Виктория Князева - Золотое царство

Оказавшись внизу, Вертодуб первым делом вспомнил про чудо-дудочку, которую вручил ему царь Еремир. Он тут же достал ее из кармана, вытер зачем-то об рукав и поднес к губам. Дудочка заиграла сама, да так нежно и ласково, что молодцы заслушались. И, как оказалось, не одни они — на чудную игру сбежались, а точнее, сплылись едва ли не все рыбы, живущие в море. Собралась у лестницы эдакая разномастная стая: были тут рыбы круглые, похожие на шарики, были и длинные полосатые рыбешки с жесткими усами. И изогнутые, покрытые короткими щетинками, и многоцветные рыбы-фонарики с огромными печальными глазами, и рыбы-змеи, и рыбы-стрелы, и рыбы-гусеницы.

Вертодуб осмотрел критическим взором все морское стадо, выбрал рыбу покрупнее и постарался на нее залезть. Сразу у него ничего не получилось, рыба хоть и была смирной, но усидеть на ней было невозможно — чешуя была скользкая, а ухватиться не за что. Вертодуб вздохнул, слез, оглядел рыбу вокруг и уселся снова, на этот раз боком, так, чтобы можно было держаться за большой плавник, растущий, как ни странно, у рыбы только с правой стороны. Сидеть было, конечно, не так, как на хорошей лошадке, но все-таки можно. Вертодуб посмотрел на товарищей и ободряюще улыбнулся — присаживайтесь, мол!

Стрелок неодобрительно покачал головой. Идея скакать верхом на рыбах ему не понравилась с самого начала, но деваться было уже некуда, надо было выбирать себе подводного скакуна. Андрей с обидой поглядел на Вертодуба: вот, дескать, забрал себе самого упитанного, а мне что остается? Но обижался он недолго, потому что увидел вдруг рыбу до того широкую, что на ней можно было уместиться хоть втроем. «А вот назло всем вам оседлаю ее один!» — подумал стрелок и шустро запрыгнул на приглянувшуюся рыбину. Сидеть верхом на ней было невозможно — уж слишком широка, поэтому Андрею пришлось лечь на живот, обнять рыбу за высокий гребень на спине и постараться не свалиться вниз.

Витомысл со Славятой были не такими привередливыми, как товарищи, — быстро выбрали себе по рыбе, взгромоздились на них и крепко ухватились за плавники. Дело было за Вертодубом — и как же он, интересно, велит рыбам следовать аккурат к северным берегам?

Но Вертодуб и сам понятия не имел, как это сделать. Он на всякий случай еще раз извлек из чудо-дудочки несколько нежных трелей и пришпорил рыбу пятками. Та как будто сразу все поняла, сорвалась с места, а следом за ней помчались и другие оседланные рыбы.

Вихрем проносились мимо целые заросли водорослей, придонные цветы, огромные светящиеся шары, глядя на которые непонятно было, животные они или растения. Быстро неслись рыбы, унося на своих спинах бравых молодцов, а следом за морской кавалькадой стрелой летели стайки мелких пестрых рыбешек, которым до смерти было интересно, куда же плывут их огромные собратья. Но догнать больших рыб никак не удавалось, потихоньку мелюзга слабела, отставала и становилась легкой добычей для крупной и чрезвычайно довольной морской овцы, которая шустро преследовала малявок по дну.

Меньше чем через полчаса вдали забрезжил свет, и рыбы-кони сделали последний рывок, остановившись так, что сидящие верхом молодцы едва не касались головами кромки воды. Ярко светило солнце, лучи его проникали в морские глубины, отражались от спин и боков могучих рыбин. Путники тяжело сгрузились на дно, поклонились благодарственно рыбам и быстрым шагом направились к берегу. Ветра не было, вода стала похожа на огромное зеркало, в котором отражалось ясное синее небо.

— Наконец-то! — облегченно выдохнул Вертодуб, когда к нему снова вернулась способность говорить. — Ну мужики, как мы домчались, а? В жизни бы не подумал, что скакуны морские такие резвые. Не чета нашим лошадкам!

— Смотря каким, — возразил Витомысл. — Светомира у Яги видел? Эта лошадка всем морским плавунам фору даст!

За разговорами молодцы и не заметили, как выбрались из воды, удивившись сызнова, что и одежа сухая, и не холодно вовсе, будто не по морю гуляли, а по зеленому лужку. Хорошо было на берегу! Сверкал и переливался, как самоцветные камни, лежащий снег, сосны, могучие и величавые, уходили в небо вершинами. Солнышко пригревало по-весеннему, даром что в здешних краях стояла вечная зима. Задорно кричали чайки, плескались в море беззаботные рыбешки. И не верилось даже, что где-то идет война, и думать не хотелось о кровавых битвах. Стрелок вздохнул:

— А что, братцы, дальше-то делать будем? Али передохнем малость?

— И покушаем, — мигом присовокупил кот.

— Отставить покушать! — рявкнул Вертодуб. — Отдыхать тоже не время. Нам что царь Еремир сказал? Отправить в Золотое царство гонца с птицей за кольцом, а самим тут быть, воинство Ладеня поджидать.

— Ну скажем, — задумчиво протянул Андрей, — в Золотое царство я мог бы отправиться, да только на чем?

— На нем! — радостно завопил кот, показывая лапой куда-то в сторону. Молодцы развернулись и с изумлением увидели лежащего Володимира, который, судя по всему, крепко спал. — Вова! — еще громче взвыл кот, спрыгнул с плеча Витомысла и кинулся к товарищу. Молодцы переглянулись, пожали плечами и отправились за ним.

Володимир и правда спал, даже Баяну не удалось сразу его разбудить. Выглядел змей неважнецки. Левый бок его весь был истыкан острыми стрелами, шести голов не было, на шкуре виднелись следы запекшейся крови.

— Что это с ним? — тихонько спросил стрелок. — Будто в бою побывал!

— Не знаю, — тоже шепотом ответствовал Вертодуб, — эвон как его уделали!

— Володимир! — орал кот, с размаху бросаясь на змея, — Родной мой! Друг любезный! Живой ли ты? Открой ясные очи!

Змей осторожно приоткрыл по одному глазу на каждой из оставшихся голов и печально посмотрел на Баяна.

— Живой, — облегченно вздохнул Вертодуб, — ну и напугал ты нас, брат!

— Здрасте, — еле слышно проговорил змей, — уж не чаял свидеться…

— Ишь ты, что удумал, — рассмеялся Витомысл, — ты нам живым нужен! Что с тобой случилось-то?

Змей вздохнул тяжко, и не спеша начал рассказывать:

— Лежу я, значит, во дворе у пастуха, где мы с вами расстались. Накормила меня хозяйка его, — тут змей показал лапой на Баяна, — так накормила, что и сказать нельзя. Тут вам и куры жареные, и похлебка грибная, и овощ всякий…

— Ты к делу давай ближе! — строго сказал Вертодуб.

— Так я и говорю, — обиделся Володимир, — накормила, значит, я и лежу. Обеда жду. Самое, надо вам сказать, тяжкое это время — от завтрака до обеда, тут терпеть просто-таки мочи нет, весь прямо измучаешься. Тут Баян еще, — змей с любовью посмотрел на друга, — примостился, храпит рядом, посапывает, тоже ждет не дождется, когда обедать зазовут. Ну и я тоже решил прикорнуть… И вдруг меня как ударило — как же, думаю, молодцы там без меня-то будут? Растолкал кое-как кота, так и так, говорю, надо помочь нашим. Ну Баян, конечно, сразу за вами идти решился, эдакий ему героизм в голову ударил, даже не покушал на дорожку, сразу вслед помчался, а я сел да начал прикидывать. С одной стороны, конечно, мне летать нынче опасно, мне вообще и носу на улицу казать не следует, а с другой стороны, друзей в беде оставлять не след! Вот я и решил с Ягой посоветоваться. Она, конечно, меня сразу отговаривать начала, еще по бокам батожком прошлась за то, что и Баяна на это дело подрядил, а потом ничего, согласилась. Снарядила она меня, дала пирожков на дорогу, индейку, с травами копченную, да рыбешек связку…