Лариса Малмыгина - Неприкаянная душа

— О, божественный, — принимая из рук наследника вожделенную опохмеляющую жидкость, проикали благодарные придворные.

— Мне, мне тоже, о, великий, — раздались дружные голоса, бросая кубки будущему кесарю.

В середине праздника ко мне подошел Квинт, просверлил пьяными глазами и удивленно спросил:

— Как ты сюда попала?

— По приглашению Гая, — ответила я, умышленно называя главного развратника по имени.

— Ты стала его любовницей, — констатировал факт потрясенный патриций. — Странно, но такие женщины не во вкусе цезаря.

— А какие женщины во вкусе будущего императора? — ехидно поинтересовалась я.

— Ты слишком худая, иудейка, — ухмыльнулся доблестный римский воин. — Хотя глаза у тебя необыкновенные, да и грудь хороша.

— Спасибо за комплимент, — преувеличенно ласково улыбнулась я.

На том и разошлись. Но когда я повернулась в сторону Калигулы, то перехватила его торжествующий взгляд.

Утром прибыли носилки, на которых нас с почестями унесли на белый корабль, отправляющийся на Капри, чернокожие рабы. Наследник трона уже протрезвел, но неприятные мысли мучили его шишковатую голову. Возле судна к процессии присоединился Фарий Ставр. Виновато поглядывая на меня, итальянский комедиант принимал всяческие усилия, чтобы обратить на себя внимание подруги внука Тиберия.

— Прости меня, Алиса, за предательство, но другого выхода у бедного актера не было, — улучив момент, заискивающе прошептал негодяй. — Я соскучился по Риму, так как не был в нем несколько лет.

Я оглянулась на Гая, тот почивал мертвым сном. Или притворялся.

Ничего не ответив Ставру, я спустилась в душную крошечную каюту.

И ради такого человечества отдал Всевышний на поругание и казнь нежного Иисуса! Не слишком ли это большая жертва с Его стороны?

Вилла Тиберия встретила гуляк тишиной и тягостным предчувствием грядущего несчастья. Калигула, пристально посмотрев в мои глаза, неторопливо поднялся в свою комнату. Я тоже прилегла отдохнуть в уютной спаленке, припоминая малейшие эпизоды из увиденного мной накануне.

— Жаль, что потеряла экзотические духи, — сворачиваясь калачиком, подумала я и с наслаждением сомкнула веки.

— Где ты, мама? — спросила дочка, протягивая мне руки.

— Она далеко, — проявляясь привидением на фоне бледной стены, прошептал Карлос, — она слишком далеко.

— Не дальше Камчатки, — ехидно засмеялась Марго.

— Дальше, — откликнулся Мадим, — и теперь она мне недоступна.

— Почему? — удивился домовой.

— Она под защитой Хозяина, — вздохнул бывший Ветров, — и ей грозит опасность.

Громкие голоса заставили меня проснуться. Уже темнело.

— Боже мой, — облизывая пересохшие губы, простонала я, — мраморные стены виллы цезаря напоминают мне красивую гробницу.

— Макрон, — внезапно закричали где-то внизу, — великий император ждет тебя!

Справедливо рассудив, что пора бы и поужинать, я нехотя поднялась со своего ложа. Возможно, доброжелательный владыка не рассердится на гостью за то, что она попросит у кухарки маленький кусочек сыра.

Кстати, где Тиберий? Около зала, в котором обычно цезарь принимает гостей, никого не было, даже телохранители покинули свои наблюдательные посты. Стараясь быть как можно менее навязчивой, я тихонько открыла дверь. Возле кресла, в котором восседал император, примостился его наместник в Риме, которого я видела в триклинии. Он почему-то склонился над старцем и пылко обнял его за горло. Странный хрип донесся до моих ушей.

— Что вы делаете? — закричала я, не соображая, что подписываю себе смертный приговор.

Убийца резко повернулся на мой крик и сверкнул бешеными глазами.

Топот нескольких пар быстрых ног по направлению к месту преступления заставил меня обернуться. Калигула, бледный, но торжествующий, смотрел на мертвого деда, широко раскрытые очи которого с удивлением несмышленого ребенка наблюдали вечность. Сзади внучатого племянника стояли дрожащие от страха рабы.

— Почему ты здесь, Алиса? — неожиданно возмутился наследник, пронзая меня гневным взором, в коем лицемерная скорбь сочеталась с едва прикрытой радостью.

— Божественный цезарь умер от сердечного приступа, — оповестил присутствующих Макрон.

— Неправда, это вы убили его! — медленно оседая на пол, прошептала я.

— Замолчи, грязная иудейка, — брызнул пенистой слюной преступник.

— Ты можешь идти, Серторий, — повелел Калигула. — Я сам поговорю с гостьей деда.

Тяжелой поступью медведя, задравшего охотника, убийца зашагал к двери, а перепуганные рабы рассыпались в разные стороны, освобождая ему дорогу.

— Неужели Квинт не сказал тебе, что Тиберий приговорен? — спросил сообщник убийцы, вгрызаясь в меня чудовищными своими зрачками, неожиданно напомнившими мне зрачки маньяка Экзили.

Я ничего не понимала.

— Не отпирайся, Алиса, — продолжал разглагольствовать преступник, — я прекрасно знаю, что ты появилась у нас не случайно. Ты — шпионка Курионов, а, значит, республиканка. Я против республики, но заговорщики сослужили мне добрую службу, отправив в царство Аида дряхлого, немощного старикашку. А потому я не покараю тех, кто подчинится моей доброй воле.

— Я — не республиканка, — поднимаясь на непослушные ноги, пробормотала я.

— Мы наблюдали за тобой, драгоценная, тогда, когда ты вела с Квинтом любезную беседу, — взял меня за подбородок Калигула.

— Это был ни к чему не обязывающий разговор, — отшатываясь от мерзавца, прошептала я.

— Полно, от моих очей не скроется ничто, — прошипел наглый наследник. — Ступай в свою комнату и забудь об убийстве.

Не помню, как я поднялась наверх, не помню, как легла в постель. Одна только мысль преследовала меня: бежать. Но как выбраться с неприступного острова? Рано или поздно убийца узнает, что странная приживалка не принадлежит к славному семейству заговорщиков. И тогда…

Неожиданно окно спаленки распахнулось и пропустило ко мне в комнату громоздкую темную фигуру.

— Кто здесь? — втягиваясь в постель, пролепетала я.

— Друг, — резво заговорила фигура голосом античного комедианта.

— Ты хочешь продать меня новому хозяину, чтобы выбраться с Капри в Рим, который давно не видел? — съязвила я.

— Тебе угрожает опасность, — игнорируя мое занудство, заявил продажный лицедей. — Завтра на виллу приплывает Квинт, уж он-то точно знает, что ты не республиканка.

— А по какому поводу ты оказался здесь? — обозлилась я.

— Чтобы прославлять Гая Цезаря, которого ненавижу, — поморщился Фарий Ставр.

— Ты знал о готовящемся покушении на Тиберия? — чувствуя приближающуюся к горлу тошноту, ужаснулась я.

— Догадывался, — присел на кушетку возле моей постели бесстыжий актеришка. — Молодой Курион, польстившись на посулы внука, предал сенаторов, а потому, не выдержав позора, от болезни сердца скончался его бедный отец. Лишившись своего идеолога, патриции преклонили колени перед наследником, надеясь, что только Калигула даст народу Рима то, в чем так упорно отказывал ему старый император.