Владимир Черепнин - Вовка в Троеклятом

Она лежала в густой траве, причем в такой позе, которую даже при желании принять было бы затруднительно. В небо одновременно смотрели и лицо, и та часть туловища, которая в обычном положении направлена в противоположную сторону. На эту самую часть начинающая ведьма уселась, применив для этого не мало усилий. Затекшее тело плохо слушалось, каждое движение отзывалось клокочущей болью в ничего не помнящей голове. Зато сразу пришла на память Яна во время приготовления наливки и проклятое заклинание: «У меня с похмелья голова не боли, у гостей не боли, а у Клары — боли». Тьфу! А, иначе, говорит, сопьешься, нафиг…

Еще она помнила страхолюдного хлюпика, который так жестоко обманул ее, и как собиралась просто напиться и хорошо выспаться. Судя по всему и то и другое удалось. Вот, только почему пробуждение произошло не в уютной кровати, а в лесу?

Клара навела резкость и осмотрелась. Оказалось, что находится она на краю поляны, всего в паре десятков метров от избушки. Значит, в беспамятном состоянии набедокурить не успела. Просто пошла куда-то (куда?) и упала. А подняться не было сил. Все понятно. Пошла и упала. Нет. Не пошла. Полетела. Рядом лежала метла.

Клара повнимательней вгляделась в крону ближайшего дерева. Так и есть. Несколько сломанных сучьев полностью поясняли картину: изрядно набравшись, решила, что день не должен так скверно заканчиваться и стоит полететь куда-нибудь, развеяться. Но не справилась с управлением. Отсюда и столь нелепая поза.

Ей пришлось резко бухнуться в траву и замереть: из избушки вылетел Карл, на несколько мгновений завис над поляной, оглядывая окрестности, затем быстро полетел в сторону Города.

Кряхтя, охая и проклиная все на свете, сунув метлу подмышку, Клара поплелась в избу похмеляться. И вовсе не пьянства ради. А только для просветления мозгов. Ей требовалась способность соображать, потому что надо было решить, что делать дальше. Сидеть и дожидаться — это не для нее. Да и за все последние злоключения должен же кто-то быть наказанным. И если возмездие над истинным виновником представлялось весьма проблематичным, так как в большинстве случаев сама влезала в неприятности, то найти крайнего и отыграться за все перенесенные обиды, было единственно верным решением.

Заметив, что я немного сбросил скорость полета, Яга приблизилась почти вплотную.

— Куда это ворон сорвался?

— За хозяйством присмотреть.

— Главное, чтобы он там птичку какую не присмотрел… Ну, а мы, с чего начнем в Городе?

— Первым делом — к свиньям. Узнаем, что новенького, а там решим. — Я, как мог, старался придать голосу максимум уверенности, но, кажется, неудачно.

Проблема заключалась во вчерашнем разговоре с ведьмой. Точнее, в том, что я его совершенно не помнил. И какими доводами аргументировал для того, чтобы склонить ее предпринять это путешествие.

Вообще-то, я парень честный, в разумных пределах, но в последнее время пришлось столько «насвистеть», что возникало опасение, а вдруг, сугубо для убедительности, вчера я немного пофантазировал, и сейчас какой-нибудь неосторожной фразой вступлю сам с собой в противоречие. Чем смогу разгневать колдунью. Это-то и на земле небезопасно, а уж в небе…

И, тем не менее, следовало как можно быстрей внести полную ясность в этот вопрос. Мне вдруг показалось, что лучше сейчас рискнуть, чем все время оглядываться на опасную союзницу, ожидая удар в спину.

— Яга, я вчера немного перебрал и смутно помню содержание нашей беседы. Точнее, совсем не фига не помню. Что я говорил-то?

— Ты много чего говорил, — по интонации было понятно, что Ягу забавляет моя неловкость и ей нравится создавшееся положение. — Например, что дядя Петя — мудак, потому что халяву любит, а если сам где магар надыбает, пьет один, втихушку. И что Танька с соседнего подъезда оказалась стервой, променяла тебя на бритоголового качка… Да много чего еще. Продолжать?

— Не стоит.

Если до своего вопроса я чувствовал себя слегка не в своей тарелке из-за временной амнезии, то теперь добавилось смущение от чрезмерной болтливости на темы, не относящиеся не только к делу, но даже и к этому миру.

— А если тебя интересует, почему я решила ввязаться в вашу авантюру, словно прочитав мои мысли (ведьма все-таки), спросила Яга, — так тут несколько причин. Одна из них — то, что ты видел свиток с гномьей тайнописью. Выяснить кое-что надо. Так что, не волнуйся. В ближайшее время подлянок от меня можешь не опасаться. Ладно, потом поговорим.

Причиной столь быстрого завершения нашего разговора был вернувшийся ворон. Он повесил на древко метлы какой-то узелок, после чего устроился у меня на плече и, косясь на Ягу, зашептал:

— Чер-рт пр-ропал. Кто-то ослобонил его. Сам он Васькины узлы ср-роду не р-развязал бы. Выходит, зр-ря я клюв мар-рал!

— Ты про что это? — Я не сразу понял суть новости. Пленный Луциберг совершенно вылетел у меня из головы.

— Как пр-ро что!!! — Секретный шепот превратился в возмущенный крик. Я, значит, р-рискуя заполучить адское пр-роклятие, али болезнь какую зар-разную, тычу своим стер-рильным клювиком в лоб этому кур-рносику, а ты даже не помнишь о чем р-речь?!

— Не ори. Вспомнил я. Не до него было.

— Пр-равда?

— Конечно.

— Р-разве не подумывал с его помощью смыться?

— Думай о чем говоришь.

Мой ответ удовлетворил ворона, так как он понес обычную ахинею:

— Думать и говор-рить — пр-роцессы сугубо пр-ротивоположные, я бы даже сказал, антагонистичные. И если было бы возможно пр-рименять их одновр-ременно, то р-результат был бы нулевой. А чер-рта эта сучка Клар-ра р-распеленала. Боле некому.

— А она там?

— Тюти. Никого.

— Потом разберемся.

— Обязательно. И накажем. Жестоко покар-раем. Чтобы др-ругим неповадно было наших чер-ртей р-распускать. А то, ишь!

— Ишь, — согласился я.

Мы совершили посадку на пустынной улочке за три квартала от площади, чтобы не привлекать излишнего внимания. За ночь в Городе произошли разительные перемены. Площадь, еще вчера вечером бурлившая предприимчивыми гражданами, опустела. Не было даже неизменных стражников у наглухо запертых ворот дворца. Редкие утренние прохожие старались побыстрей миновать окрестности площади.

Мы поспешили в импровизированный штаб, расположенный в свинском отеле, чтобы выяснить причину перемен. И успели как раз вовремя.

В главном зале связанные по рукам и ногам (правильнее, по лапам и копытам) лежали Пятачок и непонятно откуда появившийся Вини Пух. А сверху доносился невообразимый шум и ругань.

Я опрометью кинулся в наш номер, Карл, с плеча хоть и не слез, но усердно помогал крыльями. Яга неспешно закурила и чинно последовала за нами.