Андрей Белянин - Ангел быстрого реагирования

— Твой счастливец втюрился в официанточку из ночно­го заведения. Посмотри-ка его досье: женат, двое сыновей, скоро родится дочь. Продлись это его счастье ещё пару дней, и супружница начнёт что-то подозревать. Хочешь, чтоб мужик поломал свою порядочную семейную жизнь ради романчика? Хочешь отобрать у двух мальчишек отца, а у достойной женщины — почтенного мужа? — Произнося эту тираду, Фанес повышал и повышал голос, так что под конец уже по-настоящему кричал, пробуя заглушить внут­ренний голос, который упрямо твердил, что всё обстоит не совсем так...

Владелец канареечного автомобиля помедлил перед тем, как сесть за руль. Он заметил у соседней машины ка­кую-то явно ссорившуюся парочку. Помахал им рукой и добродушно сказал:

— Прошу вас, не стоит ссориться, день такой хороший! Жаль тратить жизнь на ссоры!

Прежде чем он успел захлопнуть дверцу, Фанес в при­ступе отчаяния направил на него свой телефон и нажал на кнопку с красной трубкой. Жёлтенькая машинка выехала с парковки как ни в чём не бывало, улыбающийся водитель по-прежнему кивал в такт доносившейся из радио попу­лярной мелодии. И только где-то на полдороге в контору его великолепное настроение начало портиться. Остатки его сохранились даже до вечера. Только в душе мужчины нарастало неясное ощущение потери, как будто он что-то потерял или у него отобрали. И в конце концов, поцеловав на ночь детей, случайно влюбившийся бедолага стал над раковиной, чтобы почистить зубы, посмотрел в глаза свое­му отражению в зеркале и заплакал.

— Едва успели,— вздохнул Фанес, глядя вслед автомо­билю.— Вот она, жизнь... что есть жизнь человеческая пе­ред лицом вечности.

— А что есть вечность по отношению к солёному огур­цу? — уныло бросил Эрос.

— И?..— заинтересовался его напарник.

— Понятия не имею. Не люблю огурцов. Кто следую­щий? Это была любовь с взаимностью?

— Да, к сожалению.

Анна Дубна, официантка из ночного заведения, как раз отсыпалась после работы, причём процесс этот происходил исключительно приятно. А именно: ей снился ОН. Велико­лепный, нежный, романтичный... Обсыпал её цветами и говорил именно то, что должен говорить женщине каждый мужчина: «Ты похудела», «Тебе просто необходимы эти туфли», «Ты посиди, а я помою посуду», «Пойдём по мага­зинам» или «Тебе удивительно к лицу этот фиолетовый цвет»... Боже, он отличал даже фиолетовый от серо-лило­вого — в общем, был ИДЕАЛОМ. Распахнул перед ней дверцу сумасшедшего (жёлтого, как канарейка) лимузина, но едва она села и пискнул центральный замок, как прон­зительно завыла сирена охраны! Потрясённая Анна рвану­ла ручку, пытаясь выскочить из машины, разрывавшейся от электронного воя, но дверцы заклинило. Прошло доб­рых полминуты, пока она сообразила, что невыносимый звон принадлежит миру яви, а она елозит рукой по краю матраса. В дверь снова позвонили.

Не вполне ещё очнувшись, одна рука в рукаве, пола ха­лата волочится по полу, женщина потащилась к дверям. Сквозь глазок увидела смутное розовое пятно лица, увен­чанное форменной фуражкой.

— Почта!

— Оставьте в ящике! — простонала Анна, стараясь по­шире открыть глаза. Который час? Неужели эти люди даже представления не имеют, что такое милосердие?

— Но тут подписать нужно! Уж простите, но у меня есть свои обязанности, и я стараюсь их выполнять как следует, согласно регламенту и правилам.— Мелкий труженик поч­тового ведомства не сдавался.

Побеждённая регламентом, Анна приоткрыла двери, накалякала какой-то зигзаг в первой попавшейся клеточке на подсунутой почтальоном квитанции и взяла посылку.

— Всего хорошего,— пожелал почтальон. Игриво поблёскивая глазами и галантно салютуя ей приложенной к козырьку ладонью. Анна кивнула, пробормотала «спаси­бо». До её затуманенного сном разума до конца так и не до­шли два странных факта: почтальон был незнакомый и вёл себя весьма странно для измученного тасканием тяжёлой сумки, плохо оплачиваемого служащего.

В посылке оказался маленький флакончик духов. Душа Анны тут же взлетела на седьмое небо, на розовое облачко умиления и восхищения. От НЕГО!! Подарок!!

Погрузившись в фантазии на тему будущего чудесного совместного проживания с любимым, окутанная ароматом «Arden Blue Grass», Анна снова упала в постель. И спустя мгновение уже храпела, как гренадёр, зато с нежной улыб­кой на устах. И вот странность: вместо того Единственно­го- Великолепного- Сейчас-И-Навеки- Данного- Дарите­ля- Духов в её сне появился какой-то совершенно чужой субъект. «Ох, знаешь, из этого всё равно бы ничего не вы­шло»,— сказал он с извиняющейся улыбкой. Глаза у него были невероятно голубые и золотистые локоны до плеч. Сложён, как модель с календаря «Космополитэн», а на шее носил золотое сердечко, пробитое стрелой. Это было, впрочем, его единственное одеяние. Правда, он не разда­вал духов, зато великолепно разбирался в женской анато­мии. Сон набирал темп, а Анна Дубна в процессе его узна­ла, что духи, даже от Элизабет Арден, явно чрезмерно раз­рекламированы.

— С тем ты так не возился,— заявил Фанес, разглядывая содержимое кошелька. Эрос пожал плечами:

— С женщинами следует обращаться особенно деликат­но.

— Я же не спорю, только почему за мои деньги?

— Положим, деньги не твои. Причём это относится так­же и к одежде, и даже к телу.

— Ну тогда как мне прикажешь это назвать? Кража? — нудил Фанес— В конце концов, парень недосчитается доб­рых пары сотен.

— Засчитай их как пожертвование на религию и пере­стань ныть,— обрезал Эрос. У него самого в кармане было только двадцать злотых и ни на грош больше.— Какое сча­стье, что у нас осталось ещё что-то от наших способно­стей,— добавил он, многозначительно указывая на свои глаза.— Видишь? Обычный гипноз, немного везения — и такие хорошие результаты. Для выполнения задания боль­ше ничего и не надо.

— Могли бы нам ещё оставить телепортацию, потому как, насколько мне известно, мой носитель скоро разорит­ся на такси,— кисло сообщил Фанес.

— А как насчёт автобуса?

— Автобуса?..

— Ав-то-бус. Такой длинный, обычно красный, на колёсах. Я на нём ездил в Лондоне. Весьма увлекательный вид городского транспорта. Особенно тут и сейчас, когда главная улица в центре вся раскопана.

Фанес ссутулился. Быть смертным оказалось смертель­но тоскливо.

Очередные пары сделали им любезность и всё ещё нахо­дились поблизости друг от друга (даже в очень тесной бли­зости), что позволило невезучим богам сэкономить время и деньги на билеты. Двое молодых, похожих на студентов, особенно если судить по раскиданным всюду рукописям и заметкам, усердно целовались на лавочке около общежи­тия. Они предавались этому занятию с таким пылом, что весь остальной мир, включая недовольную дамочку, прогу­ливавшую пёсика на газоне, стоил для них не больше, чем пробки и растоптанные окурки.