Сенкия Сияда - В Школе Магии Зарежья

Я как водоросль на отмели старалась держаться ближе к стене и по возможности не продвигаться вглубь территории. Зрителям во время церемонии полагалось стоять, что потворствовало мне, потому что наверняка отведенного для меня в зале сиденья бы не оказалось, а запасной складной стул захватить с собой я как-то не подумала.

Наблюдая за зрителями, неспешно заполняющими зал, я не уставала удивляться этой самой их неспешности, а также отсутствию какой-либо толкотни. Будь здесь еще ученики помимо меня, они бы безжалостно и с алчным огнем в глазах распихивали всех и каждого, только бы занять места в первых рядах. Думаю, что даже без человеческих жертв бы не обошлось. А здесь была такая гармония, что закрадывалось подозрение, что этих людей долго и нудно инструктировали, кто где должен стоять. Хотя, как я в итоге сообразила, дело было скорее всего в этикете и прочих нудных..., то есть нужных правилах поведения в общественных местах. Надо полагать, они даже в уборную по сильной нужде умеют вот такой же медленной танцующей походочкой прогуливаться. Даже если знают, что в уборную длинная очередь.

Самым первым, огораживающим звеном, перед помостом выстроились маги в парадных нарядных балахонах на случай подстраховки своих коллег, если что-то во время церемонии вдруг пойдет не так. Дальше, как почетные гости Империи, вставали делегации дружественных государств и народов. Я смотрела во все глаза: здесь были и эльфы, и уллихцы, и пара длиннобородых дедушек с посохами и в непривычных одеждах; и, по-моему, даже парочка смуглокожих дев-воительниц. Гномов видно не было, хотя я подозревала, что они наличествуют, просто их не видно из-за роста. Троллей тоже видно не было, хотя это как раз навряд ли, что из-за роста. У этих великанов не было своего государства, хотя по слухам они и добивались у Дастей-Ригии автономии земель, которые считали своей отчизной. Вдобавок у них не было официального лидера, кроме патрона повстанцев, которого как мятежника звать на официальное мероприятие просто несолидно (по крайней мере, до окончательного присвоения им права на автономию). Про людские делегации из разных дальних стран я и вовсе молчу. От обилия и пестроты нарядов рябило в глазах так, что я забывала моргать. За делегатами вставала Имперская знать, соответственно по мере удаления от помоста уменьшалась и степень знатности. Огромная зала была забита под завязку, гудела и колыхалась сотнями голов, напоминая предгрозовое море.

Наконец воины с бутафорски грозно поблескивающими алебардами осторожно прикрыли двери. Герольды, стоящие в дальних углах помоста, оглашая начало церемонии, подули в длинные горны, помещение заполнил низкий трубный гул, гомон толпы сразу стих, головы присутствующих обернулись к помосту.

Я отлипла от стены, привалившись к которой стояла все это время, и потянулась к мешочку с монетой, висевшему на шее под мантией и кофтой.

Тем временем в абсолютной тишине отворились двери, межующие главную залу с соседней, и по ступенькам, ведущим на помост непосредственно от дверей, начали красивым строем выходить ученики. Их было человек шестьдесят, но места в главной зале хватало. Я жадно вглядывалась в их лица, многие были знакомыми, некоторые — нет. Они с двух сторон обошли помост и встали вокруг него, лицом к помосту. На одном из углов их строя, ближнем ко мне и со стороны зрителей, я сумела рассмотреть того парня, который был вовлечен в наш спор. В общем-то не думаю, что он бы сильно нервничал и помнил про спор на коронации, если бы я не имела глупость попасться на глаза всем представителям школы. Но теперь он был настороже и ждал развития событий. Я заметила, что он метнул пару быстрых взглядов в толпу, но меня, разумеется, не обнаружил. Я сама толком не видела учеников из-за спин впередистоящих зрителей. Это и не было предусмотрено церемонией. Внимание зрителей было обращено на возвышение, а не на то, что ниже и около него. На помост тем временем выбрались пятеро архимагов Магического Магистрата, старых, дряхлых, зато в невероятно нарядных мантиях.

— Уважаемые дамы и господа! Жители и гости Зарежской Империи! Мы собрались здесь... — начал кряхтеть один из них, Гордей Мтиров. Его голос, магически усиленный, разносился над притихшей толпой. Я уже через минуту потеряла нить его официальной речи и уделила внимание действиям учеников. Те тем временем времени зря не теряли. Под дружный «Ах!» пронесшийся над толпой, они стали создавать и творить с помостом нечто немыслимое. Вот что значит правильное и отрепетированное совместное заклинание! Сперва помост выстрелил до потолка голубым столбом света, затем маленькими солнечными лучиками, которые осыпались множеством крупных разноцветных бабочек, порхавших какое-то время в пределах границы помоста. Постепенно бабочки стали замирать и сковываться льдом в воздухе, становясь бледнее, белее, пока не превратились в трехмерный ледяной узор, в котором тела бабочек постепенно перетекли в длинные витиеватые линии, которые понемногу начали ползать по-змеиному, переплетаясь друг с другом и занимая при этом все то же пространство от помоста до высоченного потолка. Их движение все убыстрялось и через минуту, когда уже невозможно было разобрать ничего, кроме белой вьюги из лент, взорвалась кучей разноцветных блесток, статично зависших и поблескивающих в свете, льющемся сквозь витражи. Архимаги все так же спокойно продолжали стоять на помосте в центре великолепного представления и произносили церемониальную речь. Блестки тем временем начали кучковаться и перетекать в фигуры различных животных. Теперь между невозмутимыми архимагами расхаживали два единорога, синий медведь и волк, над ними красиво наматывал маленькие круги ястребок.

Все началось, когда у продолжающего усыплять слушателей речью Гордея принялась зеленеть длинная борода, которая обычно всегда была седой. Вообще, поначалу этот странный факт не обратил на себя должного внимания, но когда к архимагу подошел один из бродящих по сцене единорогов и, подцепив кончик изумрудной бороды, стал его флегматично пережевывать, по залу начались неуместные смешки. Я поняла, что архимаги просто не видят иллюзий, творящихся на одном помосте с ними, и схватилась за живот, в беззвучном смехе сползая вниз по стене. На голову другого архимага спикировал павлин, неожиданно появившийся в небе рядом с ястребом. Павлин распушил хвост и продолжал гордо сидеть, примяв магический колпак, пока его обладатель вертел головой, непонимающе приглядываясь к залу, который всхлипывал, отворачивался, пряча улыбки, и хохотал, уткнувшись в платки и веера. Вскоре на голову к павлину пристроился ястреб, уставший летать. Теперь на голове у ничего не подозревающего архимага сидела пошатывающаяся и балансирующая крыльями от его движений пирамида. В полу мантии еще одного мага на манер мелкой уличной шавки вгрызся волк, который трепал ткань и мотал головой, явно получая немыслимое удовольствие. Я засекла, что возле учеников началось волнение, и заметила школьных преподавателей, в спешном порядке влезающих в строй, что могло означать только одно — курьезная часть выступления была незапланированной импровизацией, что, как ни кощунственно, развеселило меня еще больше. В общем-то, не успели зрители догадаться, какая роль была уготована еще одному магистру, к которому направился синий медведь, облачившийся в женский кокошник, как чудесное видение резко оборвалось. Вместо этого возник столб белого света, который постепенно стал разноцветным и полосатым, как слоеный пирог. Постепенно слои стали перетекать, смешиваться. Дальше шло очень эстетичное, но, безусловно, не такое интересное как до этого представление. Я же поразилась великолепию замысла своих коллег-студентов. Если этот спектакль и в самом деле был запланированной диверсией, то доказать сие будет крайне сложно. Потому как заклинание-то совместное — всегда можно сослаться на то, что кто-то один из шестидесяти человек неправильно думал и колдовал, а все остальные чисты пред законом и директором. А кто он — тот коварный рассеянный тип — поди разберись, легче собрать декомпрессорный магрегат, который разработали на одной из кафедр нашей школы во время какого-то сильно продуктивного застолья, после чего даже получили наградку за новшество, но собрать его (так, чтоб он еще и работал, ессно) — увы — пока никто не смог.