Светлана Багдерина - Жар-птица

— Я знаю… — скорее почувствовалось, чем прошелестело в воздухе.

— Мудрейший, доколе!!!.. — бросился к нему и сжал своими мясистыми лапами его тонкую, как птичья лапка, руку пекарь. — Ты же волшебник!!! Сделай же что-нибудь!!!.. Помоги!!!

Тонкие, почти нереальные черты лица старого Ханса исказились знакомой болью.

— Я не могу… Мой дар — дар предсказания… Он не может повредить Вертизелю. Я могу только предсказывать новые смерти, — горько прошептал старец. — Зачем вы снова пришли ко мне…

— Мы знаем, знаем это, о мудрый Ханс, — выступил вперед молодой каретник. — Но сделай милость, погадай нам опять… Может, на этот раз высшие силы откроют, кто сможет избавить нас от этого богомерзкого колдуна.

— Или кто умрет следующим… — прошептал старик.

— Погадай нам, пожалуйста, о мудрый Ханс, — склонил лысеющую голову портной.

— Не отнимай у нас надежду…

— Но я гадаю каждый день, и вижу только кровь… Кровь наших родных и друзей…

— Но ты же сам говорил, что когда-нибудь ты сможешь увидеть наше избавление от проклятого колдуна!

— И что если мы пропустим его, другого шанса у нас не будет! А вдруг это будет скоро? Сегодня или завтра?..

— Хорошо, — согласился старец. — Садитесь у стены…

Танцующие, переплетающиеся змеи синего и красного дыма заполнили комнату, повторяя в воздухе символы и руны, начертанные углем на полу. В ноздри ударил пронзительный запах чего-то серого, шевелящегося, что курилось в треножнике в середине декаграммы. Старик вынул из медной шкатулки на столе белый кожаный мешочек, достал из него крошечную щепотку какого-то порошка, и бросил по одной крупинке на каждую из трех свечей вокруг Печати Прозрачности. Тут же вверх, до выжженного до черноты потолка, выметнулось темное пламя, в ноздри ударило серой и корицей, и старик, осторожно, но твердо, положил на Печать обе руки, правую поверх левой, и уставился в неведомые миры незрячими глазами.

Поначалу выражение лица его не менялось, но вдруг, содрогнувшись всем телом, как будто от удара молнии, волшебник прохрипел: «Чужестранец!.. Серый!.. Кот!.. Избавление!..», и упал замертво.

— Мудрый Ханс!

— Старейший!

— Силы небесные, он умер!

— Нет, он дышит!

— Откройте окно — ему нужен свежий воздух!

— Я отнесу его на кровать…

— Что с ним?

— Он что-то Видел!

— Что-то, что поможет нам!

— Он сказал «чужестранец» — наверно, это будет кто-то издалека.

— А что означает «серый»?

— И «кот»?

— Вы тоже это слышали? А то я подумал было, что, может быть, ослышался…

— Ничего, наберитесь терпения — он очнется и сам нам все объяснит.

— Ну, что, мастер Керли, как он?

— Ему лучше?

— Пока нет, мастер Силл. Но, может быть, через полчаса…

Но старец не пришел в сознание ни через полчаса, ни через час, и тогда, оставив с ним мастера Хупса — главу гильдии цирюльников — горожане невеселой толпой направились в трактир.

— Иванушка, смотри, там вон, слева, город, кажется, какой-то.

— Где?.. А, ну да, город. Городишко, вообще-то, я бы сказал. А что ты предлагаешь?

— Я предлагаю там заночевать, — пожал плечами, удивляясь несообразительности друга, Волк. — Тем более, дождь, вон, опять собирается…

Царевич повернул голову в том направлении, в котором указывал Серый, и присвистнул. — Ничего себе — дождь! Там целая гроза идет!

— В этом я с вами сейчас целиком и полностью согласен, — быстро подтвердил снизу шершавый голос. — Заночевать в городе — прекрасная мысль.

— А куда мы тебя денем, если в город пойдем? — почесал в затылке отрок Сергий. — На нас же вся деревня будет пялиться, если мы потащим тебя на себе!

— Должна же быть в жизни справедливость, — как бы между прочим многозначительно заметил ковер.

— Что-то расхотелось мне в этом городе ночевать, — как бы между прочим многозначительно заметил Иван.

— Вы могли бы положить меня в сумку — все-вместимку, — все осознал, и сразу выступил с конструктивным предложением Масдай.

— В сапог, то есть.

— А ведь и верно шерстяная душа говорит! — хмыкнул Серый. — Давай и в самом деле попробуем — только подожди, пока спустимся!

Высмотрев ровное местечко у городских ворот, пока стража то ли спала, то ли гуляла где-то, лукоморцы приземлились, быстро скатали своего тканого друга, после краткого «Краббле, Криббль, Круббле» оказались с абсолютно пустыми руками, и уже налегке вошли в незнакомый городок.

— Да куда же они тут все подевались-то! — в который раз громко возмутился отрок Сергий. — Времени, наверное, одиннадцати нет, а у них кругом все как повымерло! И ставни на окнах закрыты! И фонаря ни одного! Даже собаки молчат! Ну и городишко. Не удивлюсь, если тут и постоялого двора никакого не окажется, и ночевать нам придется в фонтане.

— Причем тут фонтан?

— Притом, что вон он — на площади впереди. По-моему, единственное не запертое строение в этой большой деревне.

— Если там площадь, значит, поблизости должен быть и трактир. Я читал. Во всех книгах так говорится.

— Ну, если в книгах говорится… — неодобрительно пробурчал Волк, но шаг, тем не менее, ускорил.

— Смотри, вон, видишь — сквозь ставни вон того серого дома пробивается свет, а над входом какая-то доска — наверно, это он и есть.

— Ща проверим.

Серый дом, при ближайшем рассмотрении, действительно оказался трактиром, доска над дверью — вывеской, и друзья не преминули воспользоваться гостеприимством этого заведения, или, точнее говоря, тем, что здесь за гостеприимство сходило.

Едва они ступили на порог, головы всех посетителей мгновенно повернулись к ним, а разговор прервался. Если вообще он был в этот вечер. Один из угрюмых мужчин тут же вскочил с места и захлопнул за ними дверь. Лукоморцы почувствовали себя в ловушке.

«Будь дипломатичен», — шепнул царевич. Серый кивнул и дипломатично положил руку на рукоять меча.

«Не нагнетай напряженность,» — уголками губ посоветовал ему Иван. — «Может, они против нас ничего не имеют. Может, у них просто траур какой-нибудь. Улыбайся. Пойдем, сядем за стол у камина».

Не успели они занять места, как один из молчаливой компании поднялся и подошел к ним.

— Чего подать?

— А вы хозяин? — проявил чудеса сообразительности царевич. — А что у вас есть?

— Картошка с тушеным в белом вине мясом с трюфелями и пряностями, эль, портер, красное вино.

— Мне картошку, мясо и эль.

— А мне мясо, картошку с пряностями… и молоко, — сделал заказ Серый, покривившийся, почему-то, при слове «пряности».

Трактирщик, не сказав ни слова, ушел. В зале воцарилась спугнутая было тишина.

— Сидим как на поминках, — процедил Волк. — Может, спросим у этих, что тут у них за праздник?

— Мда-уж. Я, кажется, на кладбище компании повеселее встречал, — покачал головой озабоченный Иванушка. — Может, у них беда какая? Может, им наша помощь нужна? Только это надо как-то поненавязчивей разузнать.