Пирс Энтони - Жгучая ложь

Этот проблеск надежды слегка успокоил меня, и я уснул.

В середине дня жара вынудила нас проснуться. Пука пощипывал травку во сне, и я невольно позавидовал этому весьма полезному умению. Мне же не удалось обнаружить ничего, кроме корявой, засохшей булочной. Булки на ветках оказались черствыми, но все помогли кое-как утолить голод. Потом мы продолжили путь.

Теперь он пролегал по холмистой равнине, и я искренне радовался отсутствию скал, утесов, пиков, кряжей и вообще всего связанного с горами. Какой смысл карабкаться в поднебесье, ежели от злых чар там все едино не убережешься. Лучше уж ехать спокойненько по долине.

Пука трусил на северо-запад. Мне казалось, что это наименее правильное направление из всех возможных, но я не спорил, надеялся, что он имеет хотя бы приблизительное представление о направление, в котором следует искать нужный нам объект. У меня хватало ума не мешать ему выбирать дорогу, ведь сам я мог выбрать только неверную. Вероломство Яна сделало мою задачу почти невыполнимой, но варварское упрямство не позволяло мне отступиться. Свалять дурака легко, а вот признаться в этом даже самому себе гораздо труднее.

Уже смеркалось, когда мы приметили изрытый пещерами холм и решили остановиться в одной из них на ночлег. Варвары недалеко ушли от пещерных людей, пещера для нас что дом родной. Однако стоило сунуться внутрь, как из глубины донеслось металлическое клацанье и к нам, тускло поблескивая клешнями, устремилась туча крохотных существ. Пещера кишела полушками.

Эти злобные твари уступали своим ближайшим родственникам двушкам размерами, но вдвое превосходили их по части свирепости. Каждый представлял собой кругляш с десятью маленькими ножками и серебристыми клешнями, способными выдавливать из плоти зазубренные кружки. Твердый копыта Пуки были им не по зубам, но стоило полушкам забраться выше, и они обглодали бы его ноги до самых костей. Пришлось искать другое место для ночлега.

Неподалеку оказался небольшой пруд с островком посередине. Пука легко перемахнул полоску воды, и мы вздохнули с облегчением. Как и все мелкаши-денъжатники, полушки плавать не умеют, и любая водная преграда для них непреодолима. Я знал, что под покровом ночи они вылезут из темных пещер и отправятся на охоту. Как правило, деньжатники очень грязны, но стесняются этого и предпочитают обделывать свои делишки во мраке. Иногда их ловят и отмывают, но такое случается нечасто. Говорят, для отмывания денег требуется особо сильная магия. А коль скоро вокруг нашего пруда всю ночь будут шастать мириады крохотных, но свирепых и алчных хищников, ни одно живое существо не рискнет к нам приблизиться. Наконец-то нам удалось найти по-настоящему безопасное убежище.

Едва я спешился, как из воды высунулась рыба с толстой, самодовольной мордой.

– Тут у нас есть рыба-ангел, – сообщила толстуха. – Если хотите, она для нас станцует. Вообще-то от ангелов толку мало, но с виду они довольно милы.

Рыбы, пожалуй, самые говорливые существа в Ксанфе, не считая разве что болтуньяков. Недаром существует поговорка: болтлив, как рыба.

– Пусть пляшет, – согласился я, не ожидая никакого подвоха. Цивилизованные люди думают, будто в дебрях нет и не может быть ничего по-настоящему привлекательного, но варварам известно, что это отнюдь не так. Да и опасности, подстерегающие человека в лесу, не так велики, как принято считать. Конечно, там следует остерегаться хищников, зато можно не опасаться лжи и коварства. Злые волшебники вроде Яна в лесах не живут.

Рыба-ангел приподнялась над водой на хвосте, взмахнула похожими на крылышки плавниками и сделала пируэт. Затем она запрыгала, закружилась и заплескалась по поверхности пруда. Благодаря окружавшему ее голову светящемуся нимбу, в воде мелькало ее отражение. Создавалось впечатление, будто две рыбы – одна под водой, а другая на поверхности – совершают удивительно выверенные, синхронные движения. Поистине ангельское зрелище.

Но тут на поверхность вынырнула другая рыба. Крыльев у нее не имелось, зато красноватая чешуя поблескивала, как пламя, на голове торчали маленькие рожки, а загибавшийся назад хвост был усеян колючками.

– Это рыба-черт, – пояснила наша толстомордая собеседница. – Толку от нее еще меньше, чем от ангела. Вечно норовит все испортить.

Так оно и вышло. Испуганно булькнув, рыба-ангел пустилась наутек, а рыба-черт, алчно раздувая жабры, устремилась в погоню. Но озерцо было маленьким, выхода из него не было, так что двум рыбинам только и оставалось, что носиться кругами вокруг нашего островка.

Наблюдая за всем этим, я подошел к самой воде, и тут что-то больно полоснуло меня по ноге. Забыл сказать: спешившись, я снял сапоги, чтобы проветрить ноги. Не знаю, как цивилизованным людям, а варварам требуется время от времени разуваться, иначе запах становится слишком сильным. Скажем, перед тем как идти на охоту, варвар непременно проветрит ноги, а то добыча издалека учует его приближение. Так вот, я наклонился и увидел подобравшуюся к моей ноге рыбу-нож с острыми, отточенными плавниками.

– А ну, брысь! – крикнул я, замахиваясь сапогом.

Рыба-нож тут же нырнула, а мой сапог угодил по воде – и прилип. Странно. Конечно, мои сапоги были довольно грязными – но чтобы прилипать к воде? До сих пор такого со мной не случалось. Я потянул сильнее и вместе с сапогом вытянул наружу какую-то тварь, вцепившуюся в него здоровенными тупыми клешнями.

– Это еще что такое?

– Рыба-рак, – пояснила словоохотливая толстуха.

Мне доводилось слышать, будто рак вовсе никакая не рыба, но недаром говорят, лучше один раз увидеть...

– А как мне от нее отделаться?

– Ну... вообще-то она боится рыбы-звезды.

Я поднял глаза и вгляделся в темное небо. Звезда в форме рыбы там висела, но дотянуться до нее не было ни малейшей возможности. Должен сказать, что некоторые рыбы-звезды светятся в воде, тогда как другие сияют в ночном небе. Надо полагать, что там, наверху, воды тоже хватает – даже с избытком.

– А ну, проваливай! – скомандовал я. – Я не то достану звезду, и она тебе как звезданет!

Сжимавшие сапог клешни разжались и исчезли под водой. Моя уловка удалась.

– Надо было ее съесть, – заявила толстомордая. – Да и рыбу-нож тоже.

– Не думаю, чтобы им это понравилось, – возразил я.

– Кого волнует, что им нравится, а что нет? Они не в счет. Никто не в счет, кроме номера первого. С него счет начинается, а дальше его и вести незачем.

Брови мои поползли вверх.

– Не слушай ее! – негодующе воскликнула рыба-ангел. Она задержалась лишь на миг, но тут же за это поплатилась. Рыба-черт обхватила ее плавниками и, несмотря на отчаянное сопротивление, утащила вниз, в тихий омут. На поверхности остался лишь сиротливо светящийся нимб.