Марианна Алферова - Гробницы Немертеи

К концу дня мало что переменилось. Двухтысячный закончил откапывать колодец — голубое его жерло теперь торчало на метр с небольшим из почвы. Черные безобразные зубцы наверху и глубокая трещина вдоль. Атлантида обошел воронку по кругу, но ничего особенного в колодце не заметил. Зато в лопухах время от времени слышалось подозрительное шевеление — не иначе «зеленый желудок» шел по следу. Несколько раз Платон оборачивался и делал вид, что целится из «магнума». Больше плевков не было. Тем временем Двухтысячный согласно программе начал монтировать лебедку. Атлантида дважды летал к дому Кресс за деталями. Никто не обращал на его деятельность внимания: хозяйка, судя по всему, не выходила из дома, Андромаха раскапывала очередной фундамент. Уже перед самым закатом, когда над лесом начал клубиться желтый туман, смонтированная автоматическая лебедка принялась вытаскивать из колодца камни и складывать их неподалеку грудой. По-прежнему никого его работа не интересовала. Наконец колодец был освобожден полностью. Землесос спустил вниз свой хобот и высосал песок и мелкие камешки. Платон отозвал своих механических помощников подальше от колодца и осторожно подошел к полуразрушенной голубой трубе, заглянул внутрь и осветил фонариком дно. Внизу тускло сверкнуло… Вода? Но ведь колодец стоял на холме. Ручей, как заметил археолог, протекал много ниже уровня основания колодца. И холм песчаный. Блеск внизу был густой, желтый. Золото! Внизу было золото! Так вот что прятали жители Немертеи на дне своих колодцев! У Атлантиды разом пересохло в горле. Интересно, почему золото так ценится всеми цивилизациями — даже негуманоидными? Что в нем такого особенного? Ну да, не окисляется… ну да, прекрасный проводник… И всегда и всюду — редкость. Сколько там внизу золота?

Сканер робота обследовал дно колодца и выдал результаты: в основании колодца находится диск весом чуть менее тридцати тонн из золота девяносто шестой пробы, как говорили в старину.

Возбуждение, несколько поутихшее с утра, вновь охватило Атлантиду. Но раньше было легкое опьянение — сейчас же явился тяжелый хмель с примесью тревоги. А вдруг этот неведомый хог охраняет именно золото, закопанное в колодце? Как некий дракон, неспящий страж — и сейчас он примеривается для удара. Вжарит по Платону своими мегаснарядами, не останется от археолога даже цветочка кактуса.

«Спокойно, друг мой, отнесемся ко всему с иронией, и к неведомому хогу, и даже к золоту», — попробовал успокоить себя Атлантида. Сверху, еще почти незаметные, начинали медленно спускаться светляки. Копать в темноте Атлантиде не улыбалось. Но и оставить золото вот так, в колодце, Платон не мог. Он с тоской вспомнил, что мог бы успеть к ужину, и о двух порциях, которые проглотил бы за себя и за Ноэля. Вместо обеда и ужина ему пришлось довольствоваться бутербродами с кофе и несколькими питательными таблетками, которые немного утоляют голод, но не способны удовлетворить тонкий вкус любителя гастрономических изысков. Но оставить золотой диск так, как он вчера беззаботно оставил белую керамику, Платон не мог. Как говорили наши предки, на один и тот же садовый инструмент дважды не наступают. Стараясь не думать о еде, Атлантида сфотографировал колодец и перепрограммировал Двухтысячного.

Поскольку колодец был поврежден, то Атлантида без всякого сожаления приказал Двухтысячному доломать голубой цилиндр. Два мощных прожектора с наступлением темноты включились на лебедке и еще один поменьше — на макушке Двухтысячного. Так что раскоп был прекрасно освещен. Рои светляков зависли вдоль световых лучей, проявляя явный интерес к собратьям по профессии. Время от времени они собирались в настоящие гирлянды, которые тут же распадались, как будто чего-то недоставало в их ажурной конструкции. Но Платона не интересовали светляки — его интересовал золотой диск на дне колодца. Позабыв о всякой осторожности, археолог торчал рядом с Двухтысячным, ожидая, когда механический копатель доберется до ценного артефакта. Фотографии днища Атлантида уже успел рассмотреть. На золотом диске по краю был выбит тот же узор, что встречался на всех кувшинах Немертеи. А в центре без труда можно было различить лихо закрученную спираль. Странно только, что при космическом сканировании такую массивную штуку не заметили. Может быть, приборы были неисправны?.. Другого объяснения не находилось.

Наконец осталось снять несколько сантиметров грунта, чтобы окончательно освободить внешнюю часть золотого круга. Двухтысячный отъехал в сторону и уступил место Платону. Археолог спустился в яму. Диск лежал перед ним, накрытый в центре уже не трубой колодца, а тонким колечком из голубого камня. По краю диска лепились керамические соты. Атлантида тронул пальцем золотую поверхность. И отдернул руку — пальцы обожгло нестерпимым холодом. Археолог решил пока не касаться диска, а занялся его освобождением из плена — соединил присоски тросов к остаткам голубого кольца и дал команду роботу тащить обломок наверх. Все пока шло как нельзя лучше. Что-то хрустнуло внутри конструкции, и лебедка потащила кольцо из ямы. Платон уже вручную, осторожно, дабы не повредить диск, начал отколупывать куски какой-то пористой ячеистой субстанции с обода диска и складывать их в спущенный роботом контейнер. Для истинного космического археолога такие осколки тоже являются драгоценными артефактами. Наверняка эти ячейки здесь не случайно, но зачем они Атлантиде, когда у него прямо под ногами находится золотой диск весом в тридцать тонн? Он оставит эти обломки на память Андромахе вместе с белой керамикой, которую она так нагло украла. Нет уж, зачем такая щедрость? Он заберет и керамику… А что, если колодец на Немертее не один? Если… Платон уже видел себя сидящим на террасе шикарной виллы на Старой Земле с сигарой в зубах и…

Контейнер быстро наполнился и уплыл наверх, вниз спустилась вторая черная пригоршня. Ну что скажете, господин Брусковский? Вам, конечно, плевать на золото. Но оно, родимое, очень даже способствует утверждению некоторых научных теорий. Вот сейчас я сниму последний слой и…

Закончить свой мысленный диалог Атлантида не успел. Опора качнулась под ногами, и все поплыло… Именно поплыло. Медленно, но неуклонно набирая скорость. Платон потерял равновесие и упал на колени, пальцы сами собой вцепились в какой-то обломок. Он не понимал, что происходит, пока не увидел, как медленно опускается вниз край раскопа-воронки. В лицо ударил луч прожектора, горящего на макушке Двухтысячного. Атлантида стоял на четвереньках на краю летящего диска, в центре поблескивало золотое зеркало с замысловатым узором. Платон мог бы написать в своем отчете, что прошедшие тысячелетия не могли заставить померкнуть блеск благородного металла… В опасной ситуации только и остается, как придумывать красивые обороты, — тут же оправдал излишнюю высокопарность стиля Атлантида. Куски неведомого покрытия все еще покрывали наружную часть золотой летающей тарелки. Но сквозь ее отнюдь не толстый слой Атлантида ощущал коленями неприятный колющий холод. А мимо уже проплывала стрела лебедки. Робот, не находя нужных команд в своей программе, засуетился и послал на мини-комп сервисного браслета Атлантиды сообщение: