Александр Романов - Человек с мешком 3

Как-то внезапно в голову пришло воспоминание. О том, как Бегемот хулигански глотал селедку в валютном магазине… Вам хочется тестов, значит? Ну, так их есть у меня…

Я решительно взял жезл, запрокинул голову, раскрыл рот и жестом фокусника опустил неведомый мне артефакт себе в глотку. Естественно, предмет исчез там без следа. Как селедка в утробе Бегемота.

После чего я оглядел всех присутствующих – картина маслом, как сказал бы Давид Гоцман – по возможности наиболее наглыми глазами, облизнулся и спросил:

– Ну? И что? Ответа мне не последовало.

Если не считать за таковой общий не то вздох, не то стон в заполняющей зал толпе. Два колдуна с подносом, похоже, превратились в экземпляры лотовой жены. С выпученными глазами. А окружающая нас охрана и вовсе попятилась… Да… Шок – это по-русски!… Чего ж я такое отчебучил-то опять?

Только Мэллон нашел в себе силы оказаться более мужественным, чем все остальные. Впрочем он-то меня уже немного знал… И хотя глаза у него были такие же круглые, как и у всех, он, тем не менее, сумел разлепить губы и выдавить из себя:

– Сударь… Вы съели родовую реликвию…

Ага… «Вы съели… исторический документ! – Папа фтегда говодил: уничждожай авгвибы…» Ай да я. И чего же именно я сожрал? Впрочем, неважно.

– Дальше что? – с преувеличенным интересом спросил я. – Еще что-нибудь съесть? А то завтрак был как-то недостаточно плотным…

Это я приврал: накормили нас утром вполне прилично – перед тем, как начать одевать. Согласно этикета.

Мэллон посмотрел на эльфийских колдунов. Те, похоже, малость отошли от остолбенения. Но говорить явно еще не могли. Поскольку оба синхронно замотали головами.

Причем вид, что у одного, что у другого был настолько убитый, что я и в самом деле поверил, что слопал дорогую для них вещь. Ну, так кто ж им доктор? Думать же надо было, что вместо хлеба-соли подносить!…

Мэллон снова повернулся ко мне и, повторив качание головой, проникновенно перевел:

– Нет, больше ничего не надо…

Уф!… Слава аллаху!… Но, однако, неудобно… Люди, можно сказать, ко мне со всею душой. А я им в ответ, как в том анекдоте – …й в белый Дом…

Жалко мужиков. Тоже ведь она – по-своему несчастная, эта самая лесная голытьба…

– Ладно… – я ухватил опущенный опустевший поднос, поднял – вместе с рукой держащего его эльфа – обратно в горизонтальное положение и, рывком наклонившись, вытряхнул из себя неосмотрительно поднесенную мне штуковину обратно на блюдо.

Именно вытряхнул: что я, ненормальный – глотать деревянную палку, длинной в локоть? Для моих фокусов совсем не обязательно иметь именно мешок…

Снова не то вздох, не то стон пронесся по залу. Эльфийские старейшины ухватили вновь обретенное достояние и принялись его вертеть, разглядывая с разных сторон. Чуть ли не облизывая. Я обошел забывших обо всем мудрецов и направился к трону. Никто и не подумал меня остановить.

Страж Врат все так же сидел на своем мега-стуле. Величественно глядя на меня. Похоже, он единственный из всех – даже и включая Мэллона – сохранил во время исполнения мной фокуса полное самообладание. И мне, честно говоря, это не понравилось…

Я остановился, не доходя нескольких метров и, заложив руки за спину, посмотрел на него снизу вверх.

Оно, конечно, хорошо бы было подняться на возвышение… Чтобы продемонстрировать, насколько мой ранг не ниже его. Но, во-первых – я же сам заявил, что в сравнении с джинном все они вообще никто. А во-вторых – ну нафиг нужны все эти игры в детской песочнице? Не пора ли поговорить прямо?

– Зачем я вам нужен? – спросил я. По-возможности постаравшись не сматериться. Вариации большого Петровского загиба так и вертелись на языке.

Верховный эльф не спеша встал и так же поклонился. Да, он знал себе цену. И достоинство его было безусловно врожденным. Та же самая манера держаться, что и у предыдущей Хозяйки Леса.

– Я рад приветствовать на нашей земле столь высокого гостя! – звучно заговорил Страж Врат. – Великая радость охватила нас, когда мы узнали о новом появлении под звездами Воина Высокого Неба…

Я, наверное, минут пять честно слушал, стараясь понять, о чем идет речь. Но потом до меня стало доходить, что слишком уж парадно этот клоун изъясняется.

Потому еще минут пять у меня ушло, чтобы сообразить, о чем он ведет речь на самом деле. Получилось это у меня не сразу. А когда получилось… Я почувствовал просто непередаваемую ярость: он действительно произносил официальное приветствие и ничего более!

– Какого х… Хрена какого?! – перебил я. – Зачем вы похитили сына герцога Берана?! И дочку воеводы Червенца! Говорите, что вам от нас надо! Или я – обещаю! – начну разносить эту вашу халабуду по кирпичам! Пока от нее фундамент не останется! А после выверну и его!

Ага: «Не зли меня, крысеныш!…» Ну – эльфеныш, в смысле… Ибо страшен я в гневе… Так – что сам себя боюсь!

И в третий раз по залу пронесся шум. Уже не вздох и не стон – а явный ропот. Даже что-то зазвякало, на мой слух… Я постарался приготовиться к чему угодно. Но ничего не произошло.

Правда, у Стража Врат изменился взгляд… Да и вообще все выражение морды лица, так сказать… До этого передо мной была каменная статуя. А теперь – лицо обычного человека. Озадаченного.

И уже по этому выражению, еще до ответа, я понял, что, кажется, единственным клоуном в окрестностях все это время был никто иной как я.

– Мы никого не похищали, – ответил Страж Врат. И между бровей у него легла суровая складка. – Я не знаю, о чем идет речь… Да чтоб тебя!… …! …!! …!!!

Пещера оказалась длинной. И глубокой. Врата, то есть. В смысле – пещера, которая была Вратами. Или Врата, которые были пещерой… Тьфу! Сам, блин, запутался!…

Но попробуй тут объясни, если за той дырой в горе, куда утекли беглецы, имела место быть самая настоящая толкиеновская Мория. Или что-то на нее весьма похожее.

Широкий, прямой тоннель, идущий сперва вниз, затем вверх. Хорошо обработанный камень. Пол, выложенный гладкими плитами на манер ступеней – здесь явно не собирались ездить, только ходили. И ходили, опять же, уже много лет, судя по всему.

По стенам были вырезаны барельефы в виде наполовину выступающих колонн, широких арок и даже картин в этих арках! Картины, правда, были довольно однообразные: все сюжеты состояли из деревьев.

Но скрупулезность исполнения искупала это однообразие. Резьба была настолько детальной и до такой степени глубокой, что пейзажи эти смотрелись, как самые настоящие окна, создавая ощущение пространства по бокам коридора.