Сергей Шкенёв - Пёс имперского значения

Такс, не любивший излишнего внимания к своей особе, протяжно, с завыванием, зевнул, спрыгнул с дивана, и заторопился в сторону мужской комнаты. Видимо хотел помыть лапы. Джентльмены проводили его уважительными взглядами; Черчилль занимал пост премьер-министра уже четыре месяца, что после череды отставок правительства, шести за полгода, было уже долгим сроком и говорило о политической хватке и устойчивости. Собака такого человека имела право делать в Клубе всё, что ей заблагорассудится.

Вот только одно непонятно — зачем сэру Уинстону понадобилось заводить именно такую уродину? Ведь есть же вполне достойные и красивые породы, английские бульдоги, например. Недоумевающий Кроншоу задал этот вопрос графу Блохловиллу.

— Ума не приложу, — Клаттон, уже перешедший от десерта к кофе с коньяком и сигарам, как средству обезопасить себя от гастрономического вольнодумства, развёл руками. — Может быть Черчилль увлёкся охотой? И потом, зачем ему бульдог?

— Не знаю, — ответил Мистер Джозия. — Разве что вместо зеркала?

Джентльмены позволили себе коротко хохотнуть, а сэр Джеймс даже чуть прищурил правый глаз, как всегда при безудержном веселье. Нет, надо отдать им должное, смех был более чем добродушным. Новый премьер-министр заслуживал уважения. Ведь именно он и никто иной в одиночестве вёл борьбу с красной угрозой ещё в далёком восемнадцатом году. И пришёл бы к победе, если бы она не была банально упущена этими salle bete из парламента. Эти чёртовы гороховые шуты, обломки викторианской эпохи…. По здравому размышлению стоило бы развести громадный костёр из всех проклятых биллей и хартий, в который и бросать каждого политика, предлагающего любые союзнические отношения с русскими, будь то белые или красные.

— Так что же вы, сэр Джеймс, скажете по поводу той заметки? — мистер Кроншоу не оставил попытки подсунуть под нос Клаттону вчерашний номер "Дейли телеграф". — Это просто возмутительно!

Восьмой граф Блохловилл поморщился. Проклятая газетёнка слово в слово перевела статью из "Известий", спровоцировав жуткий скандал. С большим трудом удалось его замять и обратить в свою пользу. После оживлённых дебатов в узком кругу, удалось протащить закон, по которому нижняя палата Парламента получала право вето на любые предложения премьер-министра. Собрание Почтенных Простолюдинов так обрадовалось, что не заметило маленькую поправку к новому закону. Впрочем, если бы и заметили, то ничего не сумели сделать. Ибо в случае применения своего права Палата Общин автоматически признавалась виноватой в государственной измене со всеми вытекающими обстоятельствами.

Диктатура? Вполне может быть…. Да пусть и она, что с того? Потребность в диктатуре, как способе управления государством, обуславливается не общеевропейской модой последних лет, хотя и это имеет место, а остро возникшей необходимостью. Советы безобразно усилились, вплоть до того, что обнаглевшие советские генералы заявляют о новом способе охраны границ Советского Союза — с внешней стороны. Их идею с радостью подхватили и начали воплощать в жизнь генерал Деникин и балтийский президент Сагалевич. У последнего, правда, границы были только с Княжеством и Советами, а пограничной стражи не имелось вовсе, но северным соседям уже давно становилось не по себе от умильных взглядов, бросаемых через море.

И в старушке Европе творилось чёрт те что. Вместе с почившими в Бозе Польшей, Эстонией, Латвией, Литвой, канули в Лету и сотни миллионов фунтов, вложенных в эти государства. В Германии, развалившейся на три сотни маркграфств, курфюршеств, два герцогства и одно королевство, всё ещё продолжалось "полугодие длинных ножей". Чехословакию до сих пор лихорадило от правительственного кризиса, отставок, арестов, самоубийств, вызванных абсурдным и беспричинным бунтом целого авиационного полка, сначала разбомбившего всю румынскую армию в количестве обеих дивизий, а потом переметнувшегося к большевикам.

Сложившимися обстоятельствами тут же воспользовались хитрые евреи из Галицийского каганата, оставив Румынию без выхода к морю и нефтепромыслов. Откусив лакомый кусочек, галицийская армия, будучи традиционно не в ладу с географией, традиционно же и заблудилась. И после недолгих на этот раз скитаний, сопровождаемых возмущёнными криками мешающихся под ногами болгар, предстала перед изумлёнными глазами турецких пограничников, в ожидании подвоха отступивших на семьдесят километров вглубь своей территории.

А подвох был, хотя и не с той стороны, с которой ожидался. Генерал Деникин, ставший Великим Князем Литовским, не стал повторять ошибки русских императоров и требовать у бывшего польского народа, освобождённого от тяжкого гнёта независимости, большой, чистой, и взаимной любви. Результатом такой политики, проводимой вместе с соответствующей рекламной кампанией, явилось появление движения "Солидарность", ратующего за возрождение Великого Посполитого Армянства от можа до можа, и ещё раз до можа. Имелись ввиду моря: Каспийское, Чёрное, и Средиземное. Красное по договорённости с каганатом не рассматривалось. Лидер "Солидарности", простой электрик из Познани, принял имя Левон Валенсян, и предъявил наследникам Блистательной Порты финансовые и территориальные претензии. А потом на улицах Эривани, Тифлиса, Батума, Варны, стало не протолкнуться от добровольцев Посполитого Армянства в характерных для армянской армии конфедератках, потрясающих фамильными карабелками, все как одна бывшими в руке праотца Ноя в момент высадки на Арарат.

Но с другой стороны… Да, и с другой стороны дела шли не слава Богу. Японцы, ещё недавно готовые на любую авантюру, лишь бы против большевиков, определённо сошли с ума всей нацией во главе с микадо. Мало того, что сбежали из Маньчжурии и с Сахалина, позабыв половину военной техники, так ещё и воспылали к Советам неожиданной и противоестественной любовью. Даже складывалось впечатление, будто страна восходящего солнца пытается насильственно выйти замуж за Советский Союз, предложив остров Хоккайдо в качестве приданого. Если так пойдёт и дальше, то мир рискует увидеть новую республику в составе Союза — Ниппонскую Империалистическую.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, сэр Джеймс, — резкий голос мистера Джозии вторгся в размышления Клаттона, нарушив их плавное течение. — Такое вопиющее хамство не должно остаться безнаказанным.

— Что Вы имеете в виду? — восьмой граф Блохловилл нахмурился, отчего лицо его, хранившее след от удара пуштунской сабли, приняло хищное выражение.

— Я говорю, что большевики должны быть наказаны за оскорбление Его Величества короля, — как и большинство уроженцев Девоншира, мистер Кроншоу был не чувствителен к полутонам и оттенкам, а потому просто не заметил угрозы в голосе Клаттона.