Николай Кудрявцев - Что уж, мы уж, раз уж, так уж...

Иван взял диск, повертел, рассматривая со всех сторон, и кивнул Никанору. Тот полез в левый карман пиджака и вынул оттуда ноутбук. Пока Иван разматывал и подключал адаптер, домовой вынул из кармана удлинитель, с оборванным шнуром. Иван воткнул вилку адаптера в удлинитель, раскрыл ноутбук и включил его. Когда на экране появился рабочий стол, он выдвинул дисковод и вставил диск. Все сгрудились перед экраном.

На диске была видеозапись с участием внука Владимира Вольфовича. Камера медленно засняла всю комнату целиком, включая металлическую дверь. Обставлена она была первоклассно. Здесь было все, что могло понадобиться маленькому мальчику. Сам узник, однако, счастливым не выглядел. Он был чем-то напуган и забился в кресло. Потом ему протянули микрофон на штативе и, он начал сбивчиво и, хныча, уговаривать дедушку сделать так, как ему скажут. После этого, экран закрыли книгой с названием "Мертвые не потеют", и механический голос посоветовал Журиновскому не обращаться в милицию, и обещал, что с внуком ничего не случится, если Владимир Вольфович, будет выполнять все инструкции, которые ему передадут. Запись с внуком закончилась. Потом началась запись пробки и, в конце диска, запись территории въезда в школу.

Иван закрыл ноутбук и посмотрел на своих друзей, дернув, слегка, головой. Троица, в ответ, дружно кивнула.

— Что вы решили? — С надеждой спросил Владимир Вольфович, наблюдая за немой сценой.

Иван отключил все провода, придвинул аппаратуру Никанору и посмотрел на Журиновского.

— Инструкции уже передавали? — Спросил он, не отвечая на вопрос.

— Нет. — Вольфович задумался. — Мне кажется, что инструкции, я получу, когда мы будем голосовать за меры, необходимые для вывода экономики из кризиса. Больше мне ничего в голову не приходит. Денежный выкуп не просят. Устроить на работу, так это лучше к Грязлову. Больше от меня пользы никакой.

— А когда голосование?

— Через неделю.

— Думаю, что успеем. — Иван посмотрел на своих друзей. — Значит так… Ты, Вольфович, езжай домой и успокой близких. А мы, выедем завтра. И да поможет нам, Авось!

— Так вы возьметесь мне помочь? — С надеждой спросил Журиновский.

— Мы, уже вчера, взялись.

Вольфович облегченно вздохнул и засобирался.

— Ну, я, пожалуй, пойду.

— А мы, пожалуй, проводим вас. — Сказал Иван.

По дороге к воротам, они, стопроцентно, заверили Владимира Вольфовича, что скоро он увидит своего внука. Он так расчувствовался, что, выйдя за ворота, согласился выпить на посошок. И уже садясь в машину, он спросил Никанора.

— А что у тебя в карманах?

— В левом кармане у меня чуланчик с разными вещами. — Гордо ответил Никанор. — А в правом чугунок-самобранец. Этот пиджачок, мне Емеля со щукой сконстролили.

— И у тебя там все, все, все есть?

Никанор почесал лохматую голову и честно признался:

— Не знаю. Я там ни разу не был.

— Слушаю.

— Докладывает «Сокол». Объект пробыл в долине сутки. Когда он оттуда вышел, его сопровождали четверо, очень странных, типа.

— В чем заключается их странность?

— Чтобы не тратить ваше время, хозяин, скажу коротко: они придурки. И по одежде, и по поведению.

Хозяин нехотя засмеялся.

— Этого следовало ожидать. — Голос опять стал властным. — Каков объект, таковы и его люди. Они уехали с ним?

— Нет, хозяин. Они крепко выпили, и объект уехал один, а придурки ушли в долину.

— Если выпили, значит, он их нанял. — Рассудил властный голос. — А если они не торопятся, то ты прав в своей оценке.

— Каковы будут инструкции?

— Оставайся в Фофанке. Понаблюдай за долиной. Если оттуда кто-нибудь выйдет, тогда проследишь. Если через сутки изменений не будет, тогда возвращайся.

— А что делать с объектом?

— Им займутся. Твоя задача — детективы. И смотри не упусти их.

— Я все сделаю. Не беспокойтесь, хозяин.

— А я и не беспокоюсь.

В трубке раздались короткие гудки.

— Козел! — Сказал парень, нажимая на отбой.

— Никанор! — Иван, одетый в камуфляж, стоял перед зеркалом и причесывался. — Ты печку проверил?

— А чо, ее, проверять-то? — Никанор надраивал бархоткой чугунок. — Она как узнала, что мы куда-то собрались, так сразу на тропинку выехала, чтобы мы про нее не забыли.

— Диоген готов?

— Трусы погладит и придет. — Никанор вытянул руку с чугунком и полюбовался на свою работу. — Брыню за воротами подберем. Деревенским провизию на месяц оставили. Короче говоря, можно пускаться в путь. — Он спрятал чугунок в карман и посмотрел на Ивана. — Ничо, у тебя, костюмчик!

— Нравится?

— Да мне все равно. Я не Зверев. Просто странно видеть тебя в таком.

— Я по телевизору видел, что так одеваются спецагенты.

— Тогда тебя в два счета вычислят.

Иван растерянно посмотрел в зеркало.

— Я, как-то, об этом не подумал. А что делать. Костюмчик, уж больно, удобный.

— Я вот думаю, — Никанор осмотрел Ивана со всех сторон. — Сними ботинки и одень кроссовки. Будешь, похож на уличного торговца. И никто, ничего не заподозрит. Все будут думать, что ты торговец, а ты будешь знать, что ты агент.

— Точно! — Иван начал переобуваться. — Ну, ты, Никанор, голова! Что значит, жизненный опыт!

В комнату влетел запыхавшийся Диоген. На нем были, уже знакомые, футболка и трусы, плюс носки, в желто-розовую полоску, и сандалии.

— Фу. — Выдохнул он. — Успел.

— Мог бы и не торопиться. — Успокоил его Никанор. — Все равно мы, без тебя, как без ног.

— А, разве, не на печке поедем? — Засомневался Диоген.

— И на печке тоже. — Иван притопнул ногой, проверяя обувку. — Все готовы?

Друзья синхронно кивнули.

— Тогда посидим на дорожке, и в путь.

Вся троица уселась на коврик, скрестив, по-турецки, ноги. Выдержав минуту молчания, они встали, оглядели комнату, и вышли на улицу.

Печка встретила их нервным попыхиванием дыма из трубы. Иван подошел к ней, ласково похлопал по изразцовому боку, как доброго коня, и она успокоилась. Никанор, а за ним Иван, ловко залезли на печь. Диоген запрыгнул на приступок, но это ему не очень-то помогло. Пришлось втаскивать, его, за руки. Когда они расселись и подтянули Диогену, слегка сползшие трусы, печь выпустила из трубы кольцо дыма и помчалась к воротам. Те распахнулись настежь, пропуская, до боли знакомые лица.

За воротами их встретили фофановцы. Печь резко остановилась, проверяя тормоза.

— Брыня? — Крикнул Иван. — Ты готов?

Тот кивнул и хотел подойти, но Акулина вцепилась в него и заголосила.

— Что ж ты, меня, при пацанах-то позоришь? — Брыня попробовал оторвать ее от себя.

— Брынюшка! Касатик! — Акулина повисла на нем. — Возьми, хоть, меч со щитом.

— Цыц, говорю, дуреха. — Он виновато посмотрел на улыбающихся наездников печи. — Не на Балканы еду, а в стольный град.