Светлана Багдерина - Иван-царевич и C. Волк. Жар-птица

— Но я же… Но как же… А как тогда… — Фарух был готов расплакаться. Этого и следовало ожидать… Размечтался, дурень… А когда с ним ещё было как-то по-другому?.. Под какой же несчастливой звездой, и в какой такой злосчастный день родила его горемычная матушка, что он мается теперь всю свою ничтожную жизнь?..

Огранщик, всё это время с безмолвным участием поглядывавший на него, подошел поближе к Серому и что-то зашептал ему на ухо.

Отрок Сергий состроил кислую мину, но выслушал, вздохнул, и, пробурчав что-то типа «Ходят тут всякие, под ногами путаются», потёр кувшин.

В клубах разноцветного дыма и снопах фейерверков перед ним предстал Шарад во всей своей стометровой красе — в перьях, стразах, пайетках, парче и кружевах, как Филипп Киркоров на бенефисе, и довольный, словно слон после купания.

— Слушаю и повинуюсь, — сложив ладони вместе, с достоинством поклонился он.

— Иди-ка сюда, уважаемый, — поманил его к себе Волк, и джин быстро уменьшился до человеческих размеров и присел на край своего кувшина.

— Так чего тебе надо, коммерсант? — кивнул головой в сторону Фаруха Серый. — Только покороче — нам некогда.

— Я?.. Мне?.. — растерялся Фарух, но тут же собрался с мыслями, понимая, что, как правило, Фарухам такие предложения два раза не делаются. И, если быть точным, такие предложения ему не делались ещё вообще ни одного раза. Он набрал полную грудь воздуха и начал, пункт за пунктом, озвучивать свою мечту:

— Хочу самую большую и самую богатую лавку на всем Шатт-аль-Шейхском базаре, склад, полный товаров, самый большой, красивый и богатый дом в городе, стойла с десятком белых лошадей и верблюдов, прислугу, чтобы моей матушке больше никогда не приходилось работать, и… И… И…

— Ну, что ещё?

Фарух смутился и покраснел до самой тюбетейки.

— А можно, я джину на ушко скажу?..

— Валяй, — щедро махнул рукой Волк.

Фарух робко оглянулся по сторонам — не подслушивает ли кто — и быстро шепнул Шараду несколько слов.

— Всё? — сощурился Волк.

— Всё! — счастливо кивнул начинающий купец, и если бы он улыбнулся еще шире, уголки его рта встретились бы на затылке.

— Шарад, исполни, будь другом, — ухмыляясь, отдал команду непроизвольно заразившийся такой улыбчивостью Серый.

— Слушаюсь и повинуюсь, — тоже улыбаясь в усы, склонил голову джин.

И в тот же самый миг, непостижимым образом не привлекая внимания сотен и тысяч людей на улицах Шатт-аль-Шейха, на базаре, вежливо, но настойчиво потеснив соседей, разукрашенная, как рисунок ребенка, впервые в жизни дорвавшегося до фломастеров, появилась новая лавка.

Недалеко от пристаней вырос, как гриб-крепыш, вместительный глинобитный амбар, у дверей которого, закрытых на тяжелый висячий замок, на бочонке дремал на жаре суровый сторож с большущей палкой.

На самой широкой и чистой улице, ведущей прямо к самому калифскому дворцу, вдруг возник огромный дом с садом, стойлами с верблюдами и скаковыми жеребцами — все как заказывали!

А посреди двора, оглядываясь ошарашено и прижимая к мыльной груди стиральную доску, очутилась Саида-апа, мать молодого Фаруха, который пропал… пропал… Да нет же!.. Вот же он — в богатых одеждах, с кошельком, полным золота, на серебряном поясе, обнимает её, целует и щекочет…

— Премудрый Сулейман!.. — ахнула матушка начинающего, но уже подающего большие надежды купца, и уронила доску в пыль.

…И щекочет её длинной, окладистой, выкрашенной огненной хной, бородой.

…Джин прихватил с собой молодого купца, исчез на мгновение и тут же вернулся.

— Всё устроили? — по инерции не переставая улыбаться, спросил его Сергий.

— Как договаривались, — кивнул Шарад.

— А теперь расскажи мне, многоуважаемый джин Шарад, где нам искать нашего наследника лукоморского престола, — скрестил руки на груди Волк, и без того слишком долго задержавшаяся на его лице улыбка медленно сползла и пропала.

Нахмурился и джин.

— Можешь снова обозвать меня старым саксаулом, о отрок Сергий, но я не знаю, куда мог подеваться твой друг. Он не мог выйти из моего дома! Никак не мог! Это просто невозможно! Только существа с сильным магическим даром могут преодолеть стену Молчания!.. Он, случайно, не волшебник? — наперед зная ответ, но всё же, на всякий случай, уточнил джин.

— Да нет, ты что… Из него волшебник как из… — и тут Волк прикусил язык. — Постой! А если бы у него был магический предмет большой силы — тогда он бы смог выйти из твоего дома?

— Магический предмет? — напряженно подался вперед Шарад. — А у него был магический предмет большой силы? К стыду своему должен признаться, что тогда, в караван-сарае, я был слишком занят своей персоной, и не уделил твоему другу должного внимания, но мне и впрямь показалось, что наш обмен прошел что-то чрезвычайно легко… Но тогда я подумал, что это от моей гениальности, помноженной на мои выдающиеся способности… Так у него был магический предмет большой силы?

— Думаю, да.

— Тогда всё понятно. Значит, он должен быть где-нибудь в городе. Или его окрестностях. Если только… О, нет!.. Только не это!.. — и джин схватился за чалму.

— Что? Что — не это? — вскинулся Волк.

— Я сейчас вернусь! — на лету прокричал Шарад и снова пропал в кувшине.

— Как ты думаешь, что могло случиться? — встревожено поинтересовался Виктор, стоявший до сих пор в удалении, с интересом ожидая появления иноземного царевича — друга самого Сергия Путешественника.

— Принимая во внимание, что речь идет об Иване… Всё, что угодно, — мрачно отозвался Волк.

И всё же заключение, к которому пришел вернувшийся через пять минут джин, застало врасплох даже его.

— Царевича Ивана в нашем мире нет, — виновато склонил перед Серым бритую голову Шарад, комкая свой новый блестящий тюрбан в смуглых до черноты руках.

— А где же он?..

— В любом из других миров. Он прошел через Врата! — Шарад в озадаченном удивлении воздел руки к небу. — Как он их нашел — не могу даже представить, потому, что и коренному джину нашего мира приходится иной раз изрядно побегать и попотеть, пока он их найдет, а тут — чужак, не знакомый с городом, обычаями, порядками!.. Невероятно! Но его магический предмет позволил ему пройти. Это объясняет и присутствие этого Фаруха в кувшине — в тот момент, когда Иван проходил Врата, того втянуло в мой мир. Это закон природы — когда кто-то с магическими способностями уходит в другой мир, кто-то из этого мира должен оказаться на его месте…

— И где же он? — упрямо не желая осознавать обрушившуюся на их поисково-спасательный отряд катастрофу, повторил Серый.

— Он может быть где угодно. Знаешь ли ты, сколько капель в океане? Сколько песчинок в Перечной Пустыне? Сколько травинок в лугах? Сколько снежинок на севере?.. Ну, так столько же существует и различных миров.