Сергей Панарин - ...И паровоз навстречу!

– Не отчаивайся, ведь твоим подругам удалось его сюда дотащить, – продолжил он сеанс психотерапии.

– Ты издеваешься? Над его полетом трудилось не меньше двух десятков хранительниц! А теперь обрати внимание на пол.

Мраморная плита была расколота надвое. Значит, ведьмы уронили Молот, не справившись с весом.

– Елки-ковырялки… – Рядовой совсем растерялся.

– Ну, попробуй его взять в руки, рыцарь, – промолвила Грюне.

Лавочкин обернулся. Издевается? Нет.

Неуверенно приблизился к артефакту. Ощущая себя редкостным кретином, возложил длань на лом-ручку. Стиснул пальцы.

– Давай, – скомандовала ведьма.

Коля дернул ручку вверх, и инструмент легко оторвался от пола. Солдат потерял равновесие и сел. Ушибленный копчик прострелило, парень выронил оружие.

Молот бабахнул по плите. По ней пробежали трещины.

– Ни фига себе, – пролепетал рядовой и снова взялся за металлическую рукоять.

Ощущение было, будто держишь простой молоток.

Грюне отбежала подальше. Лавочкин повертел Молотом Ведьм над головой, размахнулся, остановил замах. Подкинул, ловко поймал. Законы физики попросту умерли.

– Слышь, Грунь, – окликнул хранительницу парень. – Как же так? Плиты ломает, а мне не тяжело.

– Понимаешь, относительно тебя он почти ничего не весит, а относительно остального мира – очень даже.

– Ух ты, у тебя целая теория относительности получилась. Теперь осталось, согласно теории, отнести Молот к месту боевых действий.

Грюне не оценила каламбурчика, насупилась еще сильнее:

– Я заглядываю в будущее и вижу артефакт в бою. Вовремя. Но как?

– Попробуй поднять меня в воздух, – велел солдат.

Стоило хранительнице навести на Колю чары, и он легко взлетел.

– Вот тебе и относительность, – рассмеялся он над озадаченной прорицательницей. – Сама же говоришь, мне Молот – пушинка. А ты без труда таскаешь меня.

– Дуралей ты, рядовой Лавочкин, – раздался голос в сознании парня. – И физику учил плоховато. Я ей помогаю. Еще чуть-чуть, и заиграем в полную силу, часовой!

– Епишкин башмак! Знамя заговорило! – обрадовался Коля.

Ведьма аккуратно приземлила восторженного россиянина:

– Ты меня пугаешь, Николас. В любом случае сейчас поедим и ляжем спать, а завтра – вылетаем.

– Есть, товарищ командир, – шутливо откозырял солдат. – А что будем лопать и где будем почивать?

– В обжитой башне, разумеется.

Грюне повела рядового по переходам. Лавочкин положил инструмент на плечо, зашагал вслед, насвистывая мотивчик «Не кочегары мы, не плотники…»

– Кстати, Груня! – окликнул парень. – А спать в каком смысле?

– Котяра мартовский, – пробурчала очаровательная хранительница.

Мудрейший Гроссешланге неторопливо поднял одну из голов, не отрывая взгляда от короля драконов, и пробрюзжал:

– Что, Шуппентайль, пришел ранней весны просить?

Зрелый дракон уважительно посмотрел на старого. Выцветшая чешуя, одряхлевшие крылья, сморщенная кожа… Лишь глаза Гроссешланге не потеряли свежего янтарного блеска. На солнце это было особенно заметно.

– Приш-ш-шел, ты прав, – прошипел Шуппентайль.

– Будет тебе ранняя весна, – сварливо пообещал древний ящер. – Только поздно, прости за каламбур. Ты позволил Дункельонкелю подтолкнуть этот мир к пропасти. Осталось совсем немного.

– Не будь занудой, старый чемодан, – подначил драконий король.

– Многого ты от людей набрался. Плохо. Увлекся ими, не замечаешь вопиющего, – проворчал Гроссешланге. – Безответственная вы молодежь.

– Уж как вы, «стародежь», воспитали. Впрочем, хватит болтовни. Нужна такая весна, чтобы… – Шуппентайль ударил хвостом по гладкой плите, аж земля задрожала.

– Я же сказал, будет. Займемся сегодня же всем советом.

Король драконов покинул арену, а мудрый змей вновь уложил голову на нагретую солнцем каменную поверхность.

– Слишком мы умные, – пробормотал Гроссешланге. – Одна голова хорошо, три – хуже. Шуппентайль, Шуппентайль, зачем время упустил?..

Он смежил веки.

Млеть в тепле. Что еще нужно старому ящеру?

Драконья магия – штука грандиозная. Вечером погода в людских королевствах резко изменилась. Подул мощнейший, почти южный ураганный ветер. Резко потеплело. Всю ночь таял снег, утром на небе ходили тяжелые облака, а уже к обеду начался долгий дождь.

Доцландский генералитет растерялся. В планах Черного королевства столь ранней весны не значилось. Потепление расценивалось как временная трудность, вояки ждали возвращения морозов. Иначе танки увязли бы в смеси грязи и рыхлого снега. С учетом опоздания (надо же было заправить энергоблохи!) каждый день простоя отдалял командиров от сроков, установленных Дункельонкелем.

Черный колдун был жестким руководителем. Запланировав раз, он не терпел отклонений и карал самым строжайшим образом. В первый теплый день из столицы не приходило никаких директив. Командиры роптали, а Адольф, имевший прямую связь с Вождем и Учителем, хранил хмурое молчание.

Он-то знал: Дункельонкель занят восстановлением магической подпитки дворца и заводов. Кроме того, хозяин вызверился на громилу помощника, обвинив его: «Ты недоглядел за Четырьмя всадниками!»

Владыка Доцланда быстро выяснил: в камерах побывали именно они. Пропали их дети. Вероятно, четверка захватила и Всезнайгеля. Тогда кто разрушил магические потоки? Всю ночь и последующий день возле Великого Разлома и в замке Дункельонкеля усиленно искали шпионов.

Четыре всадника отбились от преследователей и запутали следы, скрывшись в подземных лабиринтах. Вождь выставил по дозору у всех известных выходов. А бывшие наемные убийцы не спешили выбираться из катакомб. Они предусмотрительно взяли с собой трехсуточный запас еды и питья.

Дункельонкель был чудовищно собой недоволен. Миссия с Молотом провалилась. Партию, разыгранную вокруг артефакта, не удалось свести даже к ничьей. И этот Николас Могучий… Теперь темный колдун убедился воочию, что нескладный долговязый паренек ой как не прост. Совершенно точно, промедли Вождь с бегством – и не отбился бы. Ворожба, с которой столкнулся Дункельонкель, не походила ни на одну известную ему технику. Барон явно не прилагал абсолютно никаких усилий, а ведь сумел привлечь ужасные для человека силы!

Было чертовски некогда, но, отодвинув дела, колдун сел и тщательно проанализировал то, что открылось ему в северной цитадели. Никто не способен управлять такими энергиями. А Николас – ухитрился. Самое ужасное, в момент атаки он собирал ее из окружающего пространства. Опытный чародей Дункельонкель чувствовал, как его собственный запас магии уменьшился при приближении проклятого иномирца. Это было похоже на нехватку воздуха: заклинания либо ослаблялись, либо вообще рассыпались.