Светлана Багдерина - Иван-царевич и C. Волк. Жар-птица

Неожиданно, майор застеснялся.

— Мне, право, неловко вас беспокоить по такому поводу, даже не знаю, как начать…

— Начни с того, что сядь, — и Волк подвинул стул царевича майору.

— Знаете ли, друзья мои, я по роду своей службы, должен признаться, в курсе всей вашей деятельности за этот день, и эти ваши лукоморские штучки новы и неожиданны для нашего города, но идея, конечно, просто замечательная…

— Мы высоко ценим ваше признание, — галантно склонил голову Иван.

— Ладно. Я не буду переливать из пустого в порожнее, — вздохнул Мур. — Я человек прямой, и скажу вам прямо. Кто утихомиривает драчунов на улицах? Городская стража. Кто ловит воров и убийц в городе? Городская стража. Кто следит за порядком во время королевских шествий и праздников? Опять мы. Кто отводит домой потерявшихся собак и детей? Снова мы. И что мы получаем взамен? Кто-нибудь ценит наши усилия, кто-нибудь помогает нам в расследованиях, кто-нибудь хоть доброе слово когда сказал нам за нашу опасную работу?

— Мы ценим, и готовы сказать немало добрых слов, — осторожно промолвил Серый.

— Да, я знаю, вы славные ребята, и понимаете меня. Но горожане! Ни капли благодарности! Нет, не подумайте, что я работаю за благодарность — я работаю, потому что знаю, что так должно быть, и кто-то это все равно должен делать — закон и порядок в городе прежде всего. Но все равно обидно! — и раскрасневшийся от переполнявших его чувств, Мур беспомощно развел руками.

— Да, это несправедливо, люди должны понять, какие вы честные, отважные, благородные и бескорыстные, и мы от всей души хотели бы помочь вам, если бы только знали, как!..

— Да, конечно, я знаю, что это сложно…

— Мы не боимся трудностей! — выпятил грудь колесом Иванушка. Колесо, надо сказать, получилось так себе, как от тачки, не больше, но порыв замечен и одобрен был.

— Я верил в вас, друзья мои, — огромная мощная лапа ухватила и сжала руку Иванушки в порыве благодарности. — Я знал, что там, где никто не в силах помочь, на вас можно рассчитывать. И я скажу прямо, потому, что я человек прямой, — тяжелый кулак впечатался в стол. — Я хочу, чтобы вы сделали так, чтобы городская стража в Мюхенвальде была популярна.

— Ну и как, придумал?

Пробуждение было безрадостным.

— Нет.

— Я, конечно, не буду говорить, что кое-кому не надо обещать, если не знаешь, как ты это собираешься выполнять, тем более, если тот, кому ты обещаешь — начальник городской стражи, — голосом Серого можно было заправлять аккумуляторы.

— А я, конечно, не буду говорить, что если тот, кто просит — начальник городской стражи, то отказывать ему было, по крайней мере, глупо, — почти превзошел его Иван.

— Сам дурак.

За перегородкой произошло легкое смятение.

— Я не хотел… Я не это имел ввиду!

— Да знаю я… Но можно же было сказать, что подумаю, дескать, через недельку приходите, а лучше — через две.

— Это обман.

— А обещать и не выполнять — лучше?

— Ну, может, что-нибудь придумаем…

— Ну и как, придумал?

— Нет…

— И не придумаешь! Иванушка, пойми, мы же в реальном мире живем, а честные, отважные, благородные и бескорыстные стражники бывают только в сказках! Они же как звери лесные — медведи там всякие, лисы, волки… Ну вот, например, ты бы волка полюбить смог?

— Ну так полюбил же…

За перегородкой произошло непредвиденное смущение, но минуты через две перепалка была продолжена.

— Да не про себя я!.. Я про настоящего. Смог?

— Не думаю…

— Ну вот и другие не смогут! Потому что хищники они. Даже когда сытые. Их бояться можно. А любить — это дудки. Даже если вожак стаи — с голубыми глазами, сочиняет стихи и играет на мандолине. Так что, зря ты в это впутался.

— За что ты его так не любишь? Тебе что, он что-то плохое сделал?

— А что, надо обязательно ждать, пока сделает, чтобы не любить? Он — стражник, и этим все сказано. Я ему не верю.

— Нет, Сергий, ты не прав. Он хороший человек.

— Еще один?

— Да, — голос царевича прозвучал непреклонно, и Серый решил зайти с другой стороны.

— Все равно ничего у нас не выйдет, — заявил он. — Чем ты их пупо… попо… пупу… пупалярными сделаешь? Разве только показательное ограбление устроить. Или украсть чего. А они потом вроде как раскроют.

— Никого мы грабить не будем. Мы — витязи, а не бандиты.

— Ты, пожалуйста, за себя говори.

— Не наговаривай на себя, Сергий. Я знаю, что ты добрый, честный и хороший.

— Я злой, лживый и вредный.

— Полезный. И ты мой друг. Это-то ты не станешь отрицать?

— Стану-не стану… Чего привязался…

— Ой, ты обиделся?.. — смутился царевич. — Прости, пожалуйста, я не должен был…

— Обиделся-не обиделся… Должен-не должен… — пробурчал Серый, — Подъем, давай. Нас ждут великие дела.

— И бананы в шоколаде.

— Не подлизывайся.

Завтрак у «Бешеного вепря» подходил к своему логическому концу, а настроение друзей оставалось ниже среднего. Молчаливая задумчивость не покидала их ни на мгновение. Даже фирменные шатт-аль-шейхские бананы, фаршированные абрикосами, апельсинами и хурмой в шоколаде с цукатами и кокосовой стружкой а-ля мастер Варас не смогли произвести существенных изменений в предгрозовой атмосфере. А это что-то значило. Аналогичные явления в более стандартных обстоятельствах принято обозначать табличкой с надписью: «Вы стоите в центре минного поля. Всего вам доброго».

Они уже допили сок и собирались уходить, когда к их изысканному столу подплыл сам хозяин и, улыбаясь во весь рот (с некоторых пор это была его естественная реакция на лукоморскую парочку), сообщил:

— Вас тут хочет видеть один старикан.

— Какой еще старикан?

— Не знаю. Говорит, что в «Веселой радуге» он вас не застал, и мастер Санчес направил его сюда.

— Ну так пусть смотрит скорее, да уходит. Нам сегодня некогда.

— Эй, любезный, иди сюда! — призывно махнул толстой рукой трактирщик.

Откуда-то из-за стойки появился высокий худой чисто выбритый старик с добрыми глазами и большой лысиной, и легким шагом направился к друзьям.

— Мастер Варас, пожалуйста, тарелку рагу, хлеба и вина для нашего гостя, — попросил Иванушка. Он издалека заметил, что глаза у дедка не только добрые, но и голодные. — За наш счет.

— С нашим удовольствием, — тут же откланялся хозяин.

— Нет, спасибо, не надо, — слабо попытался сопротивляться старик. — Я уже завтракал.

«Пару дней назад,» — мысленно добавил царевич.

— Ну еще раз, с нами за компанию, — улыбнулся он и подвинул старику стул. — Садитесь, пожалуйста. Я — Иван, а это — мой друг Сергий.

— Меня зовут Карло Гарджуло. Мои друзья называют меня просто папа Карло. И я — директор театра «Молния», — он умолк, по-видимому, ожидая от них какой-то реакции.