелось поскорее уйти отсюда.

- Положение настолько серьезное, что я обязана принять меры. На время внутреннего расследования ты будешь отстранен от работы.

Что ж, это понятно. И покойный Сведберг, и Ханссон были в свое время отстранены от работы, пока шло внутреннее расследование якобы совершенных ими проступков. Что касается Ханссона, Валландер был убежден в ложности обвинений. В случае со Сведбергом он испытывал некоторые сомнения. Однако в обоих случаях не согласился с Бьёрком, их тогдашним начальником, что в самом деле необходимо отстранять их от работы. Не ему объявлять их виновными до завершения расследования.

Злость вдруг как рукой сняло. Он совершенно успокоился.

- Поступай как хочешь, - сказал он. - Но если ты меня отстранишь, я немедля ухожу в отставку.

- Это угроза?

- Понимай, черт побери, как тебе угодно. Я именно так и сделаю. И не пойду на попятный, когда вы наконец разберетесь, что они врали, а я говорил правду.

- Фотография - вот отягчающее обстоятельство.

- Вместо того чтобы слушать Эву Перссон и ее мамашу, лучше бы вам с хеслехольмским сыщиком разобраться, законно ли этот шустрый фотограф ошивался в наших коридорах.

- Мне бы хотелось, чтобы ты охотнее шел на сотрудничество. А не грозил отставкой.

- Я прослужил в полиции много лет. И хорошо знаю эту братию, в действительности дело вовсе не в ней. Просто кто-то наверху занервничал, увидев фото в вечерней газете, и посему решено устроить показательную экзекуцию, чтоб другим было неповадно. И ты предпочитаешь не возражать.

- Дело обстоит совсем не так, - запротестовала Лиза.

- Ты не хуже меня знаешь, что все именно так, как я говорю. Когда ты решила меня отстранить? Прямо сейчас? Как только я выйду за дверь?

- Полицейский из Хеслехольма будет работать быстро. А поскольку мы занимаемся сложнейшим расследованием, я вообще думала повременить с отстранением.

- Почему? Передай расследование Мартинссону. Он отлично справится.

- Я рассчитывала на этой неделе оставить все по-старому.

- Нет, - сказал Валландер. - По-старому уже не получится. Либо ты отстранишь меня прямо сейчас. Либо не отстранишь вообще.

- Не понимаю, с какой стати ты мне угрожаешь. Я думала, у нас нормальные, хорошие отношения.

- Я тоже так думал. Но явно ошибался.

Повисло молчание.

- Я жду. Ты отстраняешь меня или нет?

- Не отстраняю. Во всяком случае, сейчас.

Валландер вышел из кабинета и только в коридоре заметил, что здорово вспотел. Вернулся к себе, заперся на ключ. И тут только его охватило возмущение. Он бы с большим удовольствием незамедлительно написал заявление об отставке, забрал свои вещи и навсегда ушел из управления. Пускай и совещание проводят без него. Он больше здесь не появится.

Вместе с тем что-то в глубине души не позволяло ему уйти. Ведь уход будет немедля истолкован как подтверждение вины. И даже если внутреннее расследование решит дело в его пользу, ничего не изменится. Его по-прежнему будут считать виновным.