Хеннинг Манкелль - Глухая стена

- Как это понимать?

- Ну, в каждой стране, разумеется, есть законы, касающиеся фондового рынка. Их нужно знать. Если, конечно, занимаешься легальным бизнесом.

- Поскольку в обороте огромные деньги, защита наверняка должна быть очень мощной?

- Так и есть.

- По-твоему, взломать ее невозможно?

- Вопрос не по адресу. Тут я не специалист. Но как полицейский ты бы должен знать, что по большому счету возможно что угодно. Было бы желание. Как это говорят? Если кто вправду хочет убить президента США, он своего добьется. Слушай, а почему ты задаешь такие вопросы?

- Мне в тот раз показалось, ты хорошо в этом разбираешься.

- На первый взгляд. Электронный мир так сложен и развивается так быстро, что я сомневаюсь, найдется ли человек, который разбирается во всем происходящем. А вдобавок контролирует все это.

Валландер пообещал перезвонить сегодня же или завтра утром, после чего отправился на совещание. Ханссон и Нюберг были уже на месте. Обсуждали кофейный автомат, который в последнее время то и дело ломается. Валландер кивком поздоровался и сел за стол. Анн-Бритт и Мартинссон пришли одновременно. Валландер так и не решил, когда расскажет о своем разговоре с Лизой Хольгерссон - в начале совещания или в конце. Решил пока подождать. Как бы там ни было, он собрал здесь заработавшихся коллег, чтобы сложное расследование продвинулось вперед. Незачем вешать на них лишнюю обузу.

Начали с анализа событий вокруг гибели Юнаса Ландаля. Свидетельские показания, которыми они располагали, были крайне скудны. Фактически никто ничего не видел. Ни передвижений Юнаса Ландаля на борту парома, ни того, как он прошел в машинное отделение. Анн-Бритт опросила полицейского, который сопровождал паром в Польшу. Одна из официанток в кафетерии вроде бы опознала Ландаля по фотографии. Если память ей не изменяет, он заходил сразу после открытия, съел бутерброд. И это всё.

- Очень странно, - сказал Валландер. - Никто его не видел ни когда он платил за каюту, ни на палубах парома. И как он вошел в машинное отделение, тоже никто не заметил. Нелепый пробел.

- Он наверняка был не один, - заметила Анн-Бритт. - Перед тем как идти на совещание, я на всякий случай побеседовала с одним из машинистов. По его мнению, Ландаль никак не мог по своей воле очутиться под валом.

- Значит, его к этому принудили, - сказал Валландер. - Иными словами, здесь замешано еще одно лицо. Поскольку же работники машинного отделения вряд ли к этому причастны, речь идет о постороннем. Причем никто не видел ни как он пришел вместе с Ландалем, ни как ушел оттуда. Фактически это позволяет сделать еще один вывод: Ландаль следовал за ним добровольно. Без принуждения. Иначе бы их заметили. К тому же по узким трапам человека против его воли не стащишь.

Еще без малого два часа они обсуждали весь ход расследования. Когда Валландер изложил свои идеи, в свою очередь основанные на соображениях Анн-Бритт, дискуссия порой становилась прямо-таки ожесточенной. Но никто не отрицал, что след, который может привести к Карлу-Эйнару Лундбергу, а затем к его отцу, вероятно, все ж таки обеспечит прорыв. Однако Валландер упорно твердил, что ключ ко всему случившемуся - Тиннес Фальк, хотя и не имел достаточного количества неоспоримых аргументов. Несмотря ни на что, знал: он прав. На часах уже шесть. Пора закругляться, люди устали, все чаще приходилось проветривать комнату. В конце концов комиссар решил вообще не упоминать о своем разговоре с Лизой Хольгерссон. Просто был не в силах.

Мартинссон уехал на Руннерстрёмсторг, где в одиночестве работал Роберт Мудин. Как говорит Ханссон, не мешало бы ходатайствовать перед стокгольмским начальством, чтобы парня при случае медалью наградили. Или хотя бы заплатили ему как консультанту. Нюберг зевал, сидя за столом. Пальцы у него по-прежнему в машинном масле. Валландер несколько минут постоял в коридоре с Анн-Бритт и Ханссоном. Они потолковали о том, что надо сделать в ближайшее время, и распределили между собой кой-какие задачи. Потом комиссар вернулся к себе в кабинет и закрыл дверь.

Долго сидел, глядя на телефон и не очень-то понимая, зачем это делает. Потом снял трубку и набрал мальмёский номер Эльвиры Линдфельдт.

После седьмого гудка она ответила:

- Линдфельдт.

Валландер поспешно положил трубку. Чертыхнулся. Подождал несколько минут и позвонил снова. На сей раз она ответила без промедления. Голос ему понравился.

Комиссар представился, и они заговорили о повседневных вещах. В Мальмё было ветренее, чем в Истаде. Эльвира Линдфельдт посетовала, что многие из ее коллег по работе простужены. Валландер посочувствовал. Осень - пора тяжкая. Он сам на днях чуть не слег с ангиной.

Затем она сказала кое-что еще. Удивившее Валландера.

Спросила, что он делает сегодня вечером. Нельзя ли им встретиться где-нибудь в Мальмё.

Я не смогу, подумал Валландер. Слишком много работы. И чересчур уж быстро.

И тут он сказал «да».

Встретиться решили в половине девятого в баре «Савоя».

- Обойдемся без цветов, - засмеялась она. - Думаю, мы все равно узнаем друг друга.

Разговор закончился.

Во что же я ввязался?! - подумал Валландер, одновременно испытывая напряженный интерес.

Между прочим, уже полседьмого. Надо торопиться.

Валландер припарковался в Мальмё у гостиницы «Савой» за три минуты до половины девятого. Всю дорогу из Истада он ехал с превышением скорости. Слишком долго раздумывал, что надеть. Может, она ожидает увидеть человека в форме? Как в давние времена, когда юные кадеты были популярными кавалерами. Но форму он, понятно, надевать не стал. Чистую, правда неглаженую, рубашку извлек прямо из корзины с выстиранным бельем. Потом долго выбирал галстук, а в конце концов решил обойтись вообще без него. Ботинки оказались нечищены, требовали щетки. В результате он выехал с Мариягатан слишком поздно.

К тому же некстати позвонил Ханссон, спросил, не знает ли он, где Нюберг. Валландер так и не понял, зачем Ханссону так срочно понадобился криминалист. Ответил он очень лаконично, и Ханссон сразу поинтересовался, не спешит ли он. Комиссар ответил «да», таинственным голосом, так что Ханссон не рискнул допытываться дальше. Но когда комиссар совсем уже собрался уходить, телефон зазвонил снова. Сперва он решил не подходить, однако тотчас передумал, вернулся на кухню, снял трубку. Звонила Линда. Работы в ресторане было мало, поэтому она и надумала позвонить отцу, у него язык чесался рассказать, куда он едет, ведь в конце концов именно Линда подала ему эту идею, от которой он поначалу упрямо открещивался. Дочь сразу догадалась, что он спешит. Ее не обманешь. Тем не менее он постарался твердо заявить, что срочно уезжает по делам, и они договорились, что Линда перезвонит завтра вечером. Он сел в машину и, уже выехав за пределы Истада, заметил, что индикатор на панели мигает красным: бензин на исходе. Вообще-то до Мальмё должно хватить, но ему совсем не хотелось застрять посреди дороги. Чертыхаясь, он завернул на заправку возле Скурупа: черт, как бы не опоздать! Почему это так его нервировало, он толком не понимал. Но до сих пор помнил, как Мона, вскоре после их знакомства, прождала его десять минут и ушла.