Евгений Ясенов - Золотая шпора, или путь Мариуса

— Пошли отсюда, — лицо Мариуса перекосила гримаса отвращения и, не дожидаясь ничего, что могло бы последовать за открытием Уго, он заторопился из храма. Он спешил на свежий воздух, потому что нестерпимый груз вдруг стал давить на сердце. Бессознательно, как лунатик, переставляя отяжелевшие ноги, Мариус миновал центральный зал храма, не обращая никакого внимания на двух связанных старцев, один из которых яростно мычал, а другой очумело мотал головой. Выйдя на свежий воздух, Мариус побрел вниз, по ступенькам, и дальше — куда глаза глядят, напрочь позабыв о том, где находится и какие опасности подстерегают его со всех сторон. Инстинкт направил его по знакомому пути — к коновязи, длинному сараю, затем — по степи, к группе деревьев, где его ждала Зинга.

На полдороге Мариуса настиг Уго.

— Чего ты дернул оттуда, как ненормальный? — сердито поинтересовался он.

— А чего ты задержался? — ответил Мариус встречным вопросом.

— Он еще спрашивает! — возмутился Уго. — Надо же было связать эту толстую свинью, чтобы он тревогу не поднял, когда очнется. Ты вообще хорошо устроился: тебе — вершки, мне — черная работа.

Мариус молчал. У него не оставалось сил на разговоры.

— Да и месть свою ты до конца не довел, — недовольно добавил Уго. — А это — еще хуже, чем отомстить. Так что пришлось за тебя поработать.

— Это как? — Мариус остановился.

— Очень просто! Я ему кинжал привязал к груди — да так, что при малейшем движении из парня потечет клюквенный морс. Теперь его жизнь — в его собственных руках. Если дотянет до утра, то уж точно навсегда запомнит наш визит. Как говорит поэт: "Пусть кануны и исходы свяжет крепче жизнь твоя!"

Мариус вздохнул и зашагал к группе деревьев. Месть… Что такое месть? Может быть, всего лишь — утеха для малодушных, не способных ни принять неизбежное, ни руководить судьбой?

— Волновалась сильно, — встретила их Зинга озабоченной скороговоркой.

Уго усмехнулся. Мариус пожал протянутую руку своей любимой.

— Я же обещал — вернусь обязательно, — спокойно проговорил он.

Из "Хроник Рениги" аббата Этельреда:

"Человек без роду, без племени, Себастьян Шаллер появился в Густане ранней весной 619 года. О прошлом его никто не имел достоверных сведений. Сам Шаллер представлялся сыном мещан из Горта. Но, как впоследствии утверждали его воображаемые земляки, никаких мещан по фамилии Шаллер в Горте отродясь не водилось.

Когда он появился в Густане, на вид ему было лет 25. Громадного роста, мускулистый, статный, громогласный, огненноволосый, Себастьян мгновенно привлекал к себе всеобщее внимание, где бы ни появлялся. Его нельзя было назвать ни красавцем, ни просто симпатичным — мешали тому крупные лошадиные зубы и искривленный рот. Но зато Шаллера отличало редкое обаяние. Он щедро расточал вокруг свою буйную энергию — и это притягивало к нему людей, имевших с ним дело.

Шаллеру удавалось все, за что бы он ни брался. Удача его не знала границ. Тот, кого безудержно жалует богиня счастья Росунда, не оставляет вокруг равнодушных — хотя завистников среди его знакомых не меньше, чем доброжелателей. Прибыв в Густан с незначительной суммой, Шаллер вложил ее в морскую экспедицию за хеланскими специями. Жестокая буря уничтожила у Сахарных островов всю флотилию — кроме того корабля, на котором плыли деньги Шаллера. В итоге экспедиция дала ему огромную прибыль, и он приобрел собственный корабль. Следующее плавание в Хелу сделало Шаллера богачом. И такое фантастическое везение, повторю, сопутствовало ему во всем — в любви, в поединках, в политике. Последняя его и погубила…

В 624 году Себастьян Шаллер, судовладелец, конезаводчик, король специй и экзотических фруктов, приобретает у короля Бруно I грамоту на дворянство. Дело по тем временам неслыханное — при Альбентинах высшее сословие свято блюло свою чистоту. Но богатство и влияние Шаллера возросло настолько, что дворянству пришлось смириться. Шаллер шумно отпраздновал это событие. Два дня весь Густан пил на деньги новоявленного барона. А, надобно сказать, что густанские простолюдины души не чаяли в мессире Себастьяне. Он был настоящим владыкой рынков, повелителем предместий, и, как показали дальнейшие события, намеревался использовать это влияние к своей выгоде..

Король Бруно I, хитромудрый старик, оказывал новоиспеченному дворянину явные знаки расположения. Неслыханное дело — Шаллера ввели в придворный большой Совет, он стал участвовать в обсуждении государственных вопросов! Голос его стал звучать все грознее — по мере того, как крепла его близость с королем и росло число купленных им советников.

Но нашлись при дворе люди, которых он не мог купить, прежде всего — герцоги Таллоры и их родственники Валлоры, чья представительница, 35-летняя Катрин, совсем недавно вышла замуж за короля Бруно. Влияние этой партии в государстве было неоспоримо. Только что завершилась их распря с Кумендами, принесшая державе много несчастий, но вознесшая Таллоров к вершинам власти.

Считая себя неуязвимыми, Таллоры прозевали момент, когда Шаллера можно было легко раздавить. Высокородные аристократы обратили внимание на выскочку, когда на его стороне уже оказалась половина голосов Большого Совета и даже часть — Малого, а это ведь — высшее дворянство и принцы крови! Осознав силу противника, Таллоры начинают серьезную борьбу, лихорадочно наверстывая упущенное.

В пылу борьбы они не заметили признаков охлаждения короля к их роду. Мне кажется, хитрый Бруно в какой-то момент принял решение умерить амбиции Таллоров, которые стали все чаще решать государственные дела в обход короля. Опытный интриган, Бруно искал противовес — и нашел его в стремительно вознесшемся Себастьяне Шаллере. Говорят, этот 30-летний гигант полностью подчинил короля своей воле. В это я не верю. Король Бруно был не из тех, кто давал волю чувствам, позволяя им туманить разум.

…В ночь на 8 ноября 626 года король Бруно, охваченный необъяснимой тревогой, приказал подать себе коня и скрылся в ночи. Больше его никто не видел. Неделю спустя совместное заседание Малого и Большого Советов приняло решение: считать короля пропавшим без вести, трон — свободным, передать власть сыну Бруно — 26-летнему Петеру. Это было катастрофой для Таллоров, которые безуспешно пытались протащить решение о создании вместо пропавшего короля регентского совета под собственной опекой.

Для Шаллера все складывалось, напротив, неплохо. Без Таллоров, имея многочисленных союзников в обоих Советах, он получал возможность контролировать политику Рениги. Оставалось всего лишь поладить с молодым королем, Петером III. Тут-то и вышла загвоздка. Петер ненавидел Шаллера, который при живом отце откровенно третировал его, наследного принца.