Лякмунт - Смерть - понятие относительное

— Детский журнал — это одно из направлений нашей работы. Поверь, я знаю, что делаю. Теперь перейдем к вопросу о твоем безделье. Признаю, про безделье я выразился немного грубовато, — по лицу Петрова трудно было предположить, что он сожалеет о своей грубости. Последующая речь недвусмысленно показала, что ни о каком сожалении разговора и не шло:

— Траутман, изучение секвенций — твоё хобби. Ты этому хобби посвящаешь по двенадцать часов в день, и у тебя совсем неплохо выходит. Но существует еще работа. Знаешь, чем работа от хобби отличается?

— За работу деньги платят? — иронически предполагаю я.

— При чем здесь деньги? — с досадой рычит Петров, — тебе что, денег мало?

— Нет, — соглашаюсь, — чего-чего, а этого добра, вашими молитвами, у меня хватает. Так чем же отличается работа от хобби?

— Тем, что часто приходится заниматься вещами не слишком интересными, но абсолютно необходимыми, — поучительным тоном разъясняет Петров.

— Ты хочешь попросить меня сделать что-то не очень интересное, но важное и нужное? Так бы и сказал, я — с удовольствием. А тебя не смущает, что серьезный вопрос мы будем обсуждать за рюмкой?

— Траутман, ты же книги читаешь. Наверняка слышал, что в былые времена готы и прочие вандалы важные решения принимали именно так. Первый раз обсуждали вопрос на пиру, в пьяном виде. Это обеспечивало эмоциональность и страстность решения. А окончательный вердикт принимали протрезвев.

— Что мне твои готы? — рассудительно замечаю я. — В России именно так всё и проистекает, насколько я знаю. А если из-за спешки хочется принять решение побыстрее, пренебрегают, скорее, вторым чтением.

— Вот видишь, — радуется Петров, — всё ты понимаешь, просто поспорить охота. Ты про зеркальные секвенции что-нибудь слышал?

— Не слышал, а читал, — поправляю я своего друга. — Насколько я помню, они упоминаются в списке легендарных секвенций, рецепты которых к настоящему времени утрачены. Вследствие общей косноязычности этого документа мне не удалось даже приблизительно понять последствий этих секвенций. Не знаешь, кто составлял это описание?

Мне прекрасно известно, что автором реестра легендарных секвенций является сам Петров, и он чудесно знает, что мне это известно. Однако автор исторического документа и не думает обижаться, а вместо этого своим низким рокочущим голосом начинает рассказывать.

— В старых бумагах имеется много упоминаний о так называемых секвенциях отражения или зеркальных секвенциях. Таких секвенций не то две, не то три. Называют их так из-за того, что они создают отражение предмета или существа.

— Пока по описанию очень напоминает зеркало, — ехидно замечаю я.

Проигнорировав мою реплику, Петров продолжает:

— Отражение представляет собой зеркальную копию предмета или существа.

— Первая секвенция делает копию предмета, — я стараюсь продемонстрировать догадливость, — вторая — живого существа, а третья?

— Третья делает живую копию мертвого существа, — помогает мне Петров.

— То есть, я беру замороженную треску, копирую ее с помощью третьей секвенции, и получаю живую рыбу? — уточняю я.

— Не только. Секвенция позволяет, например, сделать живую копию давно умершего человека.

— Значит, она может сделать копию Чингиз Хана, Элвиса Пресли или Гиммлера? — сомневаюсь я.

— Судя по всему, может.

— А почему ты сказал, что секвенций отражения не то две, не то три?

— Возможно, вторая и третья секвенции — это одно и то же.

— Секвенции мощные, — признаю я. — А что про них рассказывают твои старые манускрипты? Как всегда, каждый свое, словно речь идет о разных рецептах?

— Естественно, — подтверждает Петров, — какой автор упустит возможность добавить свои соображения, выдавая их за точные факты! Тем не менее, прослеживается определенная закономерность.

— В этом безумии есть система? — демонстрирую я эрудицию.

— Вот именно, система. Все источники утверждают, что у зеркальных секвенций очень короткие периоды безразличия. Понимаешь, что это означает?

— Это означает, что секвенции можно производить почти без перерыва, — пожимаю плечами, — а что же еще?

— Совершенно верно, — энергично кивает головой Петров, — но вернемся к общепризнанным свойствам. Мираклоид секвенции, то есть копия, которую она создает, существует не слишком долго, а потом исчезает.

— Сколько это «не слишком долго» — секунды, минуты, часы?

— Вот в этой части источники сильно расходятся. Но речь, скорее всего, идет о часах. Еще одно свойство, на котором настаивают все источники: копия живого существа представляет собой абсолютно здоровый организм. Думаю, что у копии однорукого будет две руки, копия беззубого будет иметь все тридцать два зуба и так далее.

— Интересно, а копия лысого будет волосатой? И какая у нее будет прическа?

Похоже, Петров не понимает, что шучу и отвечает обстоятельно и совершенно серьезно:

— На этот вопрос в одном манускрипте есть прямой ответ. В позднем средневековье некий ученый, немощный и лысый старик, применил к себе вторую секвенцию. Копия оказалось пожилым, но очень бодрым человеком с густой седой шевелюрой. Про длину волос ничего сказано не было, но указано, что сердце у него билось в правой части груди, что естественно: отражение оно и есть отражение. Дубль рассказал, что процесс своего появления он воспринял как мгновенное перемещение. Только что он собирался завершить зеркальную секвенцию, и вдруг, оказался в противоположной части комнаты, причем в абсолютно голом виде. Будучи копией человека с аналитическим складом ума, дубль очень скоро уяснил существующее положение вещей и с энтузиазмом принял участие в изучении самого себя. Быстро выяснилось, что у дубля, в отличие от оригинала, присутствует полный набор зубов, а многочисленные шрамы и следы ожогов на руках, которые ученый получил за долгие годы работы в алхимической лаборатории, напротив, исчезли. Ушла боль в пояснице, которая беспокоила старика в последние пятнадцать лет, а пальцы рук, скрюченные подагрой, распрямились и обрели былую гибкость. В целом дубль чувствовал себя здоровым и полным сил человеком. Вскоре пытливые ученые произвели эксперимент, призванный подтвердить отличное физическое состояние дубля. Для этого последний произвел совокупление с женщиной, служанкой алхимика, к её большому изумлению. Следует заметить, что такого рода занятием с почтенной женщиной алхимику случалось предаваться и ранее, но в последний раз это произошло лет за десять до описываемых событий. Интересная подробность: коитус был произведен очень уверенно, а через короткое время дубль объявил, что готов повторить эксперимент еще раз.

— Ну, сказать-то можно всё, что угодно, — со знанием дела возражаю я.