Питер Дэвид - Сэр Невпопад из Ниоткуда

Что же до объекта ее нападения, то он остался единственным во всем зале, не сумевшим оценить по достоинству забавную шутку, которую над ним проделала девчонка. Ему и пары секунд хватило, чтобы вскочить-таки на ноги. Он свирепо навис над Энтипи, и если бы ей снова пришло в голову съездить его кружкой по лбу, она смогла бы это сделать, лишь встав на табурет.

— А ну еще разок попробуй! — проревел детина.

— Симон! — крикнула ему барменша, к которой он только что обращался по имени «Мари». — Успокойся, не трать ты на нее время, ее надо просто вышвырнуть отсюда. Не ударит она тебя больше, уймись! Потому как…

Женщина не успела еще договорить, как Энтипи снова замахнулась и попыталась нанести удар, на сей раз в пах своему противнику.

«Разумная и вполне уместная смена тактики», — подумал я.

Вот только детина был начеку: он перехватил ее тонкую руку и сдавил своей огромной клешней. Пальцы Энтипи разжались, и кружка с грохотом упала на пол. Принцесса испустила вопль досады и боли. Именно в этот момент я твердо решил, что мне пора тактично удалиться отсюда, предоставив сторонам улаживать конфликт без моего участия. И разумеется, взгляд Энтипи тотчас же остановился на мне. Впервые за все то время, что я провел, стоя в дверях проклятого трактира.

— Невпопад! — заверещала она. — Ты мой телохранитель, мой защитник! Вот и защищай меня!

И тогда все, кто находился в трактире, как по команде уставились на мою скромную персону. Никогда прежде мне так не хотелось стать кем угодно другим, только не самим собой, и очутиться где угодно, только не там, куда меня занесла судьба. Может, стоило попробовать воздействовать на этих грубиянов силой моего природного шарма, попытаться их очаровать? Широко улыбнувшись, я помахал им рукой. Никакого впечатления.

Я напряг воображение. Но ничего путного как назло на ум не приходило. А тем временем здоровяк Симон, трясясь от злости, сделал шаг по направлению ко мне. Некоторые из числа зрителей, сидевших за столиками, радостно захихикали. Они предвкушали новое развлечение. Мне отчего-то вспомнилось, как я выклянчивал у гарпов помилование и те чуть не рыдали от хохота, пока я перед ними распинался. Теперь вот Энтипи как могла повеселила этих мужланов. Находясь в отчаяннейшем положении, мы оба удосужились себя выказать чистой воды комедиантами и распотешили почтенную публику… Стоп! И как же это я сразу не догадался?! Вот он, достойный выход из нового затруднения! Вперед, Невпопад из Ниоткуда! В порыве вдохновения я схватил с ближайшего стола деревянную ложку с длинной-предлинной ручкой, перебросил посох в левую руку и, сгорбившись и утрируя свою хромоту, медленно побрел к принцессе.

По пути я выкрикивал омерзительно высоким дискантом:

— Всеконечно и всенепременно я вас спасу, о моя досточтимая леди! Ваш верный рыцарь жизни ради вас не пожалеет!

Весь мой расчет строился на том, что я в тот момент меньше всего на свете походил на рыцаря: хромоногий сутулый урод в отрепьях, с копной мокрых и спутанных темно-рыжих волос, походившей на моток непряденой шерсти и вооруженный ложкой…

«Да он такой же герой и храбрый рыцарь, как эта девчонка — принцесса!» — вот что должны были, по моему мнению, тотчас же подумать все до единого пьянчуги.

Продвигаясь вперед, я продолжал размахивать ложкой, как если бы это был острейший меч, и пронзительно пищал:

— Я спешу к вам со всех ног, ваше высочество! Вот тебе, разбойник! Получи и ты, негодяй! По заслугам всем вам, недоноски! И так будет с любым, кто дерзнет протянуть свои грязные лапы к особе королевской крови! — Я кружился на месте, припадая на правую ногу и нанося черенком ложки колющие и рубящие удары воображаемым противникам. А сам тем временем все ближе подбирался к Симону, который, стоя на одном месте, не сводил с меня остановившегося от изумления взгляда. Ведь я не представлял для него никакой угрозы, я был безвреден, как лист, свалившийся с дерева. По крайней мере это, благодарение богам, до него вполне дошло. Откуда-то из глубины зала послышалось несколько осторожных смешков. Именно на это я и рассчитывал. Доковыляв до Энтипи, я довольно бесцеремонно схватил ее за руку и рывком подтянул к себе вплотную.

— Что это за балаган вы устроили? — с досадой набросилась она на меня.

Слава богу, у девчонки хватило ума произнести это шепотом, наклонившись к моему уху.

Симон повернулся всей своей неуклюжей тушей, чтобы не терять меня из виду. Смех в зале сделался громче. Одна лишь барменша Мари, поджав губы, глядела на нас подозрительно и недружелюбно.

Я обхватил Энтипи за шею и притянул ее к себе так, что ее ухо очутилось у моих губ. И тихо, торопливо прошептал:

— Слушайте внимательно, черт бы вас побрал! Здесь больше двух десятков вооруженных парней, да вдобавок еще этот Симон, который меня и вас голыми руками укокошит за здорово живешь! Мне одному с ними нипочем не сладить. Единственная для нас возможность спасти свои шкуры — это притвориться комедиантами, и если вы мне сейчас не подыграете, считайте, что мы оба уже на том свете. У нас только один шанс выпутаться, так не упустите его! — И, возвысив голос, я снова выбросил вперед руку с зажатой в ней ложкой: — Умри, недостойный, за оскорбление принцессы, наследницы престола! А это тебе, жалкий урод! Вот! Получай!

Энтипи хватило всего нескольких мгновений, чтобы принять единственно разумное решение. Инстинкт самосохранения одержал в ее душе верх над заносчивостью и спесью, и она, подбоченившись, выкрикнула:

— Ну что, дерзкие и бесцеремонные сэры?! Знаете теперь, каково иметь дело с моими верными рыцарями, с цветом нашей великой нации?

Сделав неуклюжий выпад, я ткнул черенком ложки в середину груди вконец опешившего Симона. Должен признаться, ощущение было такое, как будто конец черенка уперся в каменную стену. Я поднял ложку кверху, словно салютуя своей даме мечом, и проблеял:

— Готово! И этот сражен наповал! Так пусть же другим будет неповадно посягать на честь благородной дамы! Доблестный рыцарь не оставит в живых ни одного из наглецов!

Симон так и не сдвинулся с места. Бедняга наверняка впервые в жизни лицезрел подобное действо. Продолжая кривляться и по пути отвешивая поклоны, мы беспрепятственно добрались до двери. Вслед нам неслись одобрительные смешки, слышались обрывки разговоров. Зрители обменивались мнениями:

— Они умалишенные! — утверждал один.

— Да нет, ты разве не понял? Это просто какие-то бродячие актеришки, комедианты. А ведь здорово представляют, скажи-ка?

Я в душе склонен был согласиться с обоими этими мнениями. Да и с любым другим, лишь бы нам позволили убраться отсюда восвояси. Не оглядываясь, я распахнул дверь.