Константин Лишний - Космиты навсегда

— Такой вариант рассматривался, но…

— Ну вы и бандиты! Хотя нет, вы не бандиты, это я бандит. — Я ткнул себя большим пальце в грудь. — Я граблю людей, но не убиваю их; я ворую их деньги, но не жизни; я вытворяю рискованные демарши, но на кону лишь моя собственная жизнь. Я не отправляю на смерть десятки тысяч марионеток! Бандит — это я, а вы — чудовища…

— Ян, — сухо сказал майор, — одна смерть — трагедия, тысяча — статистика, миллион — история. Сейчас творится история, и ни я, ни ты, никто вообще этого не изменит; но у нас есть выбор: мы сами решаем, какую роль отыграть в этой драме и чью сторону принять. Из двух зол всегда выбирают меньшее, а меньшее зло там, где меньше смертей…

— О, горе-горе… мой выбор — СМЕРШ.

— Правильно! Вытащим отца и пора заканчивать это лечебное кровопускание!

— Как декабристы? — усмехнулся я.

— Ну, уж нет! Декабристы — неудачники! Сделаем это, как СМЕРШ!

— Соберитесь, — сказал Додик, — подъезжаем.

Агент скинул скорость, медленно въехал в просторный двор и остановился рядом с точно таким же, как у нас, автомобилем. Встреча Пронина с Корниенко происходила именно здесь. Пронин, Похмелинский и еще кто-то из СМЕРШа стояли посреди двора и мирно разговаривали о чем-то с людьми в зелено-синей форме КГБ.

— Додик, оставайтесь в машине, — скомандовал майор, — остальные выходим.

Мы вышли из машины.

— Что случилось? — удивленно спросил Пронин глядя на нас.

Майор хотел что-то ответить, но не успел. Я встретился взглядом с Корниенко.

— ТЫ?! — в один голос воскликнули мы…

Вот он, момент истины: тринадцать лет ненависти и жажды мести в одной секунде. Я прыгнул на изумленного генерала ГБ, закрутил его особым образом и приставил «ТТ» к его подбородку…

— Не стрелять! — крикнул Корниенко своим сопровождающим, выхватившим оружие.

— Не стрелять! — крикнул Пронин.

— Не стрелять!

— Не стрелять!

— Правильно, — сказал я, разглядывая дула вскинутых пистолетов и прикидывая, кто и в кого начнет стрелять первым: ГБ в СМЕРШ, СМЕРШ в ГБ или ГБ в меня. — Убьете меня, но мой палец все равно нажмет на курок. Хорошо видно?

— Хороший трюк, — злым голосом сказал Пронин.

— Ты ж сам меня и научил…

— Какого хрена ты вытворяешь? Ты с ума сошел?

— Я не сошел! Он — убийца! Это он убил меня 7 марта, считай это установленным фактом, прими эту версию и найди в своей памяти подтверждение. Да побыстрее!

— Это невозможно! — испуганно проговорил генерал.

— Заткнись, — прошипел я, — еще слово — и я тебя пристелю, как собаку…

Пронин задумался.

— Девяносто второй год… мы вели дело в Москве… 7 марта… я бросил все… я искал убийц… грандиозный провал в Москве… апатия… на руку ГБ… могло быть… Дьявол! Корниенко! Это ты?! Ты убил моего мальчика?!

Лицо Пронина вмиг налилось такой ненавистью, что даже я ужаснулся. Еще секунда — и он зубами загрызет генерала.

— Блики! — заорал майор и кинулся на Пронина, прикрывая его своим телом и увлекая к машине. — На крыше стрелки!

Началась перестрелка… Я стоял, удерживая в захвате генерала и наблюдал, как погиб наш сержант и двое гебистов, как Константин, прикрывая Пронина, получил пулю в спину, как палящему по крыше Похмелинскому прострелили бедро и из раны зафонтанировала кровь, как погибли прибывшие с Прониным офицер и шофер…

— В машину! — орал Додик, помогая Пронину втянуть майора в салон.

Я очнулся от оцепенения и стал продвигаться к автомобилю, толкая Корниенко впереди себя.

— Хватайся! — крикнул я раненому полковнику.

Похмелинский ухватился за меня покрепче, и я, словно бурлак на Волге, прикрываясь генералом ГБ, потянул полковника к машине. Стрельба — стихла, видимо, гебистские стрелки опасались задеть генерала. Я вплотную приблизился к дверце, и Пронин с Додиком втащили в салон Похмелинского, а я запихал туда Корниенко. Мне показалось, что прошла целая вечность, но на самом деле с момента первого выстрела прошло никак не больше семи секунд…

— Гребаная ловушка! — заорал я, как только мы оказались в машине и хлопнула дверца.

Вновь зазвучали выстрелы, стекла пули не пробили, но пробили колеса, и машина осела на обода…

Пронин кинулся к кегебисту и сомкнул пальцы на его шее.

— Убью! — прорычал он.

Похмелини схватил Пронина за руки и безуспешно пытался разжать стальной захват.

— Нет! — кричал он. — Оставь его! Он нам нужен живым! Хватит! Надо узнать, что они готовят! Через него мы вскроем все… Остановись! Ты все погубишь!

— К черту все! Он убил моего мальчика! Я удавлю его! Без суда и следствия! Сдохни, сволочь! — Пронин крепче сжал пальцы, лицо Корниенко начало синеть, но он еще трепыхался…

— Леша! Мать твою! Уймись! Не вынуждай меня… Леша!

Похмелини отпустил руки Пронина и нанес ему страшный удар кулаком по затылку. Пронин обмяк, полковник вывернул Корниенко на спину и защелкнул на его руках наручники.

— Док, я конечно не спец, но, ты истекаешь кровью. — Я передал полковнику свой ремень и выгнулся посмотреть, жив ли Константин.

— Да жив он, не волнуйся, — сказал полковник, перетягивая ногу ремнем, — у него броня на теле, очухается… у нас у всех жилеты! Жилет — лучше для мужчины нет!

— За нами ехали три машины сопровождения, что-то долго их нет, — сказал я, — по-моему, мы в заднице…

— Звони нашим. Требуй подмогу! — Док кинул мне телефон и назвал номер. — А я займусь этим субчиком-чекистом!

Похмелинский вынул из ножен штык-нож, перевернул генерала на спину, прижал его коленом и профессиональным медицинским жестом разрезал мотню на брюках Корниенко.

— У тебя три секунды, чтобы рассказать, что вы готовите. Если нет, то на четвертой секунде я отрежу тебе левое яйцо, на пятой — правое, на шестой — член, на седьмой заставлю тебя сожрать твои обрезки. Время пошло. Раз — и, два — и…

— Пошел ты! — Корниенко плюнул в лицо полковника.

Я засмеялся:

— Док! Где-то я это уже видел! Не слишком ли часто тебе плюют в рожу?

— Три — и… левое яйцо долой!

Я отвел взгляд… генерал орал, наверное, даже громче, чем я на давешнем допросе. Неудивительно. Любит сине-красная братия этот метод, просто какая-то банда бешеных гинекологов, укрывшаяся вывеской «СМЕРШ»…

Я начал набирать номер, но обнаружил, что на экране светится надпись «нет сети».

— Нет связи! — крикнул я.

— Как это нет?! — гаркнул Похмелинский. — Дай сюда! Проклятье! Плохо дело, они глушат сигнал! Надо вырваться из этого двора! Иваныч, унеси нас отсюда!

Додик завел мотор и тронулся с места, машина заюлила и ее понесло в сторону. Додик вырулил, и машина боком покатила к выезду из двора. В этот самый момент во двор въехал грузовик и устремился прямо на нас, агент чудом спас нас от прямого столкновения, и грузовик лишь ударил нам в заднее крыло; нас откинуло, а грузовик начал разворачиваться для нового захода на таран. Второй удар оказался более ощутимым…