Виктор Жигунов - Четверть половины

– Заходи, – позвал я. – Поправь вон на кровати. И садись, поговорим.

Она проскользнула мимо, стараясь не повернуться ко мне, раздетому. Смешно. Потом села по другую сторону стола.

– Что поделываешь? – спросил я.

– Отмываю ванну. Бельё досыхает, буду гладить. Надо ещё чинить его. Утром приготовлю завтрак. Когда ты уйдёшь, сбегаю в магазин...

Она долго перечисляла, и оказалось, что дел у неё – на неделю. Причём она не будет спать, ей ни к чему.

– Много ты наболтала, – сказал я с сомнением.

Кукла развела руками: дескать, машины не лгут.

– А моя знакомая успевала всё делать и ещё в кино со мной ходила, и работала. Да и спала... правда, мало. Тьфу, что ты за домработница такая?

Она потупила объективы и, кажется, обиделась. Я отправил её в ванную, а сам лёг.

Утром в своём отделе я долго наводил разговор на тему семьи. Это оказалось неожиданно трудно. Каждый охотно рассказывал какой-нибудь анекдот, но всерьёз темы не касался. Кое-кто болтал о женщинах, но свою жену молчаливо считал не такой, как все. В конце концов я засел в курилке и стал поджидать кого-нибудь. Я приготовил вступление: “Приобрёл подругу на микросхемах. Замечательно. Никогда теперь не женюсь”. Хочешь не хочешь, на это надо будет ответить хотя бы из вежливости.

Просидев в курилке до обеда, я услышал несколько высказываний.

Председатель профкома рассудил:

– Жена – это что? Это друг. А транзистор друг? Нет, не друг. Жениться всё равно – что? Надо.

Лаборант сообщил:

– Я женился... извините, я, конечно, не могу вам советовать или возражать... но я женился, когда был совсем мальчиком. Вам, может быть, не подойдёт мой опыт, но только я бы, как это выразиться... вы не подумайте, будто пытаюсь вас учить... я бы сказал, что женское тепло... Она мне как мать. Или нянька. Я потеряю что-нибудь, а она... Извините, если что-нибудь не так сказал, но всё-таки жена... это... это...

Отметив, что он лаборант (а если бы не погряз в семье, вырос бы в инженера?), я всё же учёл его разъяснение.

Следующим оказался аппаратчик опытной установки. Он долго молчал, тянул папиросу, наконец изложил свой взгляд:

– Вот приду домой. На работе нелады. Как рявкну на жену! Вроде легче станет. Потом помиримся. Главное, она рядом, всегда под руку попадётся. Жена – большое дело.

Я записал на бумажке: “Жена – друг, любовница, домработница, мать, виновница”. Зачеркнул последнее. Вместо “мать” поставил “нянька”. Поразмыслил над списком. Матильда выполняла только четверть супружеских обязанностей. Ага...

Отправившись на обед, я забрёл к Людмиле, движимый ещё не ясной мыслью.

Дверь была не заперта. Я обрадовался, потому что иначе пришлось бы встретиться с Мардохеем. Дверные петли не скрипнули – очевидно, он постарался, уделил каплю собственной смазки, – и я бесшумно проник в квартиру.

Оба сидели дома. Электронный болван изучал передовицу в газете. По-моему, одни болваны и читают передовицы. Люда болтала без умолку, с иглой склонившись над его пиджаком. Мардохей время от времени отвечал: “Угу... конечно...” Оба казались довольными.

Но, видимо, Людка всё-таки допекла своего приятеля нравоучениями. Он оторвался от чтения и произнёс:

– В мою программу заложено иногда рвать или пачкать что-нибудь. Иначе женщине станет скучно, ей не о ком будет заботиться и некого пилить.

Он снова уткнулся в страницу. Людка продолжала шить, будто всё было хорошо. А я разозлился, мне стало обидно, и я выскочил на лестницу, грохнув дверью.

У подъезда попался видеотелефон-автомат. Я тут же позвонил в брачную контору. Набирать номер пришлось трижды, потому что я от негодования попадал пальцем не в те кнопки. На экране возник знакомый мужчина.

– Хочу жениться, – решительно сказал я и приготовился отвергнуть любые возражения.

Он поглядел на меня, тяжело вздохнул и вытащил незаполненную анкету.

– Вес? – спросил он, приготовившись писать.

– Мой? – растерялся я. Разве это важно для счастья?

– Её, – ответил он и опять вздохнул. – Моя, пока была невестой, заставляла таскать её на руках. Сколько вы можете поднять?

Я не ударил лицом в грязь:

– Сто двадцать.

Он зафиксировал. Вдруг новая мысль заставила его отодвинуть бланк. Человек спросил:

– А может, вам кто-нибудь нравится?

– Да есть такая... – промямлил я.

– А вы ей?

– Да, – уверенно ответил я. – Нравился...

Консультант замахал на меня руками:

– Да вы что?! Женитесь на ней, пока согласна! Ведь мы женщин обычно уговариваем, они замуж не хотят, мужчин на шею себе вешать. Сейчас не прежние времена, когда муж был кормильцем и главой семьи. Женщины самостоятельны, они не хотят с нами связываться.

Он отключился. Я почесал затылок и направился к дому.

Матильда не отозвалась на звонок. Не вышла и на стук. Я погремел по двери кулаком, дверь неожиданно подалась.

В квартире никого не было. На кухне и в ванной всё выключено. Везде царил идеальный порядок. Но электронное чудо исчезло. Решив, что кукла ушла по делам, я присел на диван покурить и тут же подскочил. Матильда лежала в углу за мебелью. На лице застыло выражение изнемогшего от жажды человека. Остановившиеся фотоэлементы с тоской глядели на электрическую розетку.

Рядом валялась бумажка. Я схватил её и прочёл: “Плюсы: большое-большое спасибо, разговор (маленький). Минусы: цыц, тьфу, молчал и молчал. Аккумуляторы сели”.

– Большое спасибо! – закричал я в отчаянии. – В магазин привезли! В магазин привезли спасибо...

Она не откликалась.

Опустив голову, я поплёлся к видеофону и позвонил в “Электротовары”.

Выслушав меня, продавец заключил:

– Довели вы машину. Прислать мастера?

– Не надо. – Я тряхнул головой. – Заберите её совсем!

С полчаса я бегал по комнате, размышляя. Надо было вырвать Людмилу из лап Мардохея. И я нашёл, в чём я превосходил робота.

Купив цветы, я поднялся по лестнице её дома. Позвонил. Навстречу вышел Мардохей.

– Стой здесь, – приказал я. – Буду говорить с хозяйкой.

Он было двинулся в комнату, но Люда увидела цветы, заинтересовалась и махнула ему рукой. Манекен покорно развернулся и убрёл прочь.

– Люда! – сказал я проникновенно. – Я обо всём подумал. И я прошу тебя стать моей... половиной.

– У тебя же есть подружка, – возразила она торжествующе.

– Какая это подружка! Это четверть подруги... половины... жены.

– И вообще ты растяпа. То куклу завёл вместо жены, то... то пуговицы теряешь.

– А ты будешь их пришивать, а я буду говорить: “Угу. Конечно”.

Люда нахмурилась, вспоминая. Вспомнила и засмеялась. Я положил ей руки на плечи, притянул к себе... и, в общем, она поняла, что живой человек лучше. Но всё-таки тут же вывернулась со словами:

– И явился ты в обеденный перерыв. Кто же так предложение делает!