Крэг Гарднер - Плохой день для Али-Бабы

Али-Баба быстро оглядел всю компанию. Джинн, перенося их, корзину Касима, несомненно, не взял.

— Боюсь, — сказал дровосек, — что мы потеряли твое транспортное средство.

— Я что, теперь должен ползать до скончания времен? — в отчаянии спросил Касим. — Задумайтесь, о разбойники! Без моей помощи вы не сумели бы бежать! Самое меньшее, что вы можете сделать в знак благодарности, — снова собрать меня воедино.

Все согласились, что требование Касима вполне правомерно и что случай, действительно, самый подходящий.

В ответ на единодушное согласие товарищей Аладдин кивнул.

— Пожалуй, учитывая обстоятельства, — задумчиво сказал он, — я могу обратиться к джинну еще один, последний раз.

И он потер кольцо снова, и из того вылетело некоторое количество багрового дыма, и Али-Баба мог бы поклясться, что дым был теперь отнюдь не такой густой, как раньше. А когда дым рассеялся, перед ними снова стоял огромный темный джинн, хотя теперь он, казалось, как-то съежился. И вот что джинн сказал им:

— У нас к тебе всего одна последняя просьба, о могущественный джинн, — сказал Аладдин. — Этот человек, из-за жестокости нашего прежнего хозяина разрубленный на шесть частей, помог всем нам избегнуть ужасных пыток и смерти. Взамен он просит, чтобы его вновь сделали одним целым. Ты мог бы справиться с такой задачей?

— Мог бы, — подтвердил джинн, — если бы не таскал целый день сорок одну живую душу по раскаленной пустыне. — Джинн вздохнул, исторгнув звук, с которым дух расстается с одряхлевшим телом в миг смерти последнего. — Я слишком измучен этими хлопотами, чтобы заниматься магией. Позволь мне немного отдохнуть, сидя у тебя на пальце. Я практически мигом восстановлю силы.

Касима такой ответ совсем не порадовал.

— Значит, у меня нет другого выбора, кроме как тащиться за ними следом по частям?

— О, перестань, — ответил джинн. — Возьми себя в руки. Не понимаю я порой вас, людей. Я вижу здесь множество пустых бурдюков для воды. Кругом столько мужчин с крепкими спинами, они, конечно же, смогут нести тебя.

«И это, — подумалось Али-Бабе, — говорит покорный джинн?» Он слышал прежде немало историй про этих духов и про то, как они восставали против своих хозяев, требовавших слишком многого, или попадали под влияние жестокосердных людей.

— Пожалуй, — сказал он поэтому, — пора дать нашему волшебному покровителю отдых, о котором он так настойчиво просит.

Темное создание одобрительно кивнуло.

— Это и в лучшие времена сложное заклинание, оно скорее по силам кому-нибудь из моих старших собратьев. Ну, вы знаете, вроде того типа из лампы. Хотя соединить живую плоть с живой плотью — всегда задача трудная, особенно после того, как он столько прополз по песку.

— Но разве ты не можешь просто щелкнуть пальцами и повелеть: «Стань единым целым!»?

— Все не так просто, — ответил джинн довольно раздраженно. — Пожалуй, вам лучше было бы прибегнуть к услугам слепого портного. А я для колдовства слишком устал. Пожалуйста, обращайтесь утром.

И с этими словами он исчез.

Аладдин взглянул на далекие деревья.

— Думаю, нам пора в путь.

Словно в ответ на его слова откуда-то из пустыни донесся слабый крик. Без сомнения, это был голос одного из их обессилевших, но продолжающих погоню врагов.

— И предлагаю поторапливаться, — добавил Аладдин.

— Но где мы? — спросил Али-Баба, ибо даже его, дровосека, хорошо ориентирующегося на местности, сбил с толку устроенный джинном перелет.

— Я уже бывал здесь, — заметил Гарун. — Когда поживешь с разбойниками с мое, везде побываешь. Я думаю, мы неподалеку от пещеры, где хранится все наше золото.

— И что нам теперь делать? — спросил Ахмед у остальных. — Мы могли бы оставить эту жизнь в прошлом, сбрить бороды и сменить черные халаты на приличную одежду. — Он взглянул на Марджану, которая по какой-то причине бо́льшую часть времени проводила в его обществе. — У нас нашлись бы причины начать жизнь заново.

— Но как же золото? — возразил один из разбойников. — Не то чтобы всем нам хотелось остаться членом этой шайки навеки, но раз уж это золото здесь, кто более достоин владеть им, чем те, которые столько трудились, чтобы добыть его?

— Есть среди нас и такие, — сказал разбойник, которого когда-то звали Синдбадом (и возможно, теперь снова станут называть этим именем), — кто не уверен, что хочет слишком долго засиживаться на одном месте.

— Но не можешь же ты, — начал Ахмед, — до сих пор бояться…

— Королева обезьян повсюду! — заявил Синдбад, и глаза его расширились от страха.

— О, перестань, — укорил его Ахмед. — Я был рядом с тобой в бегах все те долгие месяцы, пока нас не схватили разбойники. За все это время королеве обезьян удалось поймать тебя всего шесть раз. — Он задумался. — Или семь?

Но Синдбад не успокаивался:

— Тебе легко говорить! Тебе не доводилось чувствовать на себе эти лапищи! А эти жуткие поцелуи! — У Синдбада был такой вид, словно он слишком много времени провел на солнце. — И потом, когда она наваливается на тебя всем своим весом! — По выражению его лица было ясно, что он не в силах заставить себя добавить еще что-нибудь.

Тогда Ахмед спросил:

— Но если королева обезьян так настроена заполучить тебя, почему она ни разу не нашла тебя за все это время?

— Тут, — пояснил Синдбад, — меня спасли разбойники. Думаю, ее спугнуло то, что нас так много.

— Но мы просто обязаны продолжать путь, — настаивал Ахмед. — Не должны все наши странствия, все, чего мы достигли, окончиться вот так!

«Вот опять, — подумал Али-Баба, — этот разговор про странствия». Он уже спрашивал насчет этого раньше и получил какой-то уклончивый ответ. Но теперь, когда они избавились от своего ужасного главаря, он не мог больше таить вопросы в себе, ибо теперь доверял этим людям как собственному брату, на самом деле — даже больше, учитывая, что братом его был Касим.

— Так, значит, — спросил он у Синдбада, который был вообще-то довольно тощий и совсем не походил на процветающего торговца, какими представлял их себе Али-Баба, — ты и есть тот самый легендарный Синдбад?

Но поскольку Синдбад, похоже, все еще был всецело поглощен жуткими воспоминаниями о королеве обезьян, за него ответил Ахмед:

— О нет, нет, тот был куда старше и имел обыкновение считать себя моим хозяином. Мы отправились в то путешествие, ну, ты знаешь…