Михаил Березин - Именины сердца

– А давай их сейчас съедим, – предложил он.

– Я смотрю, ты вошел во вкус.

– Да, – согласился он. – Со стороны наших ребят это форменное свинство: оснастить меня столь несовершенным скафандром. Теперь я должен постоянно заботиться о том, чтобы надлежащим образом его содержать.

– Погоди, ему небось еще и в туалет захочется, – поделилась я своим предположением. – Или он у тебя безотходный?

– Мм-м… Поживем – увидим.

Он принялся за обе щеки уписывать сырки. Я присоединилась к нему.

Одновременно я судорожно пыталась осмыслить происшедшее. Оглядывала окрестные виды, словно бы цеплялась за них в стремлении ощутить себя прежним человеком в привычных для него, хоть и безрадостных обстоятельствах. Рядом стояла театральная тумба, на которой ветер трепал афишу "Иванушек интернешнл". Из соседней подворотни доносился какой-то гул. За чахлым кустарником просматривалась дорога, по которой сновали трамваи и автомобили. На небе большие перистые облака уплывали за крыши близстоящих домов. Временами проглядывало солнце, и тогда от туч по земле скользили тени. Словом, обстановка была вполне московской: переменчивая, капризная, непостоянная.

Москвичи, как водится, бежали, словно укушенные в задницу, торопясь по своим ?????.??????… и все же он сидел рядом. Пришелец? Или самозванец? Но ведь что-то находилось там, у него внутри! Я же почувствовала это, когда щупала! Не мог же он и в самом деле проглотить боксерскую рукавицу. Стекло уже глотали, металлическую мелочевку и строительный мусор, бумажные деньги наконец – об этом я слышала. Но чтобы боксерскую рукавицу, да еще целиком! Это же какую пасть надо было бы иметь…

Мы по очереди запускали руку в целлофановый кулек, выбирали жменю сырковой массы и отправляли себе в рот.

– А ты какого цвета? – полюбопытствовала я. – Там, внутри.

Он озадаченно посмотрел на меня и даже перестал жевать.

– Серого, – сказал он. – А если точнее – светло-серого с небольшим фиолетовым отливом.

– Шарман! – сказала я. – У нас такими только покойники бывают. Ты превратишь меня в маленькое серое существо с фиолетовым отливом и заберешь с собой?

Он снова замер как тогда, когда я спрашивала, не гуманоид ли он: взгляд неподвижный, полностью ушел в себя, в смысле – в скафандр, вроде и не дышит.

Потом очнулся и утвердительно закивал головой.

– Да, у меня есть возможность увезти твое сознание. Надеюсь, на нашей планете тебе будет хорошо.

Теперь наступила моя очередь перестать жевать. Что значит, увезти мое сознание? Это все же не пакет с бутербродами в конце-то концов!

– А как же тело?

– Тело преобразуется.

– Во что?

– Пока не могу сказать.

– Жаль, я со своим телом так просто не расстанусь, прямо говорю.

Забавы ради я попробовала представить себя без тела. Однако попытка увенчалась полным провалом. Конечно, по большому счету, с тела толку, что с козла молока.

С другой стороны – жаба давит бросить, поскольку я всячески его лелею. Хобби у меня такое, что же мне там, застрелиться, что ли, у него на планете, без своего любимого хобби? Да и успехов я добилась весьма ощутимых, имя жертвам -

Легион. Действительно, сколько их было, во мне павших? Целое Арлингтонское кладбище приходится таскать в душе.

А у девоньки, между прочим, душа не резиновая, у этой пуськи. И когда там – ?????????????????????????????,?????????????????????????…

На свежей могилке Виктора Петрович?????????????????????…

– Нет, я, в принципе, не возражаю, – спохватилась я. И действительно – чего терять? -???????… первое время все-таки поживем здесь?

Конечно, если уж бросаться в омут, то лучше головой. Но как быть с природным чувством самосохранения? Ведь и застрелиться у него на планете без тела вряд ли получится. Попробуй так сходу отказаться от естественной для homo sapiens возможности застрелиться.

На сей раз он выпалил скороговоркой, практически не раздумывая:

– Для начала можно действительно пожить и здесь, на Земле.

– Только чур – за землянами не шпионить, – потребовала я.

– Ну вот еще, – он даже обиделся. – Для этого существуют ребята со станции.

– ????… – Я принялась загибать пальцы. – Для начала тебе нужны: паспорт, хотя бы фальшивый, зубная щетка, сменные носки, тапочки, кейс для деловых бумаг, мужской одеколон, бритвенный прибор – на всякий случай, а вдруг у скафандра ?????????????????,?????…

Я перечисляла долго и обстоятельно, и он слушал, не перебивая. Потом, самым отвратительным образом слизав с пальцев остатки творога, заявил, что не видит проблем. Дескать, он договорился с ребятами со станции, что они подбросят ему все необходимое, можно включить в список и п???…

– Боже мой! – вдруг воскликнул он.

– Что случилось? – похолодела я. – У тебя начинается аллергия?

– Как глупо я вел себя там, в "Блинах". Нас ведь могли арестовать!

– До тебя доходит, как до жирафа!

– Причем здесь жираф? – Он потрогал ссадину у себя на лбу. – К твоему сведению, я только сейчас принялся за изучение права.

– За изучение права? – переспросила я. – Где? В животе? – невольно поражаясь тому обилию мест, где можно его изучать. Оказывается, не только в Гарварде,

Кембридже или Сорбонне, но и… – Цивилизованные существа, когда оказываются на других планетах, я думаю, с этого начинают.

– Впрочем, – заметил он, – юридический кодекс диктует одно, а кодекс чести – совершенно иное. Любопытно тут у вас, на Земле. Тот ублюдок ведь тебя оскорбил.

– Действительно, – согласилась я. – Налицо явное противоречие. Ну и как же, по-твоему, выходить из подобных ситуаций?

Он задумался. Это становилось интересным! Я застыла с последней жменей сырковой массы в руке.

– Не знаю, – сказал он наконец. – Только в будущем я буду вести себя точно так же, как и в этот раз.

И тут же горячая волна обдала меня, пронеслась по коже, накрыла с головой, вынудив задержать дыхание. Я почувствовала, что краснею.

– И тебе не жалко скафандра? – прошептала я.

– Ради тебя нет, – проговорил он безо всякого выпендрежа. – И потом, если потребуется, его ведь можно сменить.

– Не нужно менять! – вырвалось у меня. – Этот тоже ничего!

Девонька заинтригована. Эта ягодка, эта бусинка, эта прелесть…

Мы выбрались на дорогу. Лучше бы мы этого не делали. По проезжей части, озираясь несколькими головами, двигался бело-голубой микроавтобус фирмы

"Ниссан". Поравнявшись с нами, он разве что радостно не заржал. Из него выкатились "Майк Тайсон" и еще трое-четверо колоритных поп. Целая шайка-лейка, одним словом. Жених мой тут же принялся их расшвыривать, пока одна из поп с перевязанными лентой волосами не исхитрилась заехать ему чем-то вроде гантели по черепу. Скафандр мигом отключился. Его подхватили под руки и заволокли в машину.