Ю. Жукова - Сами мы не местные

— Да так, на одного знакомого ты похож.

— С Земли?

— Нет, с Муданга.

Ирлик недоверчиво поднимает бровь.

— Это на Муданге такие люди теперь водятся, что на богов похожи?

— Не лицом, — объясняю. — Манерой, что ли. Да тот мой знакомый так держится, как будто пару Вселенных создал, не меньше.

Владыка Подземного Царства хмыкает.

— Интересно, каков же из себя твой муж. Я смотрю, ты очень переживаешь, что больше его не увидишь.

— Я переживаю, что он меня не увидит, — поправляю я. — Мне-то что, умру и нету, а он скучать будет. Я же ещё и беременная, а он всю жизнь хотел завести ребёнка…

— Да ты расслабься, — дружелюбно предлагает мне Ирлик. — Он всё равно войну проиграет и погибнет, не долго успеет поскучать.

— Спаси-и-ибо! — скалюсь я. — Утешил, сволочь.

Мангуст моргает.

— Ты полегче в выражениях-то. Я, знаешь ли, не привык к такому тону.

— Ну правильно, а гадости говорить привык.

— Я вообще-то не имел в виду издеваться, — вздыхает Ирлик и продолжает таким тоном, как будто заранее твёрдо уверен, что я не слушаю. — Я просто хотел сказать, что при нормальных обстоятельствах люди, которые приятны друг другу, на том свете встречаются и хорошо себя чувствуют, если не очень хотят обратно. Но, конечно, меня все всегда воспринимают в штыки, и чего я каждый раз обижаюсь, как в первый?

— А вы не пробовали получше выражения выбирать? — ворчу я. — Ну ладно, просите уж. В нормальной ситуации я бы не стала богу хамить, а сейчас просто… нервничаю. Только пожалуйста, не надо больше повторять, что там с Азаматом случится, а то от вас это звучит слишком уж… как предсказание.

Он смотрит на меня, склонив голову, изучает.

— Надо же, извинилась, — говорит наконец негромко, скорее самому себе, чем мне. Потом повышает голос: — Так на что похож этот твой красавец?

— А он не красавец, — говорю. — По крайней мере, по вашим меркам. У него шрамы на лице.

— Значит, другую жену не заведёт, — понимающе вздыхает Ирлик. — Но раз армию собрать смог, значит, и правда хороший полководец. Э-эх, поразмяться бы с таки-и-им, — мечтательно протягивает он, распрямляя ноги. Они босые, а на щиколотках среди прочих браслетов красуются два массивных золотых кольца, прикованых цепями к креслу. Цепи мелодично звенят.

— Слушайте, — говорю, — а предыдущие, э-э, посетители пробовали ваши оковы резать?

— Пробовали, — охотно и печально отвечает Ирлик. — Пилой, топором, алмазом, даже из разных пушек по ним стреляли. Меня обожгло, а толку никакого. А что, у тебя в этом чемоданчике что-то острое есть?

— У меня есть лазерная пила, — говорю. — Она вообще-то для костей, но и металл должна брать. Может, я попробую попилить?

— Валяй, — радушно соглашается Мангуст. — Не распилишь, так хоть время скоротаешь.

Я откидываю верхние створки чемоданчика и извлекаю инструмент. Он свежезаряжен и откалиброван, я ведь собиралась на операцию. Хорошо, что там не смертельный случай был, так-то выживет, хоть и с кривой рукой.

Подхожу к богу с некоторой опаской. Всё-таки жрёт человечину… Но он только с любопытством рассматривает предмет в моих руках и содержимое чемодана. Вблизи от него веет теплом и мёдом. Включаю пилу, осторожно примеряюсь к цепи между ногой бога и креслом — может, цепочка легче разрежется, чем толстый браслет, да и меньше риска повредить клиента. Но фиг вам. Лазер тонет в тяжёлом звене, не оставив ни царапинки. На всякий случай пробую по очереди все четыре браслета — с тем же результатом.

Бог расстроенно поджимает губы.

— Вот ведь каждый раз заранее знаю, что ничего не выйдет, а так обидно!

Я тоже гримасничаю. Больше ничего хотя бы теоретически способного разрезать кандалы у меня нет.

— А из чего они? — спрашиваю для шума.

— Без понятия, — пожимает плечами Ирлик. — Но на них лежат заклятия дюжины богов. Тут и тряпочные не поддадутся.

Я нависаю над ним в глубокой задумчивости, остановив стеклянный взгляд на ближайшем запястье. Изящное такое тонкое запястье, но ладонь большая, никак не пролезет в плотный браслет, даже если вывихнуть большой палец. Только если…

— А на вас самом заклятья есть?

— На мне? — удивляется бог и фыркает горячим воздухом, как обогреватель. — Нет, конечно. Я ещё не настолько силу растерял, чтобы меня заколдовать было можно.

— Так, — говорю, — хорошо. А прикованы вы только за руки и за ноги?

— Только? А этого мало? — усмехается он.

— Ну, я за всеми украшениями не вижу: шея и тело свободны, да?

— Да, но… — он замолкает и мельком заглядывает мне в глаза. — У тебя есть какая-то идея?

— Мгм, — киваю. — Скажите ещё вот что. Внутреннее устройство у вас сильно отличается от человеческого?

— Смотря когда, — протягивает он. — Сейчас не очень, а вот когда злюсь или радуюсь сильно, то близко ничего похожего нет…

— А вы можете сделать так, чтобы ваше тело стало совсем-совсем человеческое?

— Могу, но зачем? Я тогда сразу есть захочу… — он косится на меня. — А то и ещё чего-нибудь.

— Потерпите, — противно улыбаюсь я. — Затем, что человеку я могу отрезать руки-ноги и пришить обратно.

Я выдерживаю драматическую паузу. Ирлик-Мангуст от удивления уставляется на меня, и наши взгляды встречаются. Странное ощущение, как будто смотришь на огонь вблизи — припекает. Я поспешно несколько раз моргаю и слегка отворачиваюсь.

— Ой, — говорит он, — извини. Опять забыл в глаза не смотреть. Очень больно?

— Да нет, — говорю, — так, горячевато.

— А, ну значит, земляне устойчивее, — улыбается он. Лапочка. Зубы все золотые.

— Так как? — спрашиваю. — Рискнёте?

— А ты такое делала раньше? — с подозрением спрашивает бог.

— Ага, — киваю охотно. — Много раз. И там были не гладенькие аккуратные разрезы от пилы, а, скажем, зверь оторвал или какой-нибудь станок, или взрывом. И этих людей с оторванными конечностями мне доставляли через три-шесть часов уже полумёртвыми. У нас тут, конечно, условия так себе, — я отпинываю в сторону чей-то позвонок, — но так и вы наверняка более устойчивы к инфекциям, чем люди.

— То есть ты вот так вот просто отрежешь мне руку, вынешь и приставишь обратно?

— Ну, не так просто, конечно. Это будет довольно долго, мне ведь придётся каждый сосудик сшить. Но в итоге всё будет, как раньше, неотличимо.

— Делай! — выпаливает он с таким азартом, что мне тут же хочется вкатить ему успокоительного, чтобы не дёргался. — Делай, девка! Это настолько безумно, что должно получиться!

— Отлично, — говорю. — Вы в человека-то превратитесь.

Он ненадолго сосредотачивается и слегка изменяется. Становится чуть-чуть поменьше, поуже в плечах. На лице и теле исчезают узоры, зато появляются веснушки. Преображённый бог хлопает на меня оранжевыми ресницами. Теперь он немного смахивает на Ирих. Температура тела у него вполне человеческая.