Андрей Ефремов - Чёрная смородина

И оттуда, с той стороны решётки, слышны — плачь, стоны и скрежет зубов. И какие-то технические термины пьяного колхозного тракториста — родного Бааскиного дяди — Митряя, которые он частенько применял при ремонте своего трактора: «Аю, бля! Ёптать дьобынай биляттар накОй ёппаш`мать!». А ещё Митряй употреблял такие слова, поддавши, когда ходил по деревне и беспричинно задирался до порядочных людей. Изредка приезжавший из райцентра участковый уже два раза предупреждал Митряя — «Ох, смотри, Митряй, доиграешься, дадут тебе срок!..» — видать, дали.

— Туда что, за нехорошее поведение помещают?

— Ага. И ещё — сразу после третьего замечания…

За дверью раздался истошный крик Бааскиной матери:

— ПомерлА! ПомерлА!.. — в глаза ударил до того яркий и ослепительный луч света, что Бааска аж зажмурился…

Открыв глаза, Бааска обнаружил что проснулся, в окошко светило яркое летнее солнце. Оказывается, когда мама рано утром пошла доить корову, обнаружила, что ночью пеструшка без всякой видимой на то причины околела. К вечеру внезапно умер дядя Митряй — на голову упал кирпич — это он как всегда спьяну устроил драку возле дома, где хозяева решили подремонтировать печную трубу… Похоже — это было последнее предупреждение.

Уже много лет не прекращался падёж скота, наступила долгая засуха, людей стали одолевать болезни. По деревне поползли слухи: «Старик сердится, чем-то люди ему досадили, кто-то потревожил его вековой покой».

Включилась общественная память: Старик был необычным шаманом — он никогда не камлал, не употреблял бубен, не надевал шаманский костюм, лечил больных заговорами и простыми словами, массажем, настойками различных трав, снимал сглазы и проклятия, и вообще — защищал свой род и селение от всяческих напастей.

Монньогон был человеком очень маленького роста, сухощавым. Был добрым, чутким, сердечным и отзывчивым… Надо бы его перезахоронить: потомки шамана при новой власти ни разу арангас не проверили…

Председатель Матвеев как в гипнотическом трансе смотрел на «вертушку» — телефон трезвонил без умолку вот уже минут пять. В недобрый час зашёл он в сельсовет, ходил бы сейчас по ферме да доярок пощипывал и отчитывал…

Спасение пришло в виде старой доярки Харлампиевны:

— Здравствуй, Матвеев! Вот скажи ты мне…

— Да погоди ты, старая, не видишь, телепен (телефон, як.,) — из райкома звонят!..

— Э-э…

— Эге… Возьми трубку, скажи что я на ферме политинформацию провожу!

Доярка взяла трубку:

— Э-э…

Председатель схватился за голову, зашипел:

— Не «э-э», а «на проводе»!

— Э-э, на проводе, однако… Варвара Харлампиевна Окорокова… Э-э… Нету его… На ферму ушёл, на информацию…

— На политинформацию! — зашипел председатель в свободное ухо доярки.

— Однако, на политинформацию… ага… ага… ага… Понятно, однако!.. До свидания… Чё дальше делать-то? — вопрос относился к Матвееву.

— Трубку положи, — шёпнул председатель.

Трубка послушно была положена на стол. Максимов двумя пальцами осторожно взял трубку и вложил в рожки аппарата, крутнул звонковую ручку для отбоя.

— Что там сказали?

— Совсем плохо слышно было: тебя спросили, меня спросили, а дальше — ничего непонятно: план, сификация какая-то, сбыт, отчёт.

Глава колхоза вновь схватился за свою голову:

— Э-э… (вырезано цензурой)!

Доярка на цыпочках пошла на выход.

— Стоять! Чего хотела-то?

Варвара вернулась к столу, неуверенно присела напротив председателя, стала теребить конец пёстрого головного платка:

— Перезахоронить бы Старика надо.

— Кто говорит? — Матвеев прекрасно понимал о каком Старике идёт речь, всё-таки родная деревня, земля слухом полнится.

— Да все говорят, а то сам не знаешь.

Председатель вскочил на ноги, возбуждённо заходил по комнате:

— Вы это… вы того… вы прекращайте антисоветчину разводить! Кто ещё об этом знает?

— Все знают, все шаманы знают…

У председателя округлились глаза, как у русского:

— Какие такие шаманы?!

Харлампиевна поняла, что ляпнула что-то лишнее, но виду не подала. На всякий случай хмыкнула:

— Х`м, а то сам не знаешь…

Судя по всему — она попала в точку: глава успокоился, прекратил бестолковое хождение, сел на своё место и закурил:

— Это, ты, верно говоришь, Варвара. Засуха, план не выполняем, люди болеют, уезжают, падёж скота…

— Проклято наше село — Старик проклял, перезахоронить бы нужно…

— М-дя… — согласился было Матвеев, но опомнившись, одёрнул сам себя: — великая октябрьская социалистическая революция не для того совершалась, чтобы всякие там шаманы с попами диктовали нам свои условия! Ты знаешь, что есть такое — политическая бдительность?

— Вредителей ловить что-ли?

— Политическая бдительность — есть правильное понимание текущего политического момента! Понятно?

— Понятно! — на самом деле доярка ничего не поняла: — так ведь шаманы-то не — вредители, они наоборот пользу хочут колхозу принести…

Председатель сделал вид, что не услышал Варвару, продолжил:

— …Великий вождь и учитель отделил церковь от государства, мы ведём беспощадную борьбу с пережитками прошлого…

Харлампиевна проявила политическую грамотность:

— Однако товарищ Сталин — мудрый человек…

— Конечно мудрый, — умиротворённо согласился глава, — самый мудрый во всём мире — это только великий товарищ Сталин!..

Дальше пошли намёки:

— …В прошлом году новую конституцию приняли…

— Знаю, сам информацию доводил…

— Мы живём в самом свободном и демократическом государстве…

— Это верно, Варвара, в самом, — Матвеев прикурил папиросу, затянулся, — в самом что ни есть, свободном…

— Свобода вероисповедания…

Заговорщики перешли на шёпот:

— Ты, старая, на что намекаешь?! Тебя кто подстрекает?

— Ты…

— Кхы-кхы-кхы, — поперхнулся председатель табачным дымом, Варвара похлопала его по спине, — ты… кхы… чего… кхы…

— Ты же сам на прошлой неделе политинформацию проводил, так хорошо про свободу вероисповедания изъяснялся, вот все и порешили что пора уже…

Матвеев прекратил кашлять, затушил папиросу об подоконник, не забыв осмотреть в окно окрестности, там же оставил окурок. Вытерев выступившие на глазах слёзы, вновь сел за стол и взял в руки новенькую брошюру — «Конституция РСФСР», принялся лихорадочно листать:

— «Статья 128. В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в РСФСР отделена от государства и школа от церкви»… И это правильно!.. «Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами»…

Председатель крепко задумался. Нетерпеливая доярка прервала размышления: