Людмила Астахова - НЧЧК. Теория Заговора

– Я не смогу покупать тебе чулочки за… немыслимые деньги и обеспечивать тебе выезд в свет. Но даже если бы мог…

Пока ап-Телемнар самозабвенно солировал с «Песнью униженного плебея», его напарница и, по совместительству, возлюбленная стояла молча, плотно сжав губы, и держала в руках свой боевой ноутбук. Но после слов:

– … я бы всегда оставался чем-то вроде бесплатного приложения к блистательной леди Анарилотиони…

Нол со всего маху шарахнула несчастный ноутбук об пол, поставив жирную и громкую точку в скандале. Армейский прибор трудно расколотить, и ничего ноутбуку не сделалось, но на Эрина этот демарш впечатление произвел. И немалое.

– Я тебя настолько не устраиваю? – тихо спросила Нолвэндэ, повергнув энчечекиста в ступор. – Мне теперь застрелиться, чтобы возродиться дочерью слесаря и кухарки? Только так я и смогу соответствовать твоим требованиям?

И глаза у неё стали… очень грустные. Словно Эрин наотмашь ударил Нол без всякой вины. Под этим немигающим потрясенным взглядом эльф осекся и сразу же почувствовал себя распоследним гадом, подонком и неотесанной скотиной. А как еще назвать мужчину, устроившего омерзительную сцену своей любимой девушке?

А еще Эринрандир испугался до смерти.

– П-прости! Я не прав! Я не должен был так говорить, – сказал он отрывисто, чувствуя, как плотно натянулась меж ними тонкая ткань бытия. Одно неловкое движение или слово – и порвется навсегда то единение, которое создалось за полтора года.

Вот спрашивается, кто тебя, ушастый дурак, за язык тянул?

Но видимо, Нолвэндэ тоже оказалось не под силу разрушить с таким трудом созданные отношения. Она тяжело вздохнула и не стала отдергивать руку, когда Эрин взял её ладонь в свою. Такое себе хрупкое примирение получилось. Но получилось же!

Худой мир лучше доброй ссоры – это же все знают.

Ведь как бывает – рассоришься в пух и прах с тем, кто тебе бесконечно дорог, а гордость не позволит сделать шаг к примирению, а потом… потом бывает слишком поздно что-то исправить.

– Подожди две минуты, пожалуйста, – несколько суховато сказала я и, развернувшись на каблуках, ушла в комнату и аккуратно притворила за собой дверь.

Ну что, дорогая, получила?!

Балрог! Вот в кои-то веки решила немного побыть красивой женщиной, возлюбленного порадовать… даже пистолет с собой брать не хотела! Побыла. Порадовала. Угу.

Эру, лучше бы он меня ударил. Клянусь честью, было бы далеко не так… противно.

Я стянула через голову злосчастное платье и сдернула чулки, не слишком заботясь об их целостности. Да так и оставила все это дорогущее барахло на полу неопрятной кучкой. Рывком распахнула дверцы шкафа. Так. Надо подумать… а нечего тут думать! Времени нет, дроу ждут, и… Проклятье! Я не хочу никуда идти. Я не хочу его видеть. Но если я сейчас забьюсь в угол и буду молча лелеять свою обиду, кому от этого станет легче? Может быть, Эрину, а?

Нет уж! В «Лепрекон» я пойду, и вовсе не потому, что терять лицо в такой ситуации немыслимо, нет. Мне нужно напиться и забыться. Прямо-таки жизненно необходимо! Иначе… иначе я начну думать, начну анализировать и прогнозировать… и мне даже предположить страшно, до чего я в итоге допрогнозируюсь.

Продергивая ремень в шлевки спортивных бриджей, я злорадно хмыкнула. Это на неискушенный взгляд нашего обиженного капитана платьице выглядело этаким гимном расточительству. Ага, конечно. Ничего, что вот эти вот с виду простые штаны стоят раза в полтора подороже? Так, теперь еще футболку… С подобранными в высокий строгий узел волосами такой наряд будет смотреться убийственно. Я выдернула шпильки и, не глядя, перехватила волосы в «хвост». Теперь «Куталион», удостоверение и ключи в поясную сумку… Все! Готова. А в зеркало смотреть не буду… насмотрелась уже. Не далее, как полчаса назад, когда самозабвенно наряжалась, словно последняя идиотка радуясь возможности… А ну, хватит! Я сухо всхлипнула и сильно и зло ущипнула себя за ляжку. Ты еще зареви давай, леди Нол.

Ну почему? Проклятье, почему?! Разве я когда-нибудь скрывала от него свое имя? Свое происхождение? Разве это была страшная тайна? Или до него просто все доходит с опозданием на два года?!

Разве я когда-нибудь давала ему хоть малейший повод усомниться во мне?!

«Не понимаю», – сказала я себе. Соврала, конечно. Все я понимала… но признаваться в этом понимании не хотелось страшно. Нет. Только не сейчас…

А вот цепочку с гербом я снимать принципиально не стала, просто спрятала под футболку. Я не собираюсь отказываться от своего имени и своей семьи ради уязвленной гордости капитана ап-Телемнара. Проклятье! Мне нечего стыдиться! Почему я должна испытывать стыд и смущение оттого, что моя семья удостоилась фамильного герба?

Не понимаю. Я ношу кольцо-печатку с тем же самым гербом, не снимая… Почему он на кольцо не реагировал так бурно?

«Да все просто, милая моя, – сама же себе и ответила. – Кольцо он просто никогда не замечал. Оно же в глаза не бросается… мало ли какие побрякушки таскает на себе глупая девка, которая играется в принцессу?!»

Чувствуя, что снова начинаю закипать, я ущипнула себя еще раз. Все, балрог меня отдери, все! Две минуты кончились. Дроу ждут у конца пешеходки.

– Все. – Я вышла в прихожую, сунула ноги в спортивные сандалии и жестом указала на дверь, не поднимая на возлюбленного глаз. – Можно идти.

И тщательно заперла дверь.

Разумеется, Нол не осталась в долгу. Она тут же переоделась – в демократичные бриджики и футболку без претензий. И это демонстративное подчинение расстроило Эрина сильнее, чем если бы Нолвэндэ надавала ему пощечин. Вечер был окончательно и бесповоротно испорчен, даже не начавшись. И как ни старались Аминаллон с Меноваззином взбодрить Светлых эльфов шутками-прибаутками – ничего у них не вышло. Дзир умудрился выманить Тавариль из пансиона (мысленно Эрин содрогнулся, представив, каким образом Ушшос-Наху это удалось сделать) и окружил несчастную перепуганную стажерку весьма зловещей заботой и вниманием. Кто бы мог подумать, что у Светлой эльфийской девы от смущения могут покраснеть даже коленки? Хотя чему тут дивиться? Дзир обрабатывал объект темных желаний с пылом и напором, не оставляя ни малейшего просвета в сети коварного обольщения.

Капитан ап-Телемнар, надувшись сычом, сидел в углу и уныло цедил пиво, наотрез отказавшись поддерживать как светский треп Нолвэндэ со столичным гостем, так и неуемное веселье дроу. А повод для расстройства у бравого энчечекиста имелся весомый.

«Ты ей не пара, – честно признался он себе. – Мы не просто разные, мы – абсолютная противоположность друг другу, и вместе нам не быть никогда»