Сергей Панарин - ...И паровоз навстречу!

– Ничего существенного, Учитель.

– Ты уверена?

– Да, – не колеблясь, ответила девушка.

– Тогда съезди обязательно. Теперь иди.

Виконтесса удалилась, и к Дункельонкелю тут же зашел шкафоподобный человек в черном. Злобное лицо с массивными скулами и длинным, почти корабельным носом выражало почтение.

– Вождь, все сделано, как вы распорядились.

– Поподробнее, Адольф.

– Я появился перед Бесфамиллюром, огласил ваш ультиматум и исчез до того, как опомнилась его глупая стража. Вернувшись через главное зеркало сюда, я почувствовал: портал в Наменлосе разбит. Ваш расчет полностью сбылся.

– Вот видишь? А ты сомневался, – улыбнулся Дункельонкель.

– Что вы, Учитель! – В ровном голосе Адольфа проскочила извиняющаяся нотка.

– Я чувствую твои эмоции, мой лучший слуга, – промолвил колдун. – Твои возражения не были высказаны, но помогли мне при составлении плана. А молодой принц?

– О, он находился рядом с отцом. Юный Петер был напуган и подавлен.

– Очень хорошо. Хваленая пейзанская аристократия больна и обречена на вымирание. Скоро мы будем сидеть в залах Наменлоса, а принц и его золотоволосая жена станут нам прислуживать. Ты хорошо поработал, но теперь ты нужен мне в Дробенланде. Найди Четырех всадников и вели им убить этого зажравшегося преступника… Как же его? Рамштайнта! Да. Если будут упираться (а они будут, попомни мое слово), пообещай им полную свободу. Неплохая цена за заказ, не правда ли?

– Безусловно, Вождь и Учитель.

– Тогда удачи.

Дункельонкель вновь остался в одиночестве.

Он обошел кристалл, остановился напротив изображения территории Дробенланда. Захваченные земли были окрашены в синий цвет.

– Мало. Мало и медленно, – проворчал колдун.

За кристаллом у дальней стены зала на мощной чугунной треноге покоился хрустальный шар размером в два обхвата. Глава Доцланда приблизился к нему, торжественно возложил руки на ледяную поверхность. Магический хрусталь отозвался на касание теплых ладоней: вокруг них заплясали алые искры, в глубине шара родились разноцветные завихрения, вращение своеобразных протуберанцев постепенно замедлилось, и внутри волшебного предмета образовалось гротескное изображение лица. В чертах этой эфемерной крикливой маски угадывался лик самого Дункельонкеля.

– Погода на завтра, – низким голосом скомандовал колдун.

Маска открыла глаза. Из них хлынул желтый свет, ослепивший Вождя и Учителя и тут же давший ему новую способность видеть. Дункельонкель ощутил себя внутри шара, потом словно очутился на неких каменных развалинах. Рядом возлежал дракон. Змей был стар, его чешуя пожелтела и потускнела. Древние глаза были прикрыты, будто он не мог поднять веки выше.

Дракон выдохнул через ноздри дымное облако и сказал:

– Завтра будет теплее.

Дункельонкель очнулся, смеясь. Маска в хрустальном шаре растворилась.

– Продолжим наступление! – почти пропел колдун, шагая к выходу из зала.

Даже боль в ребрах куда-то делась. Увлеченность – вот самая мощная магия.

Коля Лавочкин сидел перед принцем Петером и всем своим существом ощущал: Бесфамиллюр-младший врет, боится и стыдится.

Солдат и Всезнайгель встретились с Петером и Катринель рано утром. С рассветом в комнату, где спали Коля и Тилль, пришел посыльный и проводил их в покои семьи наследников.

И вот Лавочкин беседовал с принцем, а колдун говорил со златоволосой девушкой. Катринель казалась больной, Всезнайгель взял ее за руку и отвел к окну. Там они принялись вспоминать старые деньки и обсуждать общих знакомых. Парни остались один на один.

– Ваше высочество, я могу вам помочь, – тщательно подбирая слова, начал Коля. – Вы что-то знаете об истории с зеркалом. Что-то, отчего готовы провалиться сквозь землю.

Петер, русоволосый юноша, сильно похожий на Лавочкина, опустил плечи, бросил на солдата колючий взгляд и потупился.

– Мне нечего вам рассказать, барон, – пробубнил принц.

В этот момент рядовой уже знал правду – злой взор Петера словно открыл мысли, которые наследник Наменлоса тщательно прятал. Колин дар заработал на полную мощность. Не так давно принц разбил фамильное зеркало и, боясь отцова гнева, срочно заказал копию…

Лавочкин заговорил тише:

– Итак, вы расколотили некую семейную реликвию и в панике подменили ее муляжом. Я бы сказал, поступили по-детски.

– Вздор! – вскрикнул Петер.

Тилль и Златовласка замолчали.

– Грязные домыслы! – теперь голос принца звучал тише, но его все равно услышали.

Бесфамиллюр-младший это понял и обратился к Катринель:

– Зачем ты позвала их сюда? Что городит этот человек, так называемый барон из черни?

Коля аж подпрыгнул:

– Ах ты, лживый хлыщ! Тилль, вы как хотите, но так называемый принц расквасил их чертово зеркало, подсунул папаше обманку, а теперь делает вид, что это брехня!

Всезнайгель предостерегающе поднял руку:

– Николас, не горячитесь. Вы и минуты не проговорили, а уже ссоритесь. Откуда такие обвинения?

– Оттуда! – вспылил Лавочкин. – Я сразу почувствовал, что он боится…

– Вон отсюда! – завопил Петер, вскакивая на ноги.

– Подожди, любимый. – Катринель подбежала к мужу. – Ты забываешь: это мои друзья, без которых мы бы не воссоединились. Не лучше ли сказать им правду и попросить помощи?

Принц опустился на стул, спрятал лицо в ладонях.

– Милая моя принцесса, – тепло промолвил Всезнайгель, – если его высочество не хочет иметь с нами дела – мы уйдем. А если разум все же победит его гордыню, то он поймет, что друзей ближе нас с бароном у вас, увы, нет.

– Петер? – тихо спросила Златовласка.

– Рассказывай, – выдавил принц, не отнимая рук от лица.

– Зеркало разбила я, – призналась Катринель. – Ума не приложу, как это случилось, но отпираться бессмысленно. Мы с Петером танцевали в тронном зале. Сходились, кружились, снова расходились. Я оступилась и… Мы страшно испугались. Чуть ли не навязанная невестка разбивает ценность фамилии! Представляете реакцию короля Томаса? Петер бы взял вину на себя, только Томас обязательно выбил бы из нас правду…

– Понимаю-понимаю, – закивал Тилль. – И где вы нашли замену?

– Придворный лютнист. Он как раз играл во время нашего танца. Видя наш ужас, он предложил помощь. Его брат оказался стекольщиком. Он и изготовил фальшивку.

– А где был король? – поинтересовался Лавочкин.

– Охотился. Его не было несколько дней. Мастер успел.

– Еще бы он не успел, – невесело усмехнулся Всезнайгель. – Зеркало наверняка сделали заранее. Пойдемте, Николас. Мы, конечно, опоздали, но…

– А как же мы? – почти взмолился Петер.