Максим Далин - Абсолютные неприятности

Лешаки стараются с подземными не пересекаться, но плоховато выходит.

— Да ещё такие, как эта дама, — говорит, — под руками путаются на нашу голову.

Самым невинным тоном.

Ада как вскинулась! Ну первое из всего рассказа Ориного, что она до конца поняла.

— Ты как смеешь такое говорить, — кричит, — ведьмак паршивый!? Подобрали, не издох — сиди, молчи и радуйся!

А Ори будто не слышит.

— Это, — говорит, — Снайк, в нашем мире — побочный продукт эволюции антропоидов. Тупиковая ветвь. Почему-то боятся возможностей собственных мозгов, от страха клинятся и не могут развиваться. Мы их охраняем от подземных жителей, как интересную редкость, а они вот так выступают при случае. Не знают, кто их кормит и воспитывает.

— Кто это тупиковая? — Ада говорит. И пыжится.

— Правильно, — отвечает Ори. — Ты, моя прелесть.

— Скажи ему, Снайк, — рявкает Ада, — чтоб не смел оскорблять Жрицу Третьей Луны, а то я за себя не ручаюсь!

— Жрица! — и Ори воздевает глазки. — Не жри меня, милая, а?

— Да хватит уже, — говорю. — Вот и не подерётесь!

— А что он всё время говорит непонятное? — Ада бурчит. — Ведь заклинания, наверно.

— Успокойся, — говорю, — девочка, порчу не наведут. Я слежу.

Ори на меня понимающе посмотрел и промолчал. Ада его застрелила презрительным взглядом и отвернулась. И я понял, что можно нормально разговаривать дальше.

Мне ужасно хотелось понимающему собеседнику в плечико поплакаться, как меня обокрали, бедного. Но разве у лешего зловредного дождёшься сострадания?

Сплошные хихиксы.

— Одного понять не могу, — говорю, — как этот гад туда попал? Я сейчас так понимаю, что там ваши земли, да? И потом: как же это ему удалось переманить вашу девочку? Она ж с ним заодно была…

А Ори мне в плечо уткнулся и всхлипывает — ржать уже моченьки нет.

— Снайк, — стонет, — я не могу! Ты что ж, думаешь, что этот дед твой — это и есть подземный житель? Ох, убил!

Тут мы с Адой уже на пару зависли.

— А кто же? — говорю.

Ори слёзки вытирает.

— Милые, — говорит, — хорошие, ну разве так можно? Ну Аде простительно — дикарка, что возьмёшь, но ты, Снайк, цивилизованная личность! Стыдно! Ведь подземные жители-то не люди, причём совершенно, так-то, дорогуша! А наша девочка с ними заодно — просто пошлый анекдот! Нет, ты мне скажи, душка, ты что ж, правда думаешь, что там два разных существа было? Так вот, ошибаешься. Одно.

У меня чуть глаза не выскочили.

— То есть как, — говорю, — одно!? Да быть того не может!

А у Ады губы побелели и задрожали.

— Праматерь, — шепчет, — Творец, силы небесные! Оборотень…

Ори улыбается и кивает. Я вообще соображать перестаю.

— Погодите, — говорю, — ребята, одну минуточку. У меня ум за разум зашёл. Что это — оборотень? Или кто?

Ада как набросится на меня!

— Я ж тебе говорила, — вопит, — что был паук! Не смей мне не верить! Это он был паук, и дед с девкой тоже! Подлый гад! Ведьмино отродье! Нечисть поганая! Это холуи у колдунов, Снайк — шпионы да воры, их колдуны отряжают добрым людям пакости делать!

Я от этого словесного обстрела только башкой мотаю. А Ори как выпрямится! Синие глазки у него прямо серыми сделались, в прищур, острым металлом — по живому телу.

— Ты бы, — говорит, — а тон ледяной, без смешочков и приколочек, не слыхал я от лешаков такого раньше, — заткнулась, девушка. Оборотни — вершина эволюции, миру хозяева. Им и подземный народ, и летающий равно побоку, а уж такие, как ты — вообще пустое место. Плюнуть да растереть. И никому они не служат — кто их заставит?

Ада скривилась и цедит сквозь зубы:

— Гонорной, как видно… Здорово ж тебя причесали, ведьмак.

Ори на неё взглянул надменно, как король на прачку.

— Уж не ты ли?

— Да нет, — режет, тоном оплеухи — "на, дорогой, за всё хорошее!" — Это, по всему видать, колдуны с оборотнями вместе. То-то ты их готов облизывать, как сахарных, холуйская душонка!

И выдано это всё чётко, ровно, не торопясь, чтоб злой недруг во все детали врубился. А Ори задохнулся и моргает — может, и от злости, но скорей от удивления. И вдруг как рассмеётся:

— Ну и дама! — говорит, а вся злость с лица без следа стекла. — Ну и умница! Свободную душеньку, без предрассудков сразу видно! Да сиди уж, раз не понимаешь, молчи и радуйся!

Ада обломалась, что такой заряд вхолостую пролетел, обозлилась и молчит. Ори на меня посматривает боком: "Здорово, мол, я её срезал?" — а мне задумчиво и странно.

Ну чего он вскинулся, чего так дёрнулся оборотней защищать? Что он о них знает? Что его задело? Но это ладно. Меня другое волнует: кто из них правду сказал. Служат оборотни колдунам или нет? И это не какая-нибудь этическая задачка, это, можно сказать, вопрос жизни и смерти.

В подземельях ли моя авиетка?

К вечеру прибыли мы в милое место.

Этакий вокруг скальный лабиринт. Ущелья, камни, пещеры, и заросли лиан с синенькими цветочками и кустов с шипами. И родники. Некоторые из- под камней вытекают, некоторые по скалам сверху льются, а иные бьют ключиком прямо из земли. А вода в них чистая, вкусная и холоднущая, аж зубы ломит.

Уютно, как на Йтэн в столичном парке с гротами.

Ада огляделась и говорит:

— Дальше уже страна колдунов начинается. На ночь глядя туда глупо тащиться — попадёшь как раз к демону в зубы. Надо тут заночевать, выбрать пещерку посуше, а с утра и отправиться, тем более, что ночью явно дождь будет — дождём пахнет.

— Мы, — говорю, — скоро в пещерных людей превратимся.

Но ворчу, сам-то понимаю, что укрыться — резон есть. Пахнет действительно, сыростью и свежестью, и ветрено. По небу между скал стремительные тучи клочьями летят.

Остановились около пещеры прелестного вида — хоть в дикарей в ней играй. Рядом родничок. Мы лошадей распрягли, напоили и дали кусты щипать. Удивительно, скажу я вам, всеядные твари эти лошади! И траву жрут, и кусты, и кору, и колючки — и ничего им не делается. Только раздуваются и пыхтят, и носами шевелят. А носы у них длинные и странные: собраны в один пучок с верхней губой, и лошадь этим пучком траву щиплет и в пасть суёт… Что ты говоришь? Почему не лошади? А кто? Ну, ёлы-палы, у тебя семь пятниц на неделе, зоолог фигов! Раз уж договорились, будут и дальше лошади, я уже так привык.

Ада из арбалета подстрелила что-то летающее и потащила к костру портить. Ори на неё посмотрел — и его от брезгливости передёрнуло.

— Ты ведь это тоже не будешь, Снайк? — говорит.

— Не знаю, — признаюсь. — Я не в восторге, но жрать-то охота, не дохнуть же с голодухи.

Тогда он улыбнулся и подмигнул таинственно. И кивает на ближайший куст. А на кусте между цветами, на ветках, такие зелёные блямбы размером с кулак. На вид не аппетитнее Адиной стряпни.

— Это что, — говорю, — за чудо природы?