Den Wailhorn - Поход Хальбрунда

- Десять - три! - выкрикнул Торвол. С правого борта заорали громче.

- Свои деньги так считай! - донеслось от пятого весла.

Торвол, хлопая глазами, смотрел на летящее в него ведро, корабль качнуло, Торвол потерял равновесие и рухнул на передних гребцов, его со смехом стали поднимать. Ведро грохнулось у самых ног Савню, она вскочила:

- Я вам колдую-колдую, чуть победу Хальбрунду не выбила, а вы ведрами!..

- А что, - обратился Видгри к Хальбрунду, - Помог вам полосатый парус или зря тащили?

- Помог-то помог... - отозвался Хальбрунд, - Да я жалею, что ты не додумался поднять на драконе запасной.... Тогда бы на вас не напали...

Поднимался ветер. Весла уложили вдоль бортов, подняли мачту, укрепив ее канатами, и вскоре дракон устало переваливаясь на мертвой зыби, надулся красно-белым полосатым парусом и гордо резал грудью воду, иногда отфыркиваясь на самые высокие и стойкие волны.

Вторую неделю солнце пыталось обмануть Видгри. Оно уже подходило к горизонту, но потом снова поднималось. Сначала красный шар уходил под воду, но с каждым днем все неохотнее и неохотнее. Каждый вечер Видгри и Кирли выходили на корму и смотрели на закат. И каждый вечер заката не было. Суровые викинги Хальбрунда прятали ухмылки в бородах, рукавах, кружках и иногда за спинами соседей. Альсун, Торвол и Савню по очереди рассказывали о силе магии, чем сначала вызвали недоверие у гардарикского вождя. Через неделю произошла главная стычка между заклинателями - они ушли на нос и долго ругались, размахивая руками. Победил естественно Торвол, теперь он рассказывал всем желающим, как останавливают солнце в небе.

- Сначала надо взять желчь белого дракона, вымочить ее в настоянном три года на цветке папоротника жире левиафана, высушить на шкуре моржа с тремя бивнями, растереть с рогом нарвала, смешать с кровью сорокалетней девицы, умершей от отравления отваром можжевеловых шишек и синего оконнего цветка [22] [22] Оконний цветок (гардарик.) - аконит. , натереть этой смесью свою жену...

- А если нет жены? - заинтересованно спросил Кирли.

- Тогда придется жениться...

- А если я женюсь, а солнце не заходит.... Когда же мне?...

- Так ведь можно сделать не только вечный день, но и вечную ночь, - перекричал хохот Торвол.

- Вечную? Вечную... - задумался юноша, а Видгри задумчиво почесал в затылке.

- На три месяца точно, - заверил его Торвол, - иногда больше или меньше.... Но это не главное...

- Что дальше-то? - подозрительно булькая, прогудел из кружки Хальбрунд.

- Дальше.... К жене нельзя прикасаться семь лет... - хорошо что Горст стоял рядом - он успел подхватить Кирли за ремень и не дал ему вывалиться за борт.

- И после этого можно, наконец, приступать к заклинанию. В наших краях делают так - приходят к старой ведьме, живущей на опушке, в пятый день, но только если накануне прошел дождь или на пригорке у речки Жерлянки видели вылезшего на берег рака. У ведьмы надо спросить дорогу к ее сестре, да не просто так.... Как подойдешь к ее срубу, что стоит на ножках селезня, так кричи.... Вообще там рекомендуется всегда кричать - что изба, что старуха, обе глуховаты как пемза.... Кричи: «Сруб-сруб, не держи на меня зуб! Встань к лесу задом, а ко мне фасадом, а то обкурю самосадом! Встань ко мне дверью, а к лесу окном, а то устрою погром! Встань, даже если лыка не вяжешь, а то я встану - тогда ты ляжешь!»

- Повтори, пожалуйста, еще раз это заклятье... - попросил Кирли. Пока Торвол произносил слова, юноша морщил лоб и бесшумно шевелил губами...

- Что, запомнил? - поинтересовался Сульдур, - А то ошибешься...

- Да, выучил, - ответил Кирли и обернулся к Торволу, - А как быть ежели она не послушает?

- Тогда надо подойти и крепко приложить ей в скулу кулаком...

Хальбрунд хрюкал как раненый вепрь, его унесли на нос - сам он ходить уже не мог. Альсун восхищенно слушал - он бы ни за что не смог придумать такую глупость, и тем более не смог бы так убедительно ее рассказать. Сульдур обессилено уткнулся в плечо Савню и иногда дергался так, словно в него попадала стрела из штурмовой катапульты в два человеческих роста, про которую как-то рассказывал Мордус, побывавший в далеких странах. А Торвол продолжал...

- Заходишь в избу и говоришь, нет, кричишь старухе: «Вставай старая карга - железная рука! Что ж ты, не напоив-ублажив добра молодца, его в печку суешь?»

- Так она же еще ничего сказать не успела! - изумился даже Сульдур.

- Это и есть самое главное, - произнес Торвол тоном наставника и поднял вверх палец, - Не дать ей и рта раскрыть. А то она назовет на твою... как бы так сказать... голову... И Горыныча о трех головах и двенадцати хвостах, и Схаребрина Немеручего, и Ледяную Царицу, а как бы и не саму Спящую... Укрой нас Сварог от ее недремлющего ока.

Альсун задумчиво оглядел корабль, команду, слушающую Торвола, небо, море, и самого Торвола:

- Пурга затянулась... - но он сказал это так тихо, что услышала только Савню, стоящая рядом. Она тихонько фыркнула и ответила:

- Лучше уж пусть гонят пургу, чем допивать пиво.

Торвол не унимался два дня:

- Потом надо построить ладью, больше чем сарай у бабки.

- Сарай будет пропускать воду... - устало заметил Кирли. К тому времени он не только потерял нить рассказа, но и почти перестал осознавать окружающее. Гаснах, Бурст, Снеган и Турги, слушавшие отрывками, каждые полчаса уходили к веслам и гребли. Ветер был попутным, грести было незачем, но мерная работа как нельзя лучше способствовала полному отупению - а это было лучше чем многосерийная сказка Торвола.

К концу недели, когда Альсун научился спать на носу, на досках, под брызгами, Хальбрунд наконец-то пригрозил выкинуть Торвола за борт, и тот стал рассказывать другую историю.

- Жили у Медвежьей реки пикты. Были они невысокого роста, бороды у них росли плохо, но зато другие части тела были покрыты густой растительностью. Ходили они летом босые, считая обувь непозволительной роскошью, а может просто не умели ее шить. Плавали в долбленых лодках, охотились, рыбачили, собирали грибы и ягоды, и жили в землянках.

- Знаю пиктов! - выкрикнул Гервел от мачты, - У нас, рядом с Изумрудным островом, в горах, есть их поселения. Они еще постоянно воюют с Клетчатыми Кланами, обзывают их «мак-ак»-ами - это такое ругательство. Так и говорят, не стесняясь - «Мак-Кормик», «Мак-Леуд», «Мак-Кавит», «Мак-Донал».

- Вот-вот, - продолжил Торвол, - Как-то раз, двое молодых пиктов пошли рыбачить подальше от деревни. Звали их Смагор и Дегор, и как раз у Дегора леска зацепилась за корягу. Нырнул он ее отцеплять, и нащупал в иле что-то странное. Сполоснув это в воде, он увидел красивое колечко, из которого можно было сделать замечательную блесну. Тут, как раз, увидел это Смагор и тонко намекнул: «У меня недавно был день рождения, колечко - хороший подарок...» Дегор и сам был не дурак, и ответил: «У меня тоже был день рождения!» Тогда Смагор и задушил своего друга. А колечко-то было не простое, а золотое...