Михаил Зайцев - Железная жаба

– Спокойнее, Жаба! Не кори себя. На ошибках учатся, помни и об этом, ладно? Я, кстати, тоже учусь по ходу дела. Раньше я самонастроился на фиксацию только значительного движения окружающих живых объектов, теперь же фиксирую и малое шевеление живого.

Опускаясь плавно на глыбу-постамент, спрашиваю:

– Неужели так трудно было сразу следить за всем живым?

– Трудно. Слишком до фига биологии вокруг.

Неужели?.. Прищурив левый глаз, осматриваю местность сквозь перекрестие прицела... Ядрена-Матрена! Это ж надо, а? Две трети камушков размером с мой кулак, оказывается, покрыты лишайником-хамелеоном. Прицел так устроен, что при взгляде сквозь его перекрестье все живое начинает светиться. Лишайники светятся ярко-ярко. Столь же ярко пылают неподвижные зигзаги сороконожек на поверхности. Сороконожки, закопавшиеся в гальку, сквозь каменную мелочь просвечивают тускло, однако и их видно. И само собой, чем ближе они подбираются к поверхности, тем их видно отчетливее... Ишь, как наружу-то лезут! Как дождевые черви на Земле-матушке после дождичка. Видать, привыкли от ураганов прятаться, зарываясь, а едва перестают гонимые ветром камушки стучать друг об дружку, так они лезут обратно, выкатываются, сволочи. Вылезут и замирают, гадины, подвернув под себя ножки, готовые к прыжку в любую секунду.

Оборачиваюсь, смотрю назад. Сзади, откуда я прискакал, сороконожек – и ярких, уже выкатившихся, и тусклых, еще выкатывающихся, – гораздо меньше. И чем дальше назад, тем их меньше. Прям хоть возвращайся... Черт! Что ж делать-то, а? Выходит, чем дальше вперед, тем опаснее промахиваться при прыжках с глыбы на валун, с валуна на глыбу. А на особенно низкорослые валуны лучше вообще не прыгать. Понятно, бронепласт защитит от защелкнувшихся жвал, но если тварюга многоногая на мне повиснет, то хрен ее стряхнешь. А ежели их до фига повиснет, как на том птеродактиле?.. Думай, Жаба, думай...

Придумал!

– Скафандр, слушай сюда! Сумеешь настроить дезинтегратор таким макаром, чтоб валуны, взрываясь, разлетались осколками?

– Ты только не волнуйся, Жаба, но твой приказ, увы, невыполним.

– Блин! А чтоб рассыпались во все стороны, можно?

– Легко! Хочешь устроить решетчатую дезинтеграцию, сделаю.

– Какую?

– Ну, типа валун разрежет, на кубики. Ты точно хочешь, чтоб валун рассыпался «во все стороны»?

– Очень хочу!

– Тогда предлагаю вихревой тип решетчатой дезинтеграции, при котором кубики расшвыряет по сторонам к чертовой матери и обнажится поверхность, на которой покоился валун.

– Чертов скафандр! Я ж это самое сразу же и просил! Чтоб взорвалось с осколками.

– Повторяю: взрыв, увы, невозможен, ибо при дезинтеграции вступает в силу принципиально иной механизм воздействия на...

– Заткнись! Какая, на фиг, разница? Главное, чтобы хоть чуточку было похоже на локальный ураганчик, и тогда сороконожки по зову инстинктов закопаются в грунт, а я спокойно прыгну. Понял, придурок?

– От придурка слышу! Так бы сразу и сказал: смоделировать местное стихийное бедствие на ограниченных площадях при помощи дезинтегратора. А то я уж было собрался мучить тебя вопросами про параметры кубиков, а у тебя и без того артериальное давление подскочило до критических показателей.

– Черт! Ты ж мысли мои читаешь. Не мог, что ли, считать гениальную идею на тему сороконожек?

– Блин! Во-первых, ты мыслил невнятно, во-вторых, пока ты думал, я дезинтегратор тестировал! Я ж не «Господь Бог», чтоб сразу все дела делать – и тесты проводить, и невнятицу расшифровывать. Модель «Господь Бог» стоит в четыре раза дороже, чем я, понял?

– Ладно, проехали. Настроил «пушку» под «стихийное бедствие»?

– Сейчас, подожди... Готово.

– ПЛИ!!!

В перекрестии прицела полувалун-полуглыба метрах в пятнадцати по курсу движения, ору: «Пли», сгибаю указательный палец, преодолевая приятное сопротивление бронепласта... Хр-р-пш-шш-ш!.. – в перекрестии пляшет вьюга ограниченного радиуса действия, в ушах – ш-шш-шчелк-счолк-щолк-ок-ок-ок-к!.. – барабанная каменная дробь, совсем не страшная для меня, но стремная для сороконожек. Светлые зигзаги с ножками быстро – удивительно быстро! – бледнеют. Оказывается, что зарываться твари умеют гораздо шустрее, чем выкапываются. Оно и понятно – кто не успел, тот опоздал. Причем навсегда опоздал – вижу, как «кубиком» перебило вдребезги пополам зазевавшуюся тварюгу. Да, конечно, дезинтегратор заточен под неживую материю и предназначен для устранения всяческих препятствий-предметов, и непосредственно с его помощью убить нельзя, зато опосредованно – запросто! И это радует! Улыбаюсь, чувствую себя более уверенно, гораздо более, чем минуту назад. Все ж таки, как ни крути, а мы, человеки, хищники по своей природе.

Размышляя на тему того, как же, черт побери, приятно, оказавшись среди других хищников, почувствовать себя более опасным и хитрым, я дождался окончания искусственного ураганчика, прыгнул, согласуясь с маркером направления, наметил в полете следующую каменную жертву, опустился практически в центр расчищенной дезинтегратором плешки, радуясь, что имею опыт – уже имею! – более или менее точных прыжков, встал там, где столь недавно высилась полуглыба-полувалун, согнул указательный палец правой руки... Ну и так далее – пли! – ожидание – поиск жертвы в полете – касание плешки подошвами – сгибание пальца – пли!..

Совершая черт знает какой по счету перелет и уже ощущая некоторую усталость в суставах указательного пальца, я пролетел над тушей птеродактиля, убитого настоящим стихийным бедствием. Душераздирающее, я вам доложу, зрелище – существо с изломанными перепончатыми крыльями валялось кверху брюхом, а внутри туши слабо светились силуэты сороконожек, пожирающих мертвечину.

«Почему, интересно, такое огромадное существо летело столь низко? Почему оно столь глупо рисковало попасть в каменную вьюгу? И ведь попало! И алчущим жратвы сороконожкам еще до начала вьюги услужливо подставило брюхо», – думал я, отвлекаясь на созерцание погибшего монстра. Вскоре я получил косвенные ответы на свои «почему».

Меня вдруг – опять это леденящее кровь «вдруг»! – накрыла густая черная тень. Задираю голову... Мама дорогая! Вижу аналогичного дохлому живого птеродактиля с размахом крыльев – честное слово! – аж в целый километр! Супермонстр сумасшедших размеров безразлично проплыл высоко-высоко надо мною и, плавно занырнув в зловещие тучи, скрылся с глаз. Я даже испугаться как следует не успел. Я испугался, лишь когда понял, что погибший птеродактиль был, очевидно, детенышем, по младенческой глупости своей, из чисто детского любопытства спустившийся полетать пониже.

Черт! А если б сия дитятка решила со мной позабавиться? Типа, как котенок, ха, с мышкой?.. Ураган спас меня от монстрика-малолетки однажды, но где гарантия, что в аналогичной ситуации мне снова повезет, а?.. И чем, вот бы знать, питаются здешние взрослые птеродактили? Что, если они, как и земные орлы, пикируют на дичь? Только что пролетевший надо мной супермонстр, возможно, просто-напросто сыт, а если из туч вынырнет голодный птеродактиль?.. Блин! А какая, интересно, «дичь» может водиться в этой каменной пустыне? Сороконожек птеродактили вряд ли жрут, тогда кого? Кто еще мне может встретиться, а?..