Александр Дон - Полусредний мир

На кости был нарисован фантастический город. Люди, одетые в легкие разноцветные шкуры, гуляли по большой площади, окруженной высокими, в два-три этажа домами. Посреди площади бил фонтан, а вокруг фонтана были разбиты большие яркие клумбы.

— Клево, — сказал Вован, не зная, как еще похвалить вождя.

— Ужасно хочется культуры, — вздохнул вождь. — Картин, скульптур, музыки… А вот послушай, что я еще придумал. Что, если найти неглубокую пещеру с ровным полом, завесить вход звериными шкурами, и поставить двух дикарей, чтобы в нужный момент раздергивали этот занавес. Перед входом в пещеру следует установить каменные скамейки для зрителей. Тогда несколько дикарей в пещере могли бы разыгрывать забавные и поучительные сценки. Я даже придумал несколько историй. Вот послушай, к примеру. Юноша и девушка из разных племен полюбили друг друга. Но их племена враждуют и любовь их под запретом. Во время охоты юноша случайно убивает брата своей возлюбленной. Ему грозит кровная месть. Он решает покинуть свое племя и скрыться в джунглях. Его возлюбленная в печали. Как ей пережить разлуку? И тогда старая шаманка предлагает ей сонное зелье. Девушка принимает зелье и засыпает. Юноша, вернувшись из джунглей, обнаруживает ее бездыханной. Решив, что она умерла, он прямо у ее ног забивает себя дубиной насмерть. Она же, очнувшись и обнаружив его мертвым рядом со своим ложем, перерезает себе горло бронзовым серпом. Каково? Правда, нет повести печальнее на свете? Или вот еще. Старый вождь гибнет в результате заговора от рук своей старшей жены и ее любовника-визиря. Во время камлания дух старого вождя является его сыну и требует отмщения. Молодой вождь в раздумье. Быть или не быть? — спрашивает он себя. Потом он вызывает коварного визиря, ставшего новым королем, на честный бой и гибнет от отравленной дубины. Я собираюсь переложить это все на стихи. Стихи… Это самое замечательное, что есть на свете. У нас никто не понимает стихов, а я не могу жить без них.

— Упс, — сказал Вован. — Ы-ы-ы…

Килатив посмотрел на него.

— Дикий ты какой-то, чужеземец, — сказал он разочарованно. — А я надеялся, что хоть с тобой удастся поговорить. Кругом одни варвары! Думал, в кои-то веки поймали приличных людей — и на тебе. Жаль… Ну, ничего не поделаешь. Придется вас съесть, — вздохнул он.

— Как это — съесть?! — опешил Вован.

— Можно вареными, можно тушеными, а можно и жареными. Впрочем, в последнее время я плохо переношу жареное. Наверно, желчный пузырь пошаливает.

— Слышь, брателло, — сказал Вован, изо всех сил напрягая ум. — А я тоже, это… стихи знаю.

— Как? — вскинулся Килатив. — Ты знаешь стихи?! Почитай!

— Ну, это… как это?… Сейчас… Блин! Забыл!

— Прошу тебя, чужеземец! Умоляю!

— А, во! Вспомнил!

И Вован добросовестно принялся декламировать:

Килатив зачарованно слушал. Когда Вован закончил, он восхищенно вздохнул:

— Здорово! Мне никогда так не суметь! Долго над полем сандалик летал…

— А ты че, тоже стишки тискаешь? — поинтересовался Вован.

Килатив потупился:

— Я не знаю, можно ли это назвать стихами… По-моему мнению, настоящие стихи — это нечто действительно совершенное…

— Ну, упади на прикол! — предложил вежливый Вован.

Килатив еще некоторое время стеснительно молчал, борясь со смущением, потом махнул рукой и начал:

Килатив замолчал, задумавшись.

Вован, изо всех сил боровшийся с зевотой, почувствовал, что пришло время что-то сказать.

— А че, — сказал он. — Прикольно!

— Нет, — вздохнул Килатив. — Ты просто хочешь утешить меня и сказать что-то приятное. Я чувствую, что это бездарно! Ну да ладно. Спасибо тебе, чужеземец! Ты — первый поэт, кому я решился прочитать свои стихотворения. Я хочу отблагодарить тебя. Чего ты хочешь?

— Это… как его… Зуб золотой.

— А-а-а… Золотой Зуб Счастья… Да бог с ним. Забирай! Что такое золото по сравнению с великой тайной жизни? Во сколько карат оценить стоимость восхода? Как узнать цену ночного прибоя? Зеленой листвы? Птичьего полета в вышине?.. Разве может презренный металл быть мерой вечных ценностей? Нет, только глупцы могут искать счастья в золоте…

Он подошел к каменной шкатулке, легко откинул тяжеленную крышку и достал Золотой Зуб.

— Возьми, чужеземец! Может быть, тебе он принесет счастье. И если тебя когда-нибудь спросят, кто таков был этот варвар Килатив Курачног, скажи: просто поэт. Да, именно так: просто поэт.

Килатив на мгновение задумался, потом встряхнулся и добавил:

— Сейчас к тебе приведут твоего спутника. Прощай!

Он вывел Вована из пещеры, махнул на прощание рукой и скрылся в темноте.

Вован недоуменно огляделся и побрел в джунгли. Вскоре к нему присоединился волшебник.

Нунстрадамус пришел в себя.

В голове была нездоровая пустота, практически целиком заполненная мучительной головной болью. Болезненно морщась, Нунстрадамус ощупал голову. Убедившись, что голова на месте и что болит именно она, оракул перешел к дальнейшему осмотру. Произведя ревизию конечностей и прочих частей тела и не выявив недостачи, Нунстрадамус несколько успокоился. Он встал и принялся недоуменно оглядываться.

Он находился в самом сердце непроходимых джунглей. Вокруг стояла сплошная зеленая стена из стволов, листьев и лиан. В густой листве угадывались многочисленные обитатели джунглей — птицы, ленивцы, обезьяны — с интересом наблюдавшие за странным двуногим зверем.