Сенкия Сияда - В Школе Магии Зарежья

В пятницу утром мы с Тамаркой вошли в аудиторию, оживленно переговариваясь и то и дело приостанавливаясь, чтобы крайне эмоциональный разговор вести, не отвлекаясь на ходьбу. Я иногда, забываясь, начинала буквально кричать, но потом осекалась, подозрительно оглядывалась по сторонам и продолжала беседу негромким тоном:

— Вначале... шубу! Горностаевую!... Нет!... Песцовую! — говорила я с видом рыночного воришки, попавшего в Императорскую сокровищницу и не знающего, что хватать вначале, потому как глаза разбежались. — Или нет! — продолжала я с еще более горящим взором: — Эльфийские украшения на лоб из эсвирита! А еще... Рубаху из красного шелка и сапожки сафьяновые, те, что с розами на голенищах! — и на время замолкала с блаженной улыбкой, глядя куда-то в свои мысли.

Тамарка тоже вполне счастливо улыбалась.

— Вот, — оживала я, совала и тыкала Тамарке в нос пожелтевшей от времени, лохматой на сгибах бумажкой, которую извлекла из-за пазухи. Мы как раз замерли рядом с пустым учительским столом, вблизи от прохода между партами и не замечали, как зашевелились неподалеку чужие уши. — Там была еще одна страница с дополнением, мол, обряд проводить как раз в полночь в полнолуние, потому что, дескать, охрана сокровищ слабеет, — тут я делала страшные глаза, складывала бумажку и убирала обратно под платье.

Мы, обмениваясь понимающими кивками, мол, так вот все серьезно, прошли по проходу на одну из задних свободных парт. Во время лекции мы с Томкой все шептались, тихонько хихикали. На нас изредка оглядывались ученики, и в итоге сделал замечание учитель. Я посидела еще какое-то время, неспокойно ерзая, а потом отпросилась в туалет.

И вот беда! Когда я шла по проходу из-под подола платья с тихим шелестом выпал желтоватый квадратик и растерянно замер на полу посередине прохода. Я-то, растяпа, не заметила. А Томка сидела за дальней от прохода стороной парты, копалась в своих учебниках и ничего не видела! Но что это? В проход тут же медленно выдвинулась чья-то нога, которая тихонько с пяточки на носочек наступила на бумажку-беспризорницу и неспешно утюгом уехала обратно под парту. Ай-яй-яй! Как нехорошо!

В класс я ворвалась с бешено горящим взором. Не глядя на стоящего возле доски учителя, прыгнула на середину кабинета, с места упала на живот и обвела жутким взглядом кабинет по уровню пола. Лицо мое потихоньку квасилось, но я судорожно сдерживалась, из-за чего оно дергалось, потом обратно кривилось и было крайне впечатляющим. Но на этом я не успокоилась. Не найдя искомого, я порывисто подскочила на руки и ноги и четырехногим пауком промчалась по одному, потом по другому ряду, уткнувшись лицом в пол и водя носом туда-сюда, как охотничья собака. Учитель не понимал, что происходит, и так и стоял с зажатым в руке мелом, не решаясь привлечь к себе внимание подозрительно невменяемой ученицы (а вдруг бешенство — а при нем не только сам момент заражения, но и излечение крайне несимпатичное и болезненное!). Одноклассники и подавно не собирались прерывать комедию, бесплатную и явно более интересную, чем лекция. Я, то и дело сглатывая прорывающиеся рыдания, дергая горлом и губами, со стоящими в глазах слезами рванулась к своим учебникам и тетрадям, разворошила и раскидала все, предварительно посотрясав их страницами вниз и судорожно перелистав. Тетрадок и учебников я специально захватила мало, чтобы спектакль не затягивался. Одну тетрадь я даже случайно разорвала, но не обратила на это внимания и повернулась к Томке:

— Тома, мой листочек не у тебя? — чуть не плача, проговорила я. Все уже давно развернулись лицами к нам, словно подсолнухи вслед за солнцем, и с интересом слушали, некоторые подпирали головы кулаками. Томка округлила глаза, поняв, про какой листочек я толкую, а потом покачала головой. Я, уже не сдерживая всхлипывания, только сейчас обратив внимание на присутствующих, срывающимся голосом громко поинтересовалась у них:

— Ребята, вы не находили листочка такого, сложенного, старенького?

Ребята секунду промолчали, а потом растерянно, с соболезнованием в голосе сказали, что не находили. Я еще пару секунд посдерживалась, подергала закусанной губой, а затем заревела навзрыд и, размахивая руками, прямо по разбросанным тетрадкам стремительно выбежала из класса, с разбегу толкнув дверь и оглушая коридор жутким ревом, который постепенно стихал в кабинете по мере моего удаления от него. Тамарка в абсолютном молчании окружающих собрала мои вещи, подхватила свои, пожала плечами, мол, вы уж ее извините, и беспрепятственно проследовала за мной в коридор. А преподаватель ей даже ничего не сказал за самовольный уход с лекции.

— Ну как, было убедительно? — спросила я, когда Томка следом за мной появилась в комнате.

— О! — Тамарка вскинула глаза к потолку, не в силах описать все словами.

— Даже план «Б» не понадобился! — радовалась я со все еще блестевшими в ресницах слезами. — А то я такая захожу, думаю, а если не взяли, вот бы я смотрелась: повалялась на пузе и дальше, как ни в чем не бывало. Хотя, — рассуждала я сама с собой, — тогда меня бы просто посчитали еще более сумасшедшей. Уф, я, по-моему, на целый год наревелась.

— А о чем ты думала, чтобы заплакать? — поинтересовалась Томка.

— Ну, я просто представила, как бы я себя чувствовала, если потеряла бумажку от настоящих сокровищ, — вспоминала я.

— И ты вот так бы себя вела?! — ужаснулась Томка.

— Конечно нет, — возмутилась я, — я бы вела себя гораздо хуже. За такое-то сокровище!

Томка, сгрудила учебные принадлежности на стол и развернулась ко мне:

— Ну что, бежим к парням?

Где-то после обеда в личные апартаменты директора Тихона Петровича, нет, не постучали, а замолотили кулаками, срывающимся голосом выкрикивая имя Тихона же Петровича. Директор, в пятницу пораньше покинувший рабочий кабинет и теперь дремавший, сидя с отчетом, от неожиданности чуть не упал со стула. Но тут же подхватился и последовал открывать дверь. В коридоре запыхавшийся ученик с расширенными от ужаса глазами, махая и тыча руками куда-то в сторону, сообщил:

— Там... Из живого уголка синабский рылохвост сбежал!!

Директор охнул, схватился за голову и вслед за учеником помчался в сторону живого уголка. Мы в это время где-то на уровне пола выглядывали из-за угла, Никас, выставив палочку и глаз, подтолкнул левитационным импульсом созданный заранее воздушный кирпичик в стремительно схлапывающуюся дверь.

— Есть! — обрадовано шепнули мы. Никас с Кафыком торжествующе, но беззвучно, шлепнули друг другу ладони, я на цыпочках потопала ногами, радостно зажмурившись.

— Ушли, — шепнул, быстро глянув в коридор, Кафык. Мы тут же перебежали к противоположной стене, оглядываясь по сторонам, прокрались вдоль нее и шмыгнули в дверь.