Михаил Зайцев - Железная жаба

Я замандражировал, скафандр вступил со мной в диалог и снова предложил относиться к действительности, типа, как к игре. Я заржал – ха! – как к игре той мышки с тем котенком, да? Склонный к психоанализу скафандр резонно заметил, дескать, человек с нормальной психикой обязан бояться, когда страшно, но, типа, на то и дано людям рациональное сознание, дабы обманывать паникующее иррациональное подсознание. Скафандр умничал, я огрызался, продолжая уничтожать валуны и глыбы, пугать сороконожек и прыгать, прыгать, прыгать...

Да здравствует Ея Величество Удача! Я добрался – доскакал – до рва, окружающего зону отчуждения вокруг купола, без всяких новых «вдруг!» и при хорошей, ха, погоде.

Ров, наверное, правильнее обозвать искусственным каньоном. Глубина его порядка трехсот метров, ширина около двухсот. Можно, конечно, приказать скафандру произвести точные замеры, но на фиг мне это надо? Ров-каньон опоясывает зону отчуждения радиусом где-то с километр. В смысле, от кромки рва до покатости купола на глазок метров тыща. Купол совсем маленький, высотой-шириной метров, этак, семьсот-восемьсот. Меньше, ха, размаха перепончатых крыльев взрослого птеродактиля. Над полусферой купола кружит автоматический летательный аппарат, заточенный на отстрел всего и вся в зоне отчуждения. А где-то над тучами парит еще одна автономная леталка для подстраховки. Ров – чисто символическая преграда и вообще скорее ориентир, чем преграда. Ориентир частных владений, защищенных законом и беспощадными леталками.

Подхожу к самому краю каньона-рва. Когда купол обустраивали, в ров по проложенному в скалистом грунте трубопроводу изрядного диаметра сбрасывали, ссыпали, скидывали разнообразные строительные отходы. Перед сдачей купола в эксплуатацию отходы, ясное дело, дезинтегрировали, а выход трубопровода замуровали. Красная точка маркера указывает на каменную плиту, что находится на противоположном, совершенно отвесном склоне где-то метров на сто ниже того, противоположного края рва-каньона. Означенная плита затесалась среди скалистых шероховатостей, выглядит она вполне естественно, не знаешь, так хрен догадаешься, что это, говоря образно, срез впечатляющих размеров пробки, которой заткнули ставший ненужным трубопровод.

Ловлю плиту-пробку в перекрестие прицела, сгибаю указательный палец правой руки. Пока на том скалистом берегу происходит небольшой камнепад, оборачиваюсь и дезинтегрирую один за другим два приличных размеров валуна, дабы загнать тварей ползучих поглубже в грунт, чтоб обезопасить себе тылы. Разобрался с тылами, гляжу в бледно-розовый кружок и вижу, что обвал на том берегу каньона закончился, вижу идеально круглую дырку, вход в законсервированный трубопровод. Командую:

– Скафандр! Подрегулируй нашу с тобой антигравитационную составляющую таким образом, чтобы я гарантированно смог долететь во-о-он до той дырки, понял?

Скафандр молчит.

– Але, ты понял, нет?

– Да понял я, понял! Отрегулировал без проблем. В другом проблема: ты слишком спокоен, Жаба, и меня это напрягает.

– Здрасти, приехали. Дергаюсь – плохо, спокоен – тоже плохо. На тебя, ха, не угодишь.

– Ты слишком уверен в удаче, а прыжок предстоит сложный.

– Ну и фиг ли с того? Ну, даже если и промажу сразу, и чего? Спланирую на дно и буду подпрыгивать до тех пор, пока не залечу в дырку.

– На дне зыбучие пески.

– В каком смысле?

– В прямом. Загляни на дно, я сфокусирую картинку. Дезинтеграция плиты-пробки вызвала заметный камнепад. Видишь скатившиеся вниз камни?

– Не-а.

– То-то. Их поглотила зыбучая дрянь.

– Бы-ы-л-лин! Блин горелый! Черт! Черт подери!..

– Вот-вот, и я про то же.

– Значит, у меня всего одна попытка?

– Ага.

– Придумал! До того берега я допрыгну по-любому?

– Нет проблем. Толкнись посильнее, и ежели промажешь в дырку, тогда врежешься мягонько в противоположный склон. Амортизацию я обеспечу.

– Я прыгну так, чтоб врезаться в скалы выше желанной, ха, дырки! Как только прикоснусь к скалам, ты сразу же к ним приклеишься. Сумеешь?

– За не фиг делать.

– О’кей. Повисю... тьфу! Повишу приклеенный, переведу дух, и мы отклеимся, понял? И я потихонечку, полегонечку поползу вниз.

– У тебя отсутствуют навыки скалолазания.

– Фиг ли с того? Я ж буду весить что то перышко, верно?

– Обязан предупредить: сколько бы ты ни весил, утратишь контакт со скалой и полетишь на зыбучее дно.

– А можно сделать так, чтобы клей постепенно терял свои свойства и тянулся-тянулся-тянулся?

– На манер сопли?

– Вроде того. Чтоб я спускался вниз, вися, ха, на соплях?

– Могу.

– Вот и ладушки! Поиграем в человека-паука, готов?

– Как юный пионер.

– Тогда салют!

Вы будете смеяться, но мне так и не довелось сыграть роль человека-паука. Не судьба! Сиганув с обрыва, я пролетел до фига метров над зыбкой бездной, постоянно снижаясь, и потихонечку, по-снайперски, угодил прямо в жерло трубопровода!

Вы бы знали, как я собой возгордился! Небрежно так, как и подобает нам, суперменам, повелел скафандру нарастить силу тяжести, включить режим «ночного видения» и, молодцевато выпрямив спину, расправив плечи, пошел в глубь трубопровода, шаркая подошвами, слегка задевая Г-образной «пушкой» дезинтегратора дугообразные стыки над головой.

– Жаба, твои надпочечники переключились на выработку норадреналина.

– Ну и что? – Мои губы кривит улыбочка Джеймса Бонда в исполнении Шона Коннери. – Я прекрасно себя чувствую, отстань.

– Адреналин – гормон бегства, норадреналин – гормон драки. Рваться в бой, недооценивая опасность и, следовательно, переоценивая свои возможности, столь же пагубно, как и желание бежать очертя голову.

– Хорош умничать, скорлупа! Включи-ка лучше музычку. Желаю послушать старый добрый Deep Purple, что-нибудь из раннего.

– Прости, меломан. Для твоего же блага я вынужден сломать тебе кайф.

– Черт!! – меня прям-таки раскорячило, ибо на мои геройские плечи вдруг (какая сволочь придумала это душное слово «вдруг»?! Убил бы!) легла воображаемая штанга, но с тяжеленными, блин, «блинами»! – Черт, скафандр! Кончай баловаться с гравитацией! Я ж так и шага не смогу сделать...

Молчит, психотерапевт хренов! Мало того, музыку врубил садомазохистскую! Филиппа, язви его душу, Киркорова! Ну какой, скажите, нормальный человек без содрогания, без рвотных спазмов может слушать этого лупоглазого звездюка?!. Пытка, блин! Вес давит, Филя, шикодам его мать, надрывается про свою долбаную зайку-зазнайку, жуткое дело! Хочется справить малую нужду и проснуться в холодном поту на мокрых простынях, ужас, как хочется!..

Адреналин с приставкой «нор» улетучился из организма, я так думаю, в течение первого же куплета песни про голимую зайчиху. Под затихающий аккомпанемент веселенького припева стаяли поочередно воображаемые «блины» на воображаемой штанге. В ушах снова тишина, плечи вновь можно расправлять, но не хочется. В голове одна-единственная, чисто философская мысль, точнее, вопрос: «Какая, интересно, сука программировала этот хренов скафандр?..»