Сергей Федотов - Все, что шевелится

– А зачем нам чужой мир?

– Да нам-то с тобой он ни к чему. Но за нами должок. Юты к нам по-хорошему отнеслись: кормили, обучали грамоте, развивали физические и магические силы. А теперь просят помочь в борьбе с захватчиками – ютроллями. Вчера мы им вон как здорово врезали! Но ты молодец! Раньше почему-то никто не догадывался в бой идти, не снимая магического щита, а ты первый додумался! Мы же по старинке воевали, как привыкли со времён битвы в Чистом поле: каждый превращался в боевую дюжину, мечом махал, а повторяшки – за нами. За тысячу лет только и нового, что сами теперь под клинки не лезем, а издали повторяшками командуем. Зато и пользы для боя немного: сражаемся, считай, впустую. Редко-редко самый дурной ютр под удар попадёт. А мы гордимся – без потерь из таких стычек выходим!

Когда вчера ты сам на ютров бросился, мы все за тебя испугались: убьют ненароком, жалко приятеля. Потом видим, что ты щит не снял, хотя команда была, думаем: ладно, никого не убьёт, зато несколько ютрских носов расквасит, а может, и кого из них на наши клинки столкнёт. Потом видим: ютрский командир тоже щитом окутался и на тебя прёт. Я лично думал – звону будет! Когда наши щиты между собой сталкиваются, грому – аж уши закладывает. А тут другое. Ютский щит по иному образцу скроен, у них свои магические приёмы. И такие столкновения, оказывается, взрывами заканчиваются. И очень опасными, особенно для тех, кто рядом будет и не догадается со всех ног улепётывать.

– А как узнать, что ют щитом окутался? – спросил Гессер, который пытался хоть чуть-чуть разобраться в обстановке хотя бы для того, чтобы просто выжить. К необъяснимому переносу в чужой мир он относился как к факту неприятному, но не смертельному, а ютроллей боялся не больше, чем давних недругов – людоеда Лубсана и Мезу Бумджид. Всё-таки он был сын Эсеге Малана, сам божок, почти бессмертный, хотя и упрятанный в тело смертного. Сам он об этом не догадывался, поскольку ничего о небесной жизни не помнил, но, так или иначе, имел весьма высокий потенциал выживаемости.

– Нас же в школе учили истинному зрению, чтобы уметь отличать сущность предмета от наведённых кудес! Ты что, забыл? – горячо воскликнул Март.

– Я же сказал, что всё забыл, – осадил его Гессер, садясь в кровати. Тут он заметил, что руки и ноги его какие-то не такие – непривычны длина пальцев, форма кистей, неизвестно откуда взявшиеся шрамы, – и решил сразу же проверить мелькнувшую в голове догадку. – Даже своего истинного облика не помню.

– Ну, это дело легко поправимое, – решил новый приятель. – Сейчас я принесу зеркало.

Март выскочил из палаты и вскоре вернулся с чем-то вроде сковородки.

– Вот возьми. Полюбуйся на себя, может, чего и вспомнишь.

Джору взял «сковородку», которая и впрямь оказалась зеркалом, но каким! Зеркала он знал: такие бронзовые отполированные пластинки, отражения в них были тусклыми и желтушного оттенка.

Это же зеркало показалось ему окошком в реальность, все цвета были как в жизни, предметы не размывались по краям и не колебались, как в отражениях на воде. Короче, зеркало было настоящим чудом, только вот лицо в нём оказалось совсем незнакомым. Гессер пристально смотрел в глаза отражению, привыкая к новому облику. Лицо в зеркале принадлежало молодому мужчине, возраст его примерно соответствовал летам Джору, зато всё прочее… Это был совсем иной людской тип, не тот, к которому он привык в родном Юртауне и повидал в своём не больно-то богатом встречами путешествии. Он придирчиво сравнивал свои прежние и новоприобретённые черты: волосы не прямые и чёрные, а светло-русые, чуть вьющиеся, глаза не карие и узкие, а голубые и круглые, нос много уже, длинный и прямой, кожа не смуглая, как у соотечественников, или золотистая, как у любимой супруги Другмо, а бело-розовая. Вчера в горячке боя он не слишком-то разглядывал тех, с кем вместе укрывался в ложбинке от вражеских стрел, чуть позднее лица повторяшек, как назвал Март неполные дюжины до жути похожих бойцов, трудно было рассмотреть в сумерках, но сегодня вспомнил, что они все казались похожими друг на друга, словно состояли в родстве. Но не может же дюжина дюжин молодых людей (а их там было разве что чуть поменьше) являться роднёй. И поэтому Лес, в тело которого непостижимым образом перенёсся Гессер, был не братом Марта, а скорее всего приятелем…

– Мы с тобой друзья, Март? – спросил он, чтобы проверить догадку.

– Не разлей вода, – подтвердил Тынов. – Особенно после того разбойного похода на родину.

– А зачем мы с тобой на родину разбойничать ходили?

– Ой, Лес, лучше не спрашивай. Забыл ты, и слава Батюшке! Я бы тоже хотел позабыть, столько предательства насмотрелись… Ладно. Не стоит о грустном. Значит, себя-то ты в зеркале узнал?

– Не знаю точно. Скорее показалось, что с чужим человеком познакомился. Но, думаю, это вскоре пройдёт.

– Я очень на это надеюсь! – воскликнул Март. – Заболтался я тут с тобой. Побегу, дел полно – в нашу дюжину трёх второклашек на обучение подкинули, нужно заниматься. А ты жди, скоро придут лекари, они тебя на ноги живёхонько поставят. Вспомнишь то, чего и не забывал, лучше прежнего станешь. Давай не скучай.

– Ладно, не буду. Мне есть о чём подумать.

– Вот и молодец. Тогда до вечера. – И выскочил из палаты, только дверь взвизгнула.

Сотон прижился в Холмграде. Остановился в заезжей, где за золотой перстень его кормили, поили и спать укладывали от новолуния до новолуния. Несостоявшийся хан днями слонялся по таёжному городку, толкался по лавкам и торговым рядам, а вечерами сидел в бражной, слушая чужие разговоры. И на улицах, и в питейном заведении искал он одно – союзников, готовых напасть на Юртаун. Сотон обещал отдать им на разграбление свою столицу, а себе просил немного: пусть захватчики провозгласят его ханом и поколотят всех, кто попытается его, Сотоново, право оспорить. Ему казалось удивительным, что никто на такую выгодную сделку не соглашается.

– Дело твоё неправое, – смеялись собеседники, – не видать тебе ханства, как своих двоих.

Намекали на жирное брюхо, из-за которого Сотон даже пупка не видел. И только однажды заезжий охотник из деревни Малые Подштанники, большой шутник, как впоследствии выяснилось, дал вербовщику двусмысленный совет.

– А пошёл бы ты в Драчёвку, – сказал он.

– Что за Драчёвка? – ухватился за доброе слово уже и не чаявший сочувствия Сотон.

– А село такое, – ответил охотник.

– И кто же там живёт?

– Драчёвские старожилы, понятно.

– И давно живут?

– Давно, поселились, когда нас тут ещё и в помине не было.