Крэг Гарднер - Другой Синдбад

К нему присоединились другие, столь же разгневанные:

— Они прокляты!

— На имени Синдбад — проклятие!

— За борт их!

Горластая толпа нахлынула на меня, сбив с ног. Я увидел, что Синдбад, Джафар и Ахмед в таком же положении и что нас всех в самом деле тащат к лееру.

— Всем стоять! — возвысился голос над обезумевшей толпой.

Люди не обратили на это особого внимания. Я с поразительной четкостью увидел ярко-синюю реку за хлипким леером. Я был близок к тому, чтобы свести с рекой куда более тесное знакомство, чем мне когда-либо хотелось. Как жаль, подумалось мне, что я так и не научился плавать.

— Погодите, — приказал грубый голос, — если не хотите все отправиться за борт вслед за этими четырьмя.

Тут толпа немного заколебалась, но, подбодренная собственным численным превосходством, вернулась к своему занятию.

Один из членов команды с воплем полетел с палубы в реку. Толпа с шумом и гамом остановилась, и я увидел, что между ней и поручнем стоит Кинжал.

В руке он держал короткий нож.

— Еще один шаг… — взмах руки с ножом, — …и вы узнаете, за что я получил свое имя.

Толпа заворчала, но, похоже, не была способна сделать решающий шаг.

— А если вы не поставите этих людей на место, — заявил дальше Кинжал, — мой земляк с радостью отправит кое-кого из вас прогуляться за борт тоже.

Еще один здоровяк появился рядом со своим приятелем, держа на весу в каждом кулаке с кокос величиной по члену экипажа.

— Люблю швырять людей, — с ухмылкой добавил Шрам. — Забава у меня такая. — Он умолк, чтобы свирепо передернуться. — Смотреть, сколько раз они подпрыгнут на воде, пока не утонут.

Кинжал и Шрам решили, что это очень смешно. От их смеха толпа попятилась.

— Поразмыслите минутку, ребята, — сказал Кинжал самым милейшим тоном. — Все вы опытные моряки. Вы знаете, что корабли, когда они покидают зачарованный город Багдад, часто сталкиваются с огромными неприятностями. Но всем вам также прекрасно известно из историй о семи опасных путешествиях, что никто не сталкивался с большими опасностями — и притом сумел уцелеть, — чем Синдбад. Взгляните на этого купца! — Он махнул рукой в сторону моего дородного тезки. — Разве он похож на человека, привычного к невзгодам и тяготам? — Кинжал откровенно расхохотался. — И все-таки этот стареющий, толстый, напыщенный тип продолжает не просто жить, он продолжает побеждать! Воистину, этот Синдбад — просто талисман от несчастий.

Толпа безмолвствовала.

— Эй, вы, — прокричал капитан с дальнего конца палубы, — матросы! А ну за работу! Нам надо продать груз, пока он не испортился!

Казалось, это стало тем самым поводом, который был нужен толпе. Матросы с величайшей осторожностью поставили нас на палубу и вернулись к своим делам, как будто все случившееся было всего лишь шуткой. Кинжал и Шрам взглянули на нашу только что спасенную компанию и скроили одинаковые гримасы, которые на лицах других смертных могли бы сойти за ухмылку. Интересно, может, они на самом деле хотели стать нашими друзьями. Однако они отвернулись и ушли прежде, чем я смог поинтересоваться их истинными мотивами.

— Досадная стычка, — заметил капитан, неспешно подходя к нам, — но все должны нести ответственность за то, что притащили с собой на борт.

— Я, несомненно, поступил очень легкомысленно, — смиренно поклонился капитану торговец Синдбад. — Такая беспечность с моей стороны — не упомянуть о нашей маленькой проблеме с джинном.

— Я бы тоже так сказал, — важно кивнул капитан. — По крайней мере, я бы почти наверняка запросил с вас больше за проезд. — Он прищурился, глядя на торговца. — Но Синдбаду Мореходу об этом известно.

Капитан и торговец дружно рассмеялись. Ахмед улыбнулся. Даже Джафар хихикнул. Один лишь я был слишком потрясен недавними событиями, чтобы пытаться присоединиться к всеобщему веселью.

— А как насчет того, которого выкинули за борт? — спросил я.

Капитан пожал плечами:

— У нас в команде есть запасные люди.

— В рейсах вроде этого, — весело добавил Ахмед, — всегда бывает нужда во множестве запасных членов команды.

Капитан покинул нас и отправился по своим делам. Очевидно, матросы были лишь мелкой монетой по сравнению с общей выгодой. Жизнь носильщика тоже ценится недорого, но у этих парней она, похоже, и вовсе ничего не стоила.

Я вздохнул.

— Слабое утешение, — сказал я в ответ на вопросительный взгляд Ахмеда. За эти дни, подумалось мне, я вообще видел очень мало утешительного.

Ахмед потянулся, чтобы хлопнуть меня по плечу.

— Ты слишком чувствителен, носильщик. Всякий уважающий себя матрос должен уметь плавать, особенно в таком несложном месте, как река. Прибереги свою жалость для тех, кого мы потеряем в штормовом море. — Он помолчал и снова глянул за борт. — Кстати о реке, я готов поклясться, что там, внизу, ты с кем-то разговаривал.

Итак, моя встреча в реке была не такой тайной, как я думал. А значит, тут было о чем поразмыслить. Стоит ли говорить мальчишке про морскую деву, или же любое упоминание о ней вызовет у моряков такой же хохот, как шутки Ахмеда насчет моего купания?

Но у меня были и еще вопросы. Что же произошло между мной и этим морским существом? Теперь, когда я снова находился на надежной корабельной палубе, слова и образы нашей встречи казались какими-то далекими, словно, погрузившись в реку, я одновременно погрузился в сон.

— А, — ответил я, пытаясь собраться с мыслями. — Это река. — Ахмед выжидающе смотрел на меня, будто я продолжал грезить наяву.

— Эй, ты! — к счастью, оборвал мои неспешные грезы другой голос. Точнее, я думал, что к счастью, пока не узнал обладателя этого голоса.

— Оборванец! — Шрам поманил меня ручищей, которая могла бы без особых усилий раздавить птицу или задушить человека. — Живо вали сюда!

Обращался ли он ко мне? Самому себе я вовсе не казался «оборванцем». На самом деле одежда, которую я теперь носил, была весьма шикарная, по крайней мере, по сравнению с моим обычным одеянием. Однако я решил, что не стоит ждать от человека с манерами Шрама, что среди множества его качеств будет и учтивая вежливость. Я кивнул и поспешно пошел к этому насупленному типу.

— Ты кое-чего должен сделать! — рявкнул он, когда я остановился подальше от его могучих рук.

— Я? — опрометчиво переспросил я, не подумав как следует о возможных последствиях.

— И живо! — Он скроил такую отвратительную гримасу, какой я еще никогда не видел. — Если твоя жизнь тебе дорога!

Я мимоходом подумал о нашем недавнем спасении Кинжалом и Шрамом и о неудачной попытке этого человека улыбнуться; о том, что, возможно, под этой жуткой внешностью может скрываться что-нибудь еще, даже некие признаки доброты или сердечности. Но пока никаким альтруизмом и не пахло.