Сенкия Сияда - В Школе Магии Зарежья

Я действительно расслабилась, понаблюдав за друзьями и, обогнав Сапня, первая полезла по лестнице. Проклятая лестница, конечно, была довольно прочной, но грязной конструкцией. Я испачкала все варежки и исшаркала об нее всю одежду, однако, пребывая в пьяном угаре, восприняла это наплевательски. Добралась до крыши и, предвкушающее рыча, полезла вверх, нащупывая ногами и руками невидимую цепочку выступов. Держась за выступ крыши, уселась на скользкую полосу ската, Сапень, обхватив меня руками, сел сзади и мы, визжа и крича, обозиком поехали вниз к друзьям падать на абсолютно невидимую воздушку. От веселого страха и скорости захватило дух. Правда, то ли двадцать минут так быстро прошли, то ли Сапень переоценил свои силы, но когда мы ехали уже по середине крыши, я неожиданно почувствовала, что поверхность подо мной стала неровной и нескользкой. Мы по инерции продолжали двигаться вперед, и я с ужасом осознала, что едем мы по прямой в огромную дыру. Если учесть, что укрепляющее заклинание, судя по всему, накрылось, то она не могла не нервировать. Друзья, наверное, не заметили, что мой визг сменился на ор ужаса, и также радовались за нас внизу. Но я напрасно боялась. Мы с Сапнем не упали в дыру. Еще на излете к ней хлипкая крыша проломилась, и, не прекращая орать как коты в первогреве-месяце, мы рухнули вниз на дырявый, обгорелый и заметенный снегом чердак. Снизу послышались крики друзей:

— Вы живы?

— Сапень, Варька! Как вы?

— Вы целы?

— Мы живы! — до смерти напугав меня, крикнул лежавший вплотную ко мне Сапень.

Парни на улице стали негромко переговариваться, строя планы нашего вызволения с чердака. Я, охнув, медленно попыталась перевернуться со спины на бок, и замерла, почувствовав, как скрипят и подрагивают подо мной ненадежные доски.

— Лучше замри, — просипел Сапень, тоже что-то такое почувствовавший.

Я осмотрелась. Наверху зиял новый огромный пролом, поглотивший ту дыру, до которой мы так и не доехали. Мелькнула мысль: как романтично, лежу с Сапнем на спине и смотрю на звезды. Рядом со мной двигал рукой Сапень, видимо проверял, не сломана ли. Чердак был запорошен белым покровом неравномерно, непосредственно под проломами в крыше взметались целые сугробы, а в углу малюсенький кусочек был не засыпан. Сейчас целостность слоя зимних осадков была нарушена разлетевшимися в разные стороны ивернями, обломками крыши. Я отвела взгляд от одного из них, когда краем глаза заметила странный проблеск. Под обугленной деревяшкой что-то сверкнуло. Я, забыв дышать, пригляделась внимательнее к чему-то круглому и небольшому. Похоже на какой-то кулон или амулет. Надо взять, решила я, не пропадать же добру.

Снизу как раз послышался крик Лорга:

— Лежите там, мы вас сейчас вытащим.

Я, наплевав на безопасность, резко перевернулась, вскочила на четвереньки и, дотянувшись, вместе со снегом сгребла варежкой таинственный предмет, чувствуя, как проседают, трещат и лопаются подо мной доски, не вытерпев прогиба под сконцентрированным, а не распластанным весом. Я привычно завела:

— А-А-А! — и мы с Сапнем, так и не узнав, что же придумали друзья, рухнули прямиком в подпол, потому что первого этажа в доме и не было, так как его половицы и лаги выгорели начисто еще год назад.

От удара о поверхность взметнулась снежная пыль, и выбило весь дух. Какое-то время я полежала, приходя в себя и, кряхтя, как двухсотлетняя старуха, попыталась пошевелиться. В дверном проеме показались пять встревоженных лиц.

— Вы живы? — спросил Никас.

На этот раз Сапень почему-то промолчал, я ответила за него сиплым шепотом:

— Кажется, да.

— О-о-о, — прохрипели рядом, а я неожиданно поняла, что лежу на чем-то мягком.

Я собралась с силами и, встав на четвереньки, медленно отползла с Сапня. Он охал, когда я ставила на него то руку, то коленку, но так и лежал. В котлован по одному спрыгнули ребята и, аккуратно ставя ноги среди горелых обломков, торчащих из снега, пошли к нам. Кафык, схватив за талию, составил вниз Тамару. Я осознала, что все еще судорожно сжимаю рукой добычу, но сейчас было не до нее и я, быстро запихнув ее в карман, обратила внимание на друга.

— Сапень, ты живой? — потрясла я его и припала к его груди, пытаясь сквозь куртку послушать сердце.

— О-ох, лучше бы я умер, — проскрипел Сапень.

Меня сзади бережно придержали за локотки и, помогая подняться, оттянули в сторону. Лорг, Никас и Маркус присели над распростертым Сапнем.

— Друг, ты как, живой? — снимая варежки и осматривая лицо Сапня, спросил Никас.

— Где сломано? — хмурясь, спросил Лорг.

И они принялись втроем руками тыкать Сапня в разные части тела, надеясь по особо сильным крикам боли определить места с подозрением на переломы.

— Стойте, изверги, — вяло зашевелился Сапень, — ничего нигде не сломано, у меня просто синяк, — он сделал изящную паузу, и громко, как для дураков, проговорил, — во все тело!

Друзья с некоторым облегчением вздохнули, а Лорг сказал:

— Язвит, значит, жить будет! — и подал руку страдальцу. Сапень кряхтя, поднялся, отряхнулся и, немного придя в себя, задрал вверх голову и присвистнул:

— Это мы оттуда грохнулись? Ничего себе!

Я вместе со всеми тоже посмотрела наверх. Как мне показалось с перепугу, дырявый пол чердака пребывал примерно на высоте потолков актового зала. Конечно, на самом деле, он был намного ниже, но достаточно высок, чтобы я поняла, сколь легко мы с Сапнем отделались и каким чудом не свернули себе шеи. Мне стало дурно, все окружающее поехало куда-то вбок, и я потеряла сознание.

— Варя! Варя, ну-ка очнись, — кто-то шлепал меня по щекам.

Я послушно очнулась и недоуменно захлопала глазами. Спиной я лежала на согнутых коленях Кафыка, мы находились на улице все в том же Хольем укрене, рядом толпились друзья.

— Ну, слава богам! — выдохнул Лорг и, подав мне руку, поставил на ноги. — Все живы и здоровы! Ну что, идем в школу? Или есть еще какие-нибудь предложения?

— Не-эт! В школу! — одновременно взвыли мы с Сапнем.

Тамарка без слов подошла и, всхлипнув, обняла сначала меня, а потом Сапня, мы мужественно терпели. Впрочем, на грани сознания мелькала мысль, что сейчас боль еще и алкоголем притуплена, и я вяло ужаснулась, подумав, что же я почувствую завтра, да еще и вместе с похмельем? Нас Сапнем как особо опасных инвалидов взяли под конвой. Впереди шли Лорг и Маркус, а в арьергарде Тамарка, деловито подхватившая под локотки Никаса и Кафыка. Я, чувствуя за собой вину, схватила за руку Сапня и, прижимаясь к нему боком (он меньше болел), заливалась запоздалыми слезами, которые впрочем, тут же высохли, когда я отвлеклась и забыла, о чем говорила до этого. Сапень меня утешал, даже поцеловал в лоб и говорил, что чувствует себя, будто только что провел еще один бомапо (боевой магический поединок). Я выведала все, что хотела, а именно: Сапень не понял, с чего мы вдруг рухнули с чердака, и думал, что я ни при чем, просто не выдержали доски; успокоилась, расслабилась и захотела спать. Полезла к Сапню на руки или, по крайней мере, на спину, Сапень почти поддался моему пьяному напору, но Лорг умудрился все услышать, за побитого друга вступился, и до школы я, сладко спя, ехала на нем.