Татьяна Устименко - Второе пророчество

Стоящий впереди воин, настоящий гигант с грозно бугрящимися мышцами, выделяющийся среди прочих своей суровой мужественной красотой, мягко улыбнулся, взирая на меня немного осуждающе, словно на провинившуюся маленькую девочку. В ответ я непроизвольно вцепилась в мятую простыню, сконфуженно натягивая ее до самого подбородка. Меня застали в довольно пикантной ситуации…

— Моя госпожа! — Гигант опустился на одно колено. — Воины твоего народа рады приветствовать свою великую чаладанью в ее родном городе.

Я рефлекторно кивнула, ибо мое пересохшее от волнения горло отказывалось издавать хоть какой-нибудь звук. Лугару говорил на чистейшем венгерском, правда используя архаичную лексику и строя фразы немного старомодно.

Спутники гиганта поддержали приветствие своего предводителя, синхронно ударив кулаками по методично загудевшим нагрудным щиткам. Похоже, они выполняли старинный ритуал.

— Меня зовут Иган! — продолжил лугару, поднимаясь с колена и обращаясь только ко мне. Он демонстративно игнорировал замершего у стены Рейна, словно подчеркивая — тот попросту недостоин его внимания. И следует признать, что сейчас мой обычно величественный возлюбленный заметно проигрывал этим высокомерным воинам, выглядевшим еще эффектнее на фоне его наготы и плохо скрываемой растерянности.

— Мы стражники храма бога Митры и твои преданные слуги! — подхватил второй лугару, шатен с карими глазами. — Нас прислал старейшина чалада Чистых, уважаемый ур Калеб. Он просит почтить его визитом, госпожа!

— Ночью? — насмешливо каркнул Рейн. — Зимой? В пургу? А не продался ли ты врагам, Шандор?

Но, невзирая на явное оскорбление, названный Шандором воин даже бровью не повел, продолжая смотреть на меня с обожанием и благоговением.

— Может, вы прекратите таращиться на полуголую женщину и позволите мне одеться? — сварливо потребовала я, немного освоившись и воспользовавшись вернувшимся голосом. — Надеюсь, вы не монахи, а женщина не является для вас диковинкой?

— Нет, мы не такие, моя светлая госпожа! Нас также именуют клыками и когтями Будапешта, и мы все уже познали близость с женщиной, — хвастливо доложил третий, самый молодой и красивый из воинов, черноволосый и зеленоглазый, на краткий миг утрачивая чопорный вид и становясь обычным мальчишкой. — Простите меня за дерзость, но вы как две капли воды похожи на нашу легендарную прародительницу Дагмару Корвин, чьей надгробной статуе мы поклоняемся. Это же настоящее чудо!

— И ты уже сексом занимался? — не поверила я, ибо зеленоглазый красавчик показался мне совсем еще пацаном.

— Прикажешь доказать тебе мое умение доставлять удовольствие женщине? — с вызовом рассмеялся молодой лугару. Его глаза лучились и сияли, будто два изумруда.

Я шокировано закашлялась.

— Замолчи, Дьюла! — беззлобно одернул мальчишку Иган, одаривая его заботливым взглядом справедливого начальника. — Не надоедай госпоже чаладанье своими глупостями!

Но красавец Дьюла продолжал разглядывать меня так влюбленно и по-собачьи преданно, словно видел перед собой ожившую икону.

— Чудо смущено и хочет одеться! — примирительно буркнула я, поддавшись обаянию юного воина и отвечая ему признательной улыбкой. — Отвернитесь…

— Простите, госпожа, — почтительно оборвал меня Иган, — но на нас возложена еще одна скорбная обязанность! — Он достал из кармана своего плаща бумажный свиток, развернул его и торжественно зачитал: — Объединенным советом двух чаладов ты, Рейнгольд фон Берг, прозванный Изгоем, признан виновным в совершении следующих тяжких преступлений: подлом обмане жреца бога Митры, нарушении принятых на себя клятв и обязательств, вступлении в контакт со смертными людьми и, самое страшное, в посягательстве на неприкосновенную особу нашей чаладаньи. Единогласным решением совета ты приговариваешься к смерти. Мне вменено в обязанность немедленно привести сей приговор в исполнение…

Я потрясенно замерла, не способная вымолвить ни слова…

— Взять его! — приказал Иган, взмахом руки повелительно указав на Рейна.

Изгой оскалил зубы и зарычал. Воздух в комнате сразу же стал сырым и тяжелым, ощутимо запахло озоном.

— Врешь, не возьмешь! — с издевкой выкрикнул Изгой, простирая в сторону лугару свои ладони, между которыми проскакивали синие искры электрических разрядов.

— Ты отстал от жизни, фон Берг! — язвительно сообщил Иган, вынимая из-за пазухи маленькую коробочку. — Ты просто устаревший реликт! Нынешняя наука наделила нас приборами, способными нейтрализовать твое поле…

Рейн рассерженно отшатнулся и с отчаянием воззрился на меня, подавленный собственной слабостью.

Я попыталась пробудить свой временно уснувший пирокинетический дар, но мои ладони упрямо не желали нагреваться, оставаясь чуть теплыми. Видимо, вся моя энергия исчерпалась, растратилась на близость с Рейном и еще не успела восстановиться. Но тут меня осенило…

— Рейн, беги! — закричала я, спрыгивая с кровати, хватая в охапку его вещи и бросая их Изгою.

Он на лету подхватил свою одежду и меч, чудовищным прыжком преодолевая расстояние, отделяющее его от окна.

— Я вернусь за тобой, любовь моя! — со слезами в голосе пообещал он. — Клянусь! — Разбив оконное стекло и вынеся раму, он исчез в темноте.

— Догнать его! — невозмутимо распорядился Иган. — Схватить!

— Нет! — истошно завизжала я, срывая с себя простыню, бросая ее в лицо опешившим воинам-лугару, а сама — клубком подкатываясь им под ноги. — Оставьте его в покое. Я вам приказываю…

В комнате воцарилась неразбериха. Заполошно голосила полуодетая ассони Элешка, прибежавшая на звон разбитого стекла… Она клещом вцепилась в длинные волосы Шандора, похоже решив, что на меня совершено нападение. Оторопевший от ее прыти воин пытался осторожно отделаться от пожилой женщины, сразу растеряв всю невозмутимость и выдержку. Багрово покрасневший Дьюла поднимал меня с полу и, сконфуженно отводя взгляд, заботливо укутывал в окончательно замурзанную простыню…

Сердито ругающийся, но все же не осмелившийся нарушить мое требование Иган задумчиво отступил к той самой стене, где совсем недавно стоял Рейн, и смотрел на меня уже совершенно другим взглядом — побаивающимся, очарованным и шокированным. «Эта женщина не постеснялась опозориться, явив нам свою наготу, но спасла своего любимого! — прочитала я в его глазах. — Вот это госпожа!»

— Я готова предстать перед старейшиной! — невозмутимо сообщила я, мягко высвобождаясь из мелко дрожащих от замешательства рук юного Дьюлы и царственно заворачиваясь в обрывки злополучной постельной принадлежности. — Отведите меня к Калебу!

Воины-лугару вышли в коридор и терпеливо ждали, пока я оденусь. Сопровождаемая жалобными причитаниями ассони Элешки, убивавшейся по мне, будто по покойнице, я спустилась со второго этажа и открыла ведущую на улицу дверь подъезда. Меня безмерно удивило безутешное отчаяние пожилой женщины, но, поправляя капюшон моей куртки, она успела сбивчиво шепнуть: по городу издревле ходят легенды о страшных ночных стражах, принадлежащих к загадочному народу «людей-волков» и охраняющих покой Будапешта. Я насмешливо улыбнулась и нежно поцеловала домоправительницу, посоветовав ей вернуться в теплую постель да поменьше болтать языком. «Не бывает жара без огня, — подумала я. — Не вижу ничего странного в том, что, прожив многие сотни лет рядом с лугару, рассудительные будапештцы смирились с их существованием, изливая свои подозрения и опасения в сказках да преданиях. А боязнь и уважение всегда идут бок о бок…»