Светлана Багдерина - Иван-царевич и C. Волк. Жар-птица

— Посмотри туда, налево — там по улице в сторону площади катится нечто, похожее на человеческую волну — всякий сброд, я уверен, но что-то их слишком много.

— Ерунда, — фыркнул король. — Если бы произошло что-то нехорошее, мои шпионы сообщили бы мне.

За плечом его кто-то вежливо покашлял.

— Пора начинать, ваше величество?

— Преступников привезли?

— Так точно, уже поднимаются, ваше величество.

Король посмотрел направо — над помостом едва показалась чья-то голова, одетая в черный мешок, как предписывал Кодекс Казней Вондерланда.

— Начинайте, — и в предвкушении удовольствия Шарлемань откинулся на спинку походного трона.

Главный герольд взмахнул шляпой.

И шум большого города перекрыли фанфары.

— Быстрее, быстрее!!!

— Свободу принцу!!!

— Они уже начинают!

— В трубы дудят!

— Навались!

— Поднажми!

— Слона уберите, кому говорят!!!

— Даешь!!!

— Вперед!!!

— Капуста! Картошка!

— Ура!!!

— Где Гарри?!

— Не знаю!!!

— Горько!!!

И на площадь, сминая все, ввалилась толпа освободителей-революционеров. А впереди всех, на лихом слоне, гарцевал отрок Сергий, скинувший наконец-то ненавистный голубой парик и розовое платье.

— Вот он!!!

— Стойте!

— Узурпаторы!!!

— Палачи!!!

— Который?

— Что — который?

— Который из них — настоящий Шарлемань?

— Который в цепях, конечно же, дубина стоеросовая!

— Сам дубина! Их там двое!

— Что-о?

— Двое!

— И что — оба принца?

— Нет, звездочета!

— Один — Лукомольский, другой — Лотранский, чудило!

— От чудилы слышу!

— Который же наш-то, а?

— Да вон тот!

— Нет, вон тот!

— Этот, этот!

— В сирен… в тунике, которая посветлее!

— Ваше величество — произошло что-то нехорошее…

Трубачи завертели головами, сбились с ритма, фанфары издали предсмертный хрип, визг и хрюк и умолкли.

И сквозь заскочившую на секундочку тишину донесся до каждого гневный голос Шарлеманя:

— Что все это значит? Это что — бунт?! На колени, чернь! Я — ваш король!

— А король-то ненастоящий!!! — донесся злорадный голос с ближайшего слона.

— Взять его!!! — подскочил на месте Сержио. — Это он!!! Ярославский Волк!!! Стража!!!

— Накось, выкуси! — сделал неприличный жест князь. — Инфанта — на престол!

— У-у-у!!! — поддержала его толпа.

— Узурпаторов — долой!

— У-у-у!!!

— Вон он — настоящий! — не унимался князь, тыча перстом в Иванушку. — Смотрите, как на невинно предательски убиенного папеньку похож!

— Гвардейцы, огонь!

— Нет, живым брать!

— Народ!!! Бей подлецов! Грабь награбленное!

— У-у-у!!! — затрубил вдруг слон.

От неожиданности все замолчали и, воспользовавшись моментом, обтекаемый, как все кардиналы мира, приторно улыбаясь, вперед на помосте выскочил Маджента.

— Добрые горожане, — поклонился он застывшему людскому морю. — Богом данный нам монарх и его законный наследник, — последовал поклон в сторону особ королевской крови и многозначительная пауза. — Я, как служитель церкви Памфамир-Памфалона, Господа нашего единого и неделимого, миролюбивого, мудрого и заботливого, не могу допустить, чтобы здесь и сейчас пролилась невинная кровь из-за подстрекательства горстки презренных бунтовщиков, с которыми мы еще будем иметь дело позже, и пожалеют они, что родились на свет.

— Короче!

— По делу говори!

— Инфанта — на трон!!!

— Смерть предателям!!!

— Смерть бунтовщикам!!!

— Да здравствует Шарлемань!!!

— Ананасы!.. Петрушка!..

— Да, дети мои, я знаю, как совершенно доподлинно узнать, есть ли среди осужденных кто-нибудь, могущий претендовать на святое звание правителя Вондерланда. Сейчас я поведаю вам древнее предание…

— Сказку! — выкрикнул Волк, подскакивая на своем ушастом скакуне.

— Тихо!

— Пусть говорит!

— …предание, бывшее тайной династии Шарлеманей вот уже более четырехсот лет.

Толпа почтительно зашепталась.

— Все вы знаете, что родоначальник наших королей, Шарлемань Первый был возведен на престол самим Памфамир-Памфалоном во время его второго пришествия.

Площадь благоговейно притихла.

— Среди священных предметов, которыми одарил его Всевышний, как вам всем известно, был и золотой скипетр — символ власти Шарлеманей над этой страной — с его главным украшением — Камнем Власти. Пока он цел — наш богом нам данный монарх будет властвовать над державой безраздельно. И это вы знаете.

— Да, — выдохнули все, как один.

— Но теперь я перехожу к тому, что было до сих пор известно только членам венценосной семьи и высшему духовенству, — мягко, нараспев, заговорил Маджента. — В предпоследний день своего пребывания на земле всемогущий наш бог Памфамир-Памфалон на прощание уединился с Шарлеманем Первым в келье монастыря Второго Пришествия, дабы поговорить о вечном, а скипетр остался на попечении королевы во дворце. И случилось так, что маленький кронпринц, будущий Шарлемань Второй, уронил его на каменный пол, и от Камня Власти откололся крошечный кусочек. Увидев это и вспомнив пророчество, наследник ужаснулся, потом пришел в отчаяние и, заламывая руки, сбежал из дворца прочь.

Толпа ахнула.

— Да, да, дорогие мои братья. Маленький принц, подумав, что он совершил непоправимое, убежал в отчаянии в ночь. Городских стен тогда еще не было, и лес подступал так близко к городу, что в темноте в город иногда заходили волки, медведи, грифоны, мантикоры и химеры. И мальчик наверняка пал бы жертвой какого-нибудь чудовища, если бы в розысках его не помог сам благой и просветленный Памфамир-Памфалон. Он, не раздумывая, привел безутешного отца и его рыцарей к лесному оврагу, где, устав от слез, бедный инфант забылся в горячечном сне, и где к нему уже подбирался мерзкий монстр с головой крокодила, туловищем змеи и лапами осьминога.

По площади прокатился всхлип ужаса.

— Да-да. Осьминога, — повторил, довольный произведенным эффектом Маджента. — Но Памфамир-Памфалон озарил весь лес божественным светом, и в его лучах отвратительное порождение тьмы рассыпалось на части, вспыхнуло и сгорело, непристойно чадя и испуская зловонный смрад, который тут же превращался в благоухание утренней розы.

— Хвала Памфамиру-Памфалону!

— Да славится его имя в веках!

— Ура!!!

Повстанцы и приверженцы Шарлеманя Семнадцатого размазывали слезы и обнимались, побросав оружие.

Даже слон звучно высморкался.

У Серого на душе стало очень нехорошо. Он почувствовал, к чему клонится рассказ первосвященника, но поделать ничего не мог — он понимал, что скажи он сейчас хоть слово против — и фанатики разорвут его на части вместе с этим лопоухим. Конечно, можно было попытаться прорваться к помосту и умыкнуть Ивана, но лучники на крышах заставляли даже его усомниться в успешности этой попытки. Свалить бы самому живым… Но Иванушку казнят… Черти их всех задери со своими посказульками!!! А если спрятаться за боком этой скотинки, погнать ее на гвардейцев, прорвать оцепление, а там будь что будет — Бог не выдаст — свинья не съест…