Анжела Высокосова - Сила Семи Магов

Вицемир завис в воздухе перед старухой и, сложив ручки на груди, заявил:

— Что это еще за самоуправство? Кое-кому это может не понравиться.

— Не пугай! — каркнула она, но вроде струхнула, хотя виду не подала. Лишь рукой махнула, и черти остановились в метре от нас.

Сначала я приободрилась, но, заметив легкое замешательство, мелькнувшее на лице защитника, поняла, что он, скорее всего, блефует. Старуха, видимо, это тоже заметила (ишь какая прозорливая) и, недобро усмехнувшись, вновь дала знак чертям схватить нас. Черти, в ожидании переминающиеся с ноги на ногу, двинулись на нас.

Манка, словно очнувшись, вспомнил наконец о своих обязанностях рыцаря и, выхватив эльфийский меч из ножен, со свистом рассек воздух. Рогатые, с испугом увидев грозное оружие, в замешательстве отступили, но потом снова ринулись в атаку.

Я бросила беспомощный взгляд на Вицемира.

— У тебя случайно баночка святой воды не завалялась за пазухой?

— Нет, — с явным сожалением покачал он головой и отшвырнул одного из чертей голубой волной.

В это время из-за спины бабки неожиданно выплыл черный защитник. Он торжествующе хихикнул и стрельнул в Вицемира какой-то коричневой гадостью. Тот не ожидал этого и, не успев отразить удар, упал на землю, но тут же взлетел и сверху атаковал бабкиного защитника желтыми искрами. От этого фейерверка досталось и чертям. Искры прожигали их шерсть и шкуру. Черти заверещали и разбежались в разные стороны, разнося запах паленой шерсти. Но трое из них, незаметно подкравшись, схватили меня. Стараясь вывернуться из их лап, я лихорадочно пыталась вспомнить хоть какое-нибудь заклинание из волшебной Книги Ведьм. Как назло, ничего путного не приходило в голову. Вицемир с переменным успехом сражался с бабкиным защитником, успевая наподдать еще и чертям, рыжик с внезапной отвагой махал мечом, словно чапаевец саблей, завалив им уже парочку самых наглых рогатых, а Люська изо всех сил помогала мне, пытаясь оторвать от меня хотя бы одного из чертей. Сама старуха стояла на пригорке и, сложив руки на груди, словно полководец, ждала исхода битвы, перевес в которой был — увы! — не на нашей стороне. Интересно, а на кого она работает? Или бабулька сама по себе и блюдет лишь свои интересы? Все эти вопросы с бешеной скоростью крутились у меня в голове, невзирая на опасность моего положения.

— Здесь ты права! — запыхавшись подтвердил Вицемир, умудрившийся прочитать мои мысли и в такой ситуации.

Одновременно он окутал одного из чертей белой паутиной, и тот, потрепыхавшись в ней, с громким треском лопнул, словно воздушный шарик.

Рогатый, в которого вцепилась Люська, пытаясь оторвать от меня, повернул к ней морду и дыхнул ей в лицо огнем. Как же я испугалась за нее, забыв на мгновенье о своей незавидной участи! Но… ничего не произошло! Ее ожерелье «Защита Единорога», о котором я успела позабыть, напомнило о себе, ярко заискрившись сине-фиолетовым цветом, не давая огню коснуться Люськи. От неожиданности она сама опешила, но поняв, в чем дело, приободрилась и с новыми силами стала колошматить черта. Намотав его хвост себе на руку, она что есть силы дернула. Черт, взвизгнув, подскочил метра на три, отцепившись наконец от меня. Бабка не ожидала такой прыти от казавшейся беспомощной подруги, и ей явно не понравилось развитие событий.

— А ну-ка, деточка, — зашипела она, подкрадываясь к ней, — дай-ка сюда свое ожерелье!

— Еще чего! — с вызовом ответила Люська. — Ты руки мыла, прежде чем его хапать? — она отскочила от протянутых рук старухи, заодно послав пинок одному из чертей, подкрадывавшемуся к Манке сзади.

— Сгинь, нечистая! — свирепо орал рыжик, щедро раздавая рубящие удары направо и налево, глаза его при этом были закрыты. Вот это я понимаю — мастерство!

Вицемир тем временем уже сошелся в рукопашной с бабкиным защитником. Он поймал его за руку и, раскрутив, швырнул о ствол дерева. Тот, ударившись, грохнулся на землю, но тут же вскочил и со свирепым выражением лица кинулся на Вицемира.

— Совсем ополоумел! — возмутилась бабка, увидев эту сцену. — Тебе магия на что дана?

Но ее никто не слушал. Оба защитника в обнимку катались по земле, награждая друг друга щедрыми тумаками.

Тут я наконец вспомнила кое-что из заклинаний, правда, действия его не знала, но надеялась, что по ходу уже соображу. Повернувшись к черту, державшему меня справа, я крикнула:

— Чистый свет!

Сначала ничего не произошло, мгновенье спустя я почувствовала покалывание в кончиках пальцев руки. Потом из них заструились тонкие серебряные нити, соединившиеся в короткий луч. Этот самый луч пронзил черта, все еще продолжавшего цепляться за меня по инерции. Он взвизгнул и рассыпался в прах.

— Чистый свет! — вновь уже уверенно выкрикнула я и направила луч еще на одного жителя преисподней. Того постигла та же участь, что и первого.

— Держите ей руки! — завопила бабка, и вся свора, опомнившись, сбила меня с ног, накрыв волной из омерзительных смрадных тел, и быстро скрутила меня в кокон.

Старуха с горечью сплюнула в сторону продолжающих кататься по земле защитников, пробормотав «бестолковые охламоны», и растворилась в воздухе, а затем внезапно материализовалась позади Люськи. Я и пикнуть не успела, как она резко сорвала с шеи подруги ожерелье.

— Ах ты, старая грымза! — рассвирепела Люська. — А ну верни!

Бабка гаденько засмеялась и показала ей ДУЛЮ! То есть пресловутую комбинацию из трех пальцев.

Нас быстро связали и погнали куда-то в глубь леса. Оба защитника, один с бланшем под правым глазом, второй — с заплывшим левым, понуро брели следом за нами. Вицемир был страшно расстроен нашим поражением, а черный защитник получил от бабки нагоняй за профнепригодность. Короче, не фиг было махать кулаками, коль владеешь магией.

Я, обернувшись к Вицемиру, тихо вопросила:

— Ты почему бездействуешь? Чего выжидаешь? Ты же мой защитник, так защищай давай!

— Не могу. У меня силы на исходе, — виновато прошептал он в ответ.

Я вздохнула и просверлила недобрым взглядом бабкину спину, но той все было нипочем. Она шустро топала впереди, на ходу рассматривая ожерелье единорога.

— Интересно, — пробормотала она вслух, — что оно нашло в этой простушке? Почему выбрало именно ее?

— Тебе не понять, — услышав, огрызнулась Люська. — И вообще, не вернешь ожерелье, я тебе голову оторву.

Старуха хихикнула, конечно, в нашем положении Люськина угроза была, по меньшей мере, смешна.

Манка шел, хромая на одну ногу, но с гордо поднятой головой.

— Недолго вам веселиться, Святой Орден вас вскоре всех перебьет! — сказал он, буравя взглядом чертей.

— Перебьет, перебьет, — продолжала хихикать старушенция. — Кстати, ваш Святой Дускелий сейчас не в том положении, чтобы позволить себе что-нибудь подобное.