Марина Милованова - Воровка. Игра обстоятельств

Видимо, строение действительно не отличалось, поскольку, коротко охнув, тизарр выпустил меня и согнулся от боли. Воспользовавшись ситуацией, я быстро отползла в сторону, вскочила на ноги и помчалась в сторону своей хижины. После того, что я сотворила, мне действительно лучше отсидеться дома! Причем как можно дольше…

Увы, отсидеться мне не дали. Наверное, в целях улучшения качества боевой подготовки тизарров Танай донес правителю о моем специфическом ударе. А может, просто пожаловался папочке на нехорошую девчонку.

Во всяком случае, Арсанар заявился ко мне вскоре после инцидента и держался на тако-ом приличном расстоянии, что я почувствовала себя реальной угрозой всему мужскому населению племени.

Увы, как оказалось, реальная угроза нависла как раз надо мной. Судя по тону, Арсанар был взбешен, хотя старался держаться крайне вежливо. Впрочем, на суть разговора его вежливость ничуть не повлияла.

— Мне очень жаль, Лайс-са! — без обиняков начал правитель, предусмотрительно заняв самую дальнюю позицию от меня и самую ближнюю к выходу. — Но твоя вых-ходка меня с-серьезно огорчила. Я думал, что ты будеш-шь вес-сти с-себя более разумно и не с-станеш-шь вредить моему с-сыну. Увы, я ош-шибс-ся. И в качес-стве наказания уже завтра днем ты с-станеш-шь дайной Таная. Думаю, это с-справедливо.

Высказавшись, правитель позорно сбежал из хижины, оставив меня яростно сотрясать воздух совершенно бессильной в данном случае бранью. Эх, мне бы сейчас мою магию!

— Ну и где твой обещанный выход в мой мир? — едва успокоившись, набросилась я на Тиама, свернувшегося клубком на плетеном полу. — Ты же слово давал, что найдешь!

Демон виновато вздохнул:

— Сейчас могу предложить тебе единственное решение: на рассвете мы поднимемся в небо и проболтаемся в нем весь день. Устроит? Как вариант: не догадавшись тебя, его женят на ком-нибудь другом, чтобы не срывать церемонию.

Несмотря на злость и обиду, я расхохоталась. Потом резко замолчала и задумалась. Смех смехом, но проблему это нисколько не решало.

Когда на долину опустилась ночь, я осторожно выскользнула из хижины и вновь направилась к Танаю. Раз не получается избежать проблемы, значит, нужно смело посмотреть ей в лицо. Я решила спокойно поговорить с тизарром и попытаться убедить его в неправильности принятого им решения. Так как после происшествия его наверняка весь день караулил папочка, а завтра на душещипательные беседы попросту не будет времени, выходит, ночь — самое подходящее время.

Такого понятия, как огонь, у тизарров не существовало в принципе. К счастью, дорогу я знала отлично, успев ее выучить за время тренировок. И плюс ко всему ночи в долине не были настолько темными, как в моем мире. Вместо бесчисленных звезд и привычной Луны, небо мягко светилось равномерным бордовым светом. Облаков, кстати, здесь тоже не существовало.

Я неслышно скользнула в хижину, радуясь тому, что двери в плетеных строениях никогда не запирались. Понятия воровства у тизарров, к счастью, не существовало и в помине. Растерянно остановилась возле лежанки.

Сквозь окошко наверху в хижину проникал слабый бордовый свет. Танай спал, свернувшись клубком. Вот это гибкость! Нормальный человек ни за что и никогда не сможет свернуться подобным образом. Может, стоит попросить, чтобы меня тоже научили сворачиваться клубком?

В следующее мгновение я сама испугалась собственных мыслей. Во-первых, один уже учил и доучил до такой степени, что непомерную компенсацию затребовал! Неизвестно, что потребует второй. Если только попросить в учителя женщину? Хотя вряд ли Талейн обрадуется, если я по ночам буду сворачиваться клубком у него под боком. Для таких номеров у нас есть Тимошка. А мы уж лучше так, привычно, в обнимку.

Воспоминания нахлынули так неожиданно и остро, что отозвались болью в груди. В глазах предательски защипало. Чувствуя, как подгибаются колени, я осторожно присела на краешек лежанки, стараясь не задеть спящего Таная, и вытерла слезы тыльной стороной ладони.

Незнакомый цвет чужой ночи, тишина чужого дома, чужой мужчина в непривычной постели… Все чужое. Все не мое. Мое далеко. Я здесь, они там! Я без них, они без меня! Но мое сердце с ними.

Этот другой не поймет моей боли. Просто потому, что он другой. Потому что привык получать все, что захочет. Почему я так думаю? Да потому, что венценосный папа сделает все, чтобы доставить радость любимому сыночку. Вот, пожалуйста, захотел меня, и папа готов уже завтра преподнести ему чужеземку на блюдечке с золотой каемочкой. А то, что у этой чужеземки есть своя любимая семья, это его нисколько не волнует.

Разумеется, семья далеко, с этим никто не спорит. Вот только любовь расстоянием не измерить. Хотя какое у тизарров понятие о любви? Оно им чуждо. Особенно у правителя, который содержит целый гарем. А Танай по рождению должен заведомо привыкать к большому количеству женщин. Так что какое ему дело до моих чувств! Ему главное — исполнить свою прихоть. И неважно, что она сломает мою жизнь. Ведь с моей стороны это предательство по отношению к семье. Неважно, вольное оно или невольное. Так что зря я пришла сюда в надежде найти понимание. Ошибалась адресом.

Поднявшись, я осторожно пошла к двери. Внезапно тишину нарушил тихий голос Таная:

— Не ух-ходи, Лайс-са. Я вс-се с-слыш-шал. Поверь, я и не думал, что с-своим предложением причиню тебе такую боль.

Я обернулась и недоверчиво уставилась в его большие раскосые глаза. Танай уже сидел на лежанке, свесив на плетеный пол босые ноги. Длинные голени казались трогательно тонкими в широких светлых штанах.

Заметив удивление во взгляде, тизарр улыбнулся:

— Ты говорила вс-слух-х. Очень тих-хо, но говорила. А у нас-с, ес-сли помниш-шь, очень ос-стрый с-слух-х.

Да, эта особенность мне хорошо известна, просто от волнения я напрочь забыла о ней. Получается, Танай следил за мной с самого моего появления здесь! Что ж, возможно, так даже лучше. Не придется повторять одно и то же несколько раз. Подавив тяжелый вздох, я подошла к Танаю.

— Раз ты все слышал, тогда отмени церемонию, — тихо попросила я его.

Танай опустил голову и еще тише ответил:

— Не могу.

— То есть как не можешь? — От удивления ноги мои подогнулись, и я села рядом. — Разве отец тебя не послушает?

— Отец, разумеетс-ся, пос-слуш-шает, — Танай кивнул, по-прежнему не поднимая глаз. — Я с-сам не могу. Не х-хочу!

— Что значит «не хочу»?! — Я даже взвизгнула от неожиданности. Потом понизила голос: — Если ты слышал все, что я тут говорила, то должен меня понять и отпустить. Смотри, вот моя брачная надпись! — Я сунула Танаю в лицо посеребренное запястье.

— И куда же я тебя должен отпус-стить? — Танай серьезно посмотрел на меня. — Разве ты не понимаеш-шь, что ес-сли не я, то обязательно найдетс-ся другой тизарр, который зах-хочет с-сделать тебя с-своей дайной? Пойми, ты с-слиш-шком необычна для наш-шего народа, поэтому будеш-шь мелькать у вс-сех-х, как… как бельмо на глазу!