Андрей Черноморченко - Интерферотрон Густава Эшера

— Пока не получается, — доложил запыхавшийся и мокрый Стив, отбежав от стены.

— Вижу, вижу, — сказал Эшер. — Понадоблюсь — позовешь.

Макналти принялся чертить на земле магический круг, — Густав деликатно отошел назад, чтобы не мешать. Нарисовав круг и произнеся необходимые заклинания, Стив достал из рюкзака «руку Будды» и начал растирать ее между ладоней, что-то непрерывно бормоча. Затем он вынул пробирку с бурой жидкостью («рука Будды» при этом не упала, а продолжала тереться о ладонь) и, уронив несколько капель на высушенное растение, отвел от него вторую руку. Цитрус, ускорив свое вращение, вдруг вспыхнул насыщенным оранжевым огнем. Макналти громко выкрикнул команду, ткнув указательным пальцем в направлении стенки, после чего пригнулся. Густав тоже на всякий случай присел на корточки.

Получив команду «рука Будды» вышла за пределы магического круга, взмыла и тут же резко увеличилась до размеров огненного шара высотой в несколько Стивов. Цвет огня изменился до ярко-серебристого, вращение ускорилось. Повисев в воздухе несколько секунд, шар устремился к стене. Удар получился очень впечатляющим, но Густав не смог увидеть его результатов, так как взрывом его сдуло за обрыв. В падении он успел зацепиться за край скалы и повис на довольно неуютной высоте. С трудом цепляясь за небольшие выступы, он приподнялся на полкорпуса над краем и увидел перед своим носом кусок веревки, которую сверху спустил Макналти. Через полминуты Густав был уже наверху.

— Ну что, как стена? — первым делом спросил он Стива.

Тот расстроенно махнул рукой. Густав перевел взгляд на то место стены, где, по идее, должна была образоваться зияющая дыра, но увидел только затягивающийся шрам, вокруг которого быстро разрастались новые глаза, пасти и руки. Эшер, оглядевшись по сторонам, заметил:

— Благородное дело уничтожения Сапалы доведено до конца. Смотри, Стив, везде солнце, только у нас с тобой туг темно!

Действительно, организованный Макналти фейерверк потряс окрестную психосферу до основания. Оставалось, правда, неясным, вправил Стив психическую обстановку или же вызвал контузию с переходом в новую разновидность шизофрении. Инфернальный шатер, скрывавший церковь, продолжал распространять вокруг себя мрак и плохую погоду.

— Тебя-то хоть не сильно тряхнуло? — спросил Густав.

— Прилично, но круг смягчил. Ты видел, как они столкнулись? Красота! Так, наверное, огромные метеоры бомбят планеты!

Джон Аддиман некоторое время недоумевающе смотрел в инструкцию, затем перевел взгляд на Джейн Эветт.

— Что такое две тысячи Герц? — спросил он. Джейн пожала плечами.

— Звук. Высокий, наверное.

— Я понимаю, что звук, — раздраженно сказал Джон. — Но насколько высокий? Что это за нота?

— Ми. А может быть, фа, — неуверенно ответила Джейн.

— А может быть, ля-бемоль? Или ре-диез? Какой октавы? — Джона опять начинала душить ярость. — Что тут пишут эти недоумки дальше?

«Изделие готово к эксплуатации.

В случае сбоев во время деархивации изделия следует обнулить психосреду и повторить все действия, указанные выше, сначала.

Обращаем особое внимание на необходимость тщательного обнуления психосреды во избежание нежелательных побочных эффектов».

— Ве-ли-ко-леп-но! — саркастически произнес Аддиман. — Инженерная мысль в ее наитипичнейшем проявлении. У меня появилось непреодолимое желание сдавить горло тому болвану, который писал всю эту чушь. Интересно, а на дудке что, возле нужной дырки ярлык висит с обозначением «две тысячи Герц»? Дегенераты!

— Джон, но, может быть, не все так безнадежно? — робко спросила Джейн. — Тут еще какая-то формула есть…

— Ах, да, конечно! А к ней, случайно, консервный ключ еще не понадобится? — иронически отозвался Аддиман, взял инструкцию в левую руку и, отведя ее далеко в сторону, принялся, как поэт, с трагическими интонациями декламировать. — Омгрома! Эпин! Сейок! Галлиганон! Зогоген! Ферстифон! Разожмись!

Сверху раздался чудовищный силы удар. Похоже, возобновлялся астероидный дождь, но, в придачу к нему, комната завибрировала в горизонтальной плоскости, а по стенам поползли трещины, через которые закапала огненная жидкость.

— Что это? — уставившись на капли, недоуменно спросил Джон.

— Лава, — тихо сказала Джейн.

— Какая лава? Откуда на Ганимеде лава? — заорал Аддиман.

Вскоре выяснилось, что на Ганимеде появилась лава, притом в изрядном количестве. От нее вспыхнули бумаги в разных углах, а так как астероиды продолжали с силой молотить по поверхности, верхние этажи склада начали проваливаться один за другим.

— Джон! Что с нами будет?! — Джейн, рыдая, повисла у Аддимана на шее. Тот не знал, что сказать, и только гладил ее по голове, хотя предпочел бы чем-нибудь заткнуть ей рот. В хранилище было невыносимо жарко, все застилал ядовитый зеленый дым — книги уже давно печатались на синтетических материалах. Огонь неумолимо приближался, поглощая шкафы один за другим. Аддиман и Эветт стояли посреди островка, пока не захваченного пламенем, но эта территория быстро сужалась. Вверху опять грохнул удар, с потолка посыпалась пыль, и он стал понемногу проседать, причем неравномерно: металлические опоры ближайших к Джону и Джейн стеллажей начали гнуться первыми, производя при этом заунывный скрежет.

Джейн закашлялась от дыма, отшатнулась от Джона и краем глаза увидела, как внутри пантакля, который своей спиной закрывал Аддиман, что-то зашевелилось. Это не был пепел, гонимый жаркими струями воздуха. Это не был также телепортер, чудесным образом решивший прийти к ним на помощь. То, что выползало из круга, представляло собой элементал Ганимеда, а, следует отметить, вид у них резко отличается от земных — в худшую сторону. Более того, не каждый опытный штурмовик в состоянии выдержать визуальный контакт с ними без серьезных последствий для нервной системы.

Неудивительно поэтому, что Джейн, увидев ганимедовского элементала, высунувшего небольшой край своей наружности, начала кричать. От этого протяжного вопля, целиком поглотившего ресурсы голосовых связок и легких Джейн Эветт, заложило уши Джону Аддиману. Рев скромного бухгалтера также испугал непривычного к проявлениям человеческих эмоций элементала, тут же в панике скрывшегося под пол. Но, самое главное заключалось в том, что в богатом букете частот и обертонов, составлявших крик Эветт, находились заветные две тысячи Герц, продолжавшиеся немногим дольше шести секунд.

Раздался сухой треск, — внутри круга возникла небольшая кабина. Двери ее тут же раскрылись, и приветливый женский голос произнес:

— Добро пожаловать! Наш телепортер мгновенно и надежно доставит вас на любую обитаемую территорию Солнечной системы! Просим обратить внимание на то, что…