Пирс Энтони - Долина прокопиев

Копуша решил отдохнуть и набраться сил. Двигался он как можно тише, чтобы там, внизу, полушки не почуяли трясение. Ну ничего, даже если они сюда полезут, то ведь не все сразу, а значит, он сумеет с ними справиться. По запаху учует и проснется, думал копуша, потихоньку засыпая…

Раздался какой-то тонкий звук. Копуша тут же проснулся и прислушался. О, это же бесследник?

Где-то там, над головой. Значит, теперь можно копать свободно, не боясь, что полушки внизу услышат.

Копуша начал рыть в том направлении, где, по его мнению, должен был проходить бесследник. Оказавшись наверху, копуша начал ждать.

Бесследник полз не торопясь. Прошло довольно много времени, прежде чем его рыльце показалось в норе, прорытой копушей. «Привет, Бесси!» – радостно поприветствовал копуша соплеменника на языке, на котором общались между собой все ксанфские Прокопай, к какой бы семье они ни принадлежали. Магии Ксанфа угодно было сделать так, чтоб в волшебной стране у каждой группы был свой язык: у людей, у драконов, у Прокопаев. Драконы не умели говорить по-людски, а люди – по-драконьи. Из всех прокопаев копушу выбрали в послы именно потому, что он был наделен воистину редким талантом – он освоил людской язык. Другие Прокопии тоже старались, зубрили тяжелейшую человеческую грамматику, но копуша оказался самым старательным и самым способным. Прокопии знали, что только копуша сумеет все разъяснить Доброму Волшебнику. Они не знали одного – что Доброго Волшебника не окажется дома.

Тем временем, расслышав чей-то голос из норы, бесследник глубоко задумался. Мысли в головах у бесследников двигались столь же степенно, а иногда столь же бесследно, как и они сами. «Привет, копуша», – ответил бесследник, когда мысль легла в нужную ячейку.

– Не проведешь ли меня к тому.., ну, кто у вас здесь главный? – спросил копуша.

– А ты умеешь играть на свирлели? – вместо ответа мечтательно спросил свирлельщик.

Ах, да.., свирлельщики ведь очень любят музыку. Но копуша, увы, ни на свирлели, ни на чем другом играть не умел. А тем временем краем уха он уловил знакомые шорохи. Полушки по шуму распознали, где их жертва, и возобновили преследование. Как же быть?

Копуша вспомнил все, что знал о свирелях и сверлах, и попытался изобразить и то и другое.

Получилось просто чудовищно, но свирлельщику, кажется, понравилось. Если до него и дойдет, что это плохо, то не раньше завтрашнего дня.

Копуша залез на круглую спину свирлельщика и вцепился в нее всеми своими когтями. Так надо, чтобы удержаться, а свирлельщику, очень толстошкурому, совсем не больно. Свирлельщик, ободренный музыкой, двинулся вперед и пошел, пошел, сквозь землю, сквозь кучи полушек.., как сквозь туман.

Вскоре они прибыли туда, где находился правитель всех свирлельщиков. Правитель свирлельщиков на старости лет, а он уже был стар, разочаровавшись в романтических сквозных блужданиях, стал приверженцем реальной копки и подлинного рытья. Копушу это порадовало – реалист скорее поймет постигшую копуш беду.

– Я пришел просить вас, свирлельщиков, оказать помощь нам, Прокопиям, – произнес копуша на своем родном языке.

– Как, вы, Прокопии, готовы разговаривать с нами?! – удивился правитель.

Удивление правителя объяснялось тем, что еще совсем недавно Прокопии сторонились всех, в том числе и свирлельщиков.

– Да, потому что нас постигла беда, – признался копуша и без утайки рассказал о том, что происходит в Долине Прокопиев.

– Так что же от нас требуется? Чтобы мы отправились в Долину и проложили новые извилины, из-за которых река снова станет доброй?

– Именно так, – обрадовался понятливости старца копуша. – Демоны не сумеют вас остановить, потому что вы исчезаете бесследно.

Правитель задумался и думал не меньше часа.

– Мы, свирлельщики, не хотим ссориться с демонами, – произнес он наконец, – не желаем настраивать их против себя. Поэтому справляйтесь сами.

– Благодарю за то, что оказали мне честь и приняли у себя, – сказал копуша, но в душе он был очень разочарован и опечален. Он понимал, что свирлельщики уже не передумают.

– Но, может, быстрые буравчики согласятся помочь? – произнес правитель. – Они живут повыше нас, движутся куда быстрее, и вообще, они ловкие и сообразительные. Иди на звук дрели. Как услышишь дрелью трель, знай – буравчики там.

А вот тебе еще один указатель – волшебный камешек. Положи его в рот. Правильно пойдешь – камешек будет сладким, а собьешься с пути – тут же загорчит.

Копуша поблагодарил старца и отправился в путь.

Он думал, что придется взбираться к поверхности, но камешек подсказывал, что надо идти прямо.

Буравчики селились очень близко к поверхности земли, так близко, что кучки отработанного грунта не оставляли в тоннелях, а выбрасывали наверх.

Буравчики любили мягкую почву, в которой можно было проходить со скоростью ракеты. Они носились по своим открытым тоннелям, вдохновляемые скоростью и отсутствием преград.

Становилось все теплее. Копуша пробирался вперед, тяжело дыша. Люди и кентавры охлаждают себя довольно глупым способом – выделяют из себя воду, которая потом испаряется, и от этого людям и кентаврам становится прохладнее. Это так называемый пот, который к тому же дурно пахнет.

Копуши и прочие существа в этом смысле гораздо деликатнее. Вместо того, чтобы выжимать из себя дурно пахнущую водицу, они попросту высовывают язык, что копуша сейчас и сделал.

Копуша остановился, надеясь хоть немножко поостыть. Но жар в теле не утихал, да и как он мог утихнуть, если вокруг было почти пекло. Странно, ведь на этом этаже обычно довольно прохладно.

Откуда же шел этот жар?

Может, повернуть и пойти в обратную сторону?

Копуша развернулся, но камешек во рту тут же стал горьким. Значит, до этого он шел правильно. Ничего не поделаешь, придется ползти дальше.

Жара тем временем все нарастала и нарастала, сопровождаясь каким-то отдаленным грохотом. Может, это вулкан ворчит? Но неужели буравчики настолько глупы, что поселились вблизи вулкана?

Вовсе не желая ни свариться заживо, ни изжариться, копуша рванул вперед и упал в какую-то дыру. Присмотревшись, он понял, что оказался в обширной подземной пещере.

И здесь, в пещере, буравчиков не было. Пол пещеры был изрезан канавками, возникшими, очевидно, от того, что с потолка когда-то стекала расплавленная жидкость. Пол, видимо, был прохладнее потолка; капли застыли на нем в виде цветных камешков, наверное, чрезвычайно красивых при свете. Значит, жара шла сверху.

Пещера была пуста, но вкус камешка подсказывал, что буравчики здесь. То есть, когда копуша поднимал голову, во рту становилось сладко, когда начинал обнюхивать пол – делалось горько. Очень странно!