Виктор Кувшинов - Ангел во плоти

— Куда всуе? — переспросил старец и хихикнул. — Вот стервец! Будто сам не чертыхаешься на каждом шагу?

— Но то ж по делу…

— Так и я по делу. Можно подумать, господь только вас создавал, а мы сами от грязи развелись, — пробурчал старик. — Ладно болтать! Говори, это твоих шаловливых ручек дело было, когда в реале стали наши опорные точки исчезать?

— Э-э, — я сообразил, что опорными точками, видимо, были артефакты. — Пожалуй, да, если мы думаем об одном и том же.

— Кто тебя послал?

Вопрос был на засыпку. Я не знал, насколько я мог посвящать инферно в дела ангельских служб, и все же рискнул:

— СР дала добро.

— Зацелуй тебя ангел в зад до смерти! — выругался дед. — Неужели мы так уж мешаем им жить? Ведь это нечестно! И так мир потихоньку ускользает из наших рук, так тут еще вы со своими санкциями!

— Кстати, — рискнул я напомнить. — Вы первые постоянно нарушаете свободу выбора людей! Потому-то мне и был выдан карт-бланш.

— Все, надоел! — властно воскликнул старик. — Жди теперь моего решения, насекомое.

И опять меня окутала замкнутая пустота…

Пальцы привычно прошлись по проводам и кнопкам приборов. Все было подключено и все работало. Вот только фрау Ницке от этого легче не было. У Люси от отчаяния опускались руки. Пациентке 75 лет — немалый возраст, но девушка понимала, что женщина вполне могла неплохо себя чувствовать еще с добрый десяток лет, если бы не поджелудочная. Да и с этим можно было справиться, если бы не прогрессирующая аллергия на лекарственные препараты. А сейчас нужно было срочно бороться с отеком легких — изношенное сердце могло первым отказать в этой неравной борьбе за жизнь. Вот девушка и стояла, раздумывая, вводить новый мочегонный препарат, или на него организм тоже среагирует неадекватно?

Люся поправила пациентке подушку и одеяло, погладила по руке и спросила:

— Как Вам, сейчас не стало лучше? — она гордилась тем, что могла сносно общаться с больными на их родном языке.

Фрау Ницке, грустно и немного вымученно улыбнувшись, ответила слабым голосом:

— Ты бы сама отдохнула, милая. Ведь десятый час тут с этой неподъемной рухлядью мучаешься.

— Ничего, я привычная! Потом, после смены отдохну, — попыталась изобразить бодрую улыбку девушка. — Главное сейчас — справиться с последствиями отеков, и потом еще забегаете!

— Я уж свое отбегала, — вздохнула больная. — Чувствую, не выкарабкаться мне на этот раз. Жаль, на улице лето, зимой было бы легче уходить…

— Ну что Вы, надо сражаться, пока есть надежда. Жизнь того стоит!

— Ты права, но всему есть предел. Я просто устала сражаться за каждый вздох. Лучше скажи, где таких красивых да добрых девушек выращивают? — попыталась пошутить фрау Ницке.

— В России, — призналась Люся. Это было всегда немного сложно делать, особенно со старичками. В них часто жили старые стереотипы, но в этот раз военное наследие не помешало старой женщине непредвзято отнестись к девушке.

— Да, умные и красивые люди живут в России… у вас столько хороших писателей и композиторов…

— К сожалению, это больше относится к классикам, а не к современникам… — грустно усмехнулась Люся.

— Нет, неправда. Вот ты, например — я же вижу, какой ты хороший профессионал…

— Это просто от того, что у себя в стране я врач-терапевт, а здесь медсестрой работаю. Да и стаж работы уже немалый, может и не по годам, но по количеству больных… Государственная медицина всегда недостаточна…

— Ты права, и у нас нужно одной ногой в гроб стать, прежде чем тобой всерьез займутся…

Они еще немного поговорили о том, о сем. Люся старалась отвлекать женщину от болей и посоветовала ей уснуть. Но одно дело советовать… а дать сильное обезболивающее или снотворное она сейчас боялась: так можно прозевать ухудшение. Нужно было еще последить за динамикой, прежде чем спокойно оставить больную отдыхать.

Она еще в растерянности раздумывала, что бы такое предпринять, как фрау Ницке облегченно улыбнулась и расслабленно прошептала:

— Мне и в самом деле стало легче. Ты иди, доченька, а я посплю.

Пока Люся настороженно проверяла наполнение пульса и ритм сердца, женщина закрыла глаза и даже стала слегка посапывать. Еще раз убедившись, что чудеса случаются, девушка оставила женщину и пошла в ординаторскую. Надо было хоть кофе выпить, а то, действительно, под конец смены можно и заснуть прямо на ногах.

Автомат послушно выдал чашку капучино, Люся достала из сумочки шоколадку и села за стол у окна. За окном был летний день, ветер качал ветвями деревьев и шевелил цветками роз на клумбе. Каково было тяжелобольным наблюдать это буйство зелени из застенков лечебницы, тем более осознавая, что возможно, они никогда уже не смогут окунуться в этот теплый и манящий мир за окном?..

Кофе остался нетронутым, а обертка шоколадки нераскрытой — Люся сама не заметила, как погрузилась в воспоминания. Когда-то так же она боролась за жизнь собственной мамы и так же безуспешно. Это было очень тяжело — сколько не сражайся за пациентов, все равно когда-нибудь старуха с косой победит и заберет очередную жертву с собой.

У Люси никогда не стоял вопрос, кем она будет в жизни. С самых малых лет у нее были перелечены все игрушки. Они вечно были перевязаны или сидели с градусниками или горчичниками. Взрослых это сильно удивляло — ведь никого из врачей в их семье не было. Но внутри себя девочка чувствовала потребность оказывать помощь людям. А кому больше всего нужна помощь? — конечно же, больным! Вот поэтому у нее и не было сомнений о своем будущем. Еще одно ее свойство оказалось решающим — она совершенно не брезговала возиться с людьми. Ведь медицина — это не только таблетки, красивые речи, и прослушивание пульса, зачастую это кровь, нечистоты, боль и отчаяние.

Она без проблем освоила профессию врача-терапевта. Люся хорошо училась и могла почти свободно выбирать специализацию. Друзья советовали пластическую хирургию, анестезиологию, гинекологию, на худой конец. Но она пошла туда, где больше всего была нужна помощь врача. Так и оказалась в больнице скорой медицинской помощи и в постоянной гонке наперегонки со смертью. Там, где другие не выдерживали и уходили или грубели душой, она чувствовала себя, как рыба в воде, стараясь всегда найти время не только на то, чтобы проследить за всеми анализами и назначениями, но и поговорить по душам с больными и давать им надежду, хоть иногда и не было никаких шансов. Но и в этих случаях она боролась, так как, даже если нет шансов, то всегда остается вера в чудо. Вот как и сегодня, фрау Ницке каким-то невероятным образом выкарабкалась из кризисного состояния и, дай бог, еще выйдет из больницы.