Надежда Первухина - Не пытайтесь это повторить

Я смочила уриной Юлин платок и стала, как она учила, протирать рану круговыми движениями, повторяя при этом: "Огонь-вода, исцелите меня, кровь-руда, остановись, в тело вернись, зло-беда, ступайте прочь!" После того как я проделала это трижды по три раза, Юлина рана затянулась, словно ее никогда и не было.

— Уже хорошо, — весело сказала Юля. — Рана зажила, и за то тебе спасибо. Но надо еще восстановить силы. Там в буфете бутылка с наклейкой "Цимлянское шампанское". Давай-ка ее сюда.

Я протянула шампанское, некстати вспомнив, что при жизни, особенно с метамфетамином, любила злоупотребить этим славным напитком.

Юля профессионально вскрыла бутылку и надолго к ней присосалась. На ее щеки вернулся румянец, руки перестали дрожать. Наконец она отбросила пустую бутылку и встала.

— Все, — сказала она. — Я в норме. Кстати, знаешь, как зовут того, кто хотел покуситься на тебя?

— Как?

— Овидий.

— Серьезно? Надеюсь, не тот самый.

— Не тот, конечно. Но тоже очень стар. Ему лет четыреста.

— Кто он?

— Воплощенный демон. Не слыхала о таких?

— Нет.

— Ему подобные есть в этом лучшем из миров. Возникают от связи демона с человеком. Он один из адептов секты Пожирателей трупов.

— Что это за секта? Впервые о такой слышу.

— А, секта как секта. Дрянь. Доктрина — поклонение женскому началу Тьмы.

— Адепты секты действительно пожирают трупы?

— Да. Во всяком случае, точно знаю, что они пожирают отдельные части трупов, например сердце и печень. По их учению, это придает им силу, которой обладал покойник. Примитивно, как поросячий визг. Этот Овидий — мерзавец каких мало. Так что в своем теперешнем существовании ходи с оглядкой. Он так просто от тебя не отвяжется.

— А ты? — Я незаметно перешла с "вы" на "ты", и Юлю это не обидело. — Ты получила рану…

— А, все нормально, — отмахнулась Юля. — Со мной он больше не будет связываться, потому что понял: я знаю Слово.

— Какое?

— Заветное-заповедное. Которое его уничтожает хотя бы на время. Жаль, что ты не ведьма. Впрочем, это еще можно исправить. А Овидий и его секта — твои первые враги, милая. Повторяю, ходи с оглядкой. Они будут охотиться за тобой. Но ты не унывай. У тебя теперь есть способности, которые помогут справиться даже с Овидием, будь он не к ночи помянут.

— И что же это за способности?

— Ты что, никогда не общалась с умертвиями? Ничего, теперь познакомишься. Во-первых, конечно, тебе дана огромная физическая сила. Руку там или ногу кому оторвать сможешь играючи.

Я хихикнула. Неплохое свойство! В смысле не хихикать, а руки-ноги отрывать. Я, конечно, существо мирное, но чем черт не шутит…

— Потом… Ты можешь проходить сквозь стены. Не разрушая их при этом, конечно. Можешь понимать язык птиц и зверей. Слышать мысли других умертвий. А если поднапряжешься, то и мысли живых.

— И это все потому, что я — мертвец?

— Да. Хочешь посмотреть на себя?

Юля подвела меня к зеркальной двери одного из встроенных шкафов.

Я с некоторым страхом взглянула на свое отражение.

И…

Увидела вполне симпатичную, стройную обнаженную девушку без всяких швов в области черепа и грудины. И еще. На голове у меня росли волосы! Пока что они топорщились как у ежика, но чувствовалось, что это только начало.

— Насчет твоих волос, — откашлялась Юля. — Я запустила специальную программку, они будут расти до тех пор, пока ты не скажешь: "Волосы, достаточно!" Не забудешь?

— Постараюсь. А почему зрачки у меня теперь вертикальные?

— Так и положено. Это отличительный знак всех умертвий. Кстати, ты еще и тени не отбрасываешь.

— Но тени не отбрасывают вампиры…

— И еще вы. Ладно, разговоры разговорами, а надо подобрать тебе какую-нибудь одежду. Не пойдешь же ты домой голой. И кстати, мне тоже нужно переодеться. Этот черт Овидий порвал мою лучшую рубашку!

— Юля, а разве я пойду домой?

— А куда же? — удивилась Юля.

— К родителям?

— Ну ты же с ними жила… Нет, я могу тебе предложить первое время пожить у меня, чтобы адаптироваться, но, по-моему, адаптация тебе не нужна.

— А как мои родители воспримут, что я теперь мертва?

— Ты забыла. Они это уже восприняли. Теперь они воспримут и то, что ты существуешь.

— Спасибо тебе, Юля.

— Не благодари. Идем-ка займемся любимым бабьим делом.

— Каким это?

— В тряпках рыться.

Мы вышли из операционной и оказались в давешнем коридоре. Юля подвела меня к одной из дверей:

— Это моя гардеробная.

Дверь открылась. Внутри комнаты зажегся свет. Я увидела крепящиеся к крашеным стенам металлические палки, на которых медленно раскачивались вешалки с самой разнообразной одеждой.

— Выбирай, — широким жестом предложила Юля.

В конце концов мы остановились на прямой черной юбке в пол, пепельного цвета блузке с черными кружевами, широком поясе, телесного цвета колготках и туфлях — лодочках на небольшом каблучке. Еще, конечно, было белье — скромное, но дорогое. От Виктории Саммер. Не знаете такую марку? Ничего, скоро узнаете. Это наш дизайнер. От нее без ума в Европе, а в России еще не распробовали, все кидаются на тряпки от Армани и Валентине.

— Выглядишь отлично, даже косметика не нужна. Кстати, волосы уже доросли до плеч.

— Пусть еще подрастут, — махнула рукой я, всегда мечтавшая о длинных волосах.

— Ну что ж, — сказала Юля, когда мы вышли из гардеробной, — осталось мне что-нибудь найти.

Она погремела вешалками и выбрала красивую рубашку поло. Когда она снимала с себя старую, рваную, в засохшей крови, то повернулась ко мне спиной. И я увидела шрамы, пересекающие спину этой прекрасной девушки-женщины.

— Юля! — ахнула я, не сдержавшись. — Кто тебя так?!

Она натянула рубашку и повернулась ко мне. Спросила удивленно:

— Ты о чем?

— Шрамы, — пробормотала я. — У тебя на спине шрамы. Ужасные. Откуда они? Кто тебя обидел? Я убью того, кто тебя обидел.

— А, ты об этом, — улыбнулась ведьма. — Это я сама себя обидела.

— То есть?

— Я занималась бичеванием. В смысле самобичеванием.

— Зачем?!

— Чтобы достигнуть религиозного просветления.

— Ничего не понимаю.

— А, тут и понимать нечего. Очень часто приходится идти на какое-то самопожертвование, чтобы связаться с почитаемым божеством. Молитвы просто бывает недостаточно.

— Прости, я лезу не в свое дело… Но какое божество ты почитаешь?

— Богиню Диану, разумеется. Богиню всех ведьм.

— А… а Творца ты почитаешь?

— В какой-то степени. Но Диана мне ближе. Ладно, сейчас не об этом. Нам нужно сделать кое-что очень важное.

— Что именно?

— Дать тебе имя.

— Но у меня уже есть одно.

— Это имя тебя живой. Оно не имеет никакого отношения к тебе мертвой. То твое имя выгравируют на могильной плите на кладбище. И со временем забудут.